Белинда - Энн Райс

Марти с самого начала взял все под жесткий контроль. И уже через пять дней после маминого возвращения он переехал в отведенные ему комнаты в нашем доме в Беверли-Хиллз.

А теперь позволь мне описать тот дом. Дом расположен в равнинном районе Беверли-Хиллз, и он очень старый и действительно огромный: с кинозалом в подвальном помещении, бильярдной, сорокафутовым бассейном и апельсиновыми деревьями вокруг. Дядя Дэрил купил его для мамы еще в шестидесятых. Но мама не захотела там жить. И поэтому дядя Дэрил все эти годы его сдавал. Он так хитроумно составил договор аренды, что арендаторам пришлось купить ковры, обстановку и перестроить бассейн. В результате мама получила калифорнийскую недвижимость стоимостью три миллиона долларов, с полностью оборудованной кухней, коврами от стены до стены, гардеробными в зеркалах, автоматической системой полива сада и включения освещения.

Но дом ни в коем случае нельзя назвать красивым. Он далеко не так красив, как наша римская квартира или вилла на Сент-Эспри. В нем нет очарования твоего захламленного викторианского особняка в Сан-Франциско. На самом деле дом в Беверли-Хиллз представляет собой ряд отсеков, выкрашенных в дизайнерские цвета, со специальным краном на кухне, из которого круглые сутки идет кипяток для кофе.

И все же мы были в полном восторге. Мы упивались бьющей через край роскошью. Мы лежали в патио под грязно-синим небом в укутанном смогом Лос-Анджелесе и говорили себе, что все хорошо.

И те первые несколько недель мы действительно чертовски хорошо проводили время.

Марти каждое утро отвозил маму на работу и во время съемок ни на минуту ее не оставлял, иногда прямо на месте переписывая для нее слова роли. А потом сидел возле нее во время обеда, заставляя съесть все, что на тарелке. И только около восьми на вахту заступали Джилл и Триш, которые тут же укладывали ее в постель и разговаривали с ней или вместе смотрели телевизор до девяти часов, пока она не засыпала.

И тогда мы с Марти, наконец оставшись вдвоем, запирались в его или моей спальне. Сидя рядышком на кровати, мы читали сценарий «Полета с шампанским», потом обсуждали его и говорили, что хорошо, а что плохо и все такое.

Марти взял на себя обязательства снять как минимум тринадцать часовых серий, и он твердо намеривался успеть как можно больше до премьеры, намеченной на сентябрь. Иногда он даже собственноручно полностью переписывал сценарий.

К июлю я уже вовсю ему помогала. Я читала вслух материалы во время ланча или пока он брился, а иногда писала текст заново. Я давала ему советы относительно особенностей характера кинозвезды, которую должна была играть мама. Я даже написала целую сцену для третьей серии. Не знаю, видел ли ты ее, но получилось неплохо.

Под конец Марти уже просто говорил мне: «Послушай, Белинда, будь добра, сократи это до двух страниц». И я сокращала, а ему только и оставалось, что вставить новый вариант.

Мне ужасно нравилась такая жизнь. Мне нравилось работать, учиться новым вещам, смотреть, как на моих глазах рождается шоу. У Марти было четкое представление о том, как надо делать, но ему не хватало словарного запаса для выражения своих идей. Тогда я садилась просматривать журналы, показывая ему то одно, то другое, пока он не говорил: «Вот-вот. Именно то, что надо». А когда он наконец нашел хорошего художника-постановщика, дело пошло.

Иногда мы уезжали из дому сразу после обеда. Мы вместе отправлялись на студию и работали до двух или до трех. И никто, похоже, не обращал внимания на то, что между нами происходит, и эти отношения настолько меня затянули, что о себе я практически не думала.

Понимаешь, ведь после Каннского фестиваля прошло только несколько месяцев, и дел у нас было по горло.

Затем в один прекрасный день, вернувшись домой, я увидела Блэра Саквелла, вырядившегося в серебристый спортивный костюм и серебристые теннисные туфли, что, по правде говоря, было вполне в его стиле, хотя и делало его похожим на обезьянку на плече шарманщика. Увидев меня, Блэр вскочил с дивана и спросил, почему я всем отказываю после своего триумфального дебюта в Каннах.

Триш с Джилл явно смутились. Но в последнее время Триш с Джилл постоянно смущались.

Блэр сказал, что один продюсер даже звонил Джи-Джи в Нью-Йорк, поскольку уже отчаялся со мной связаться. И неужели мне не хочется стать второй Гретой Гарбо?! И это-то в пятнадцать лет!

Я ответила Блэру, что никто мне ничего не предлагал, по крайней мере о подобных предложениях мне ничего не известно, но Блэр только усмехнулся. Он передал мне привет от папы и сообщил, что у Олли Буна премьера мюзикла в Нью-Йорке, а иначе папа тоже сейчас был бы здесь.

Хотя больше всего Блэра, естественно, волновало, удастся ли ему уговорить маму снова сняться для рекламы «Миднайт минк». Может быть, я буду так добра и поговорю с ней? Ведь никого и никогда не приглашают во второй раз сняться для «Миднайт минк». Только мою маму — единственную и неповторимую.

Я вышла в другую комнату и вызвала Марти на разговор. Интересно, он в курсе, что меня приглашают сняться в кино? Он, естественно, сказал «нет», конечно, он ничего не знал, но я-то прекрасно знала — разве нет? — что дядя Дэрил высказался решительно против моего участия в «Полете с шампанским». И я ведь знала об этом. Разве нет? Он полагал, что да. Неужели, мне настолько плохо? Что происходит? Я должна была сказать ему прямо сейчас.

— Успокойся, Марти, — сказала я. — Я ведь только спросила.

Потом я позвонила дяде Дэрилу, который уже успел вернуться в Даллас и находился сейчас в своем офисе, и он сказал мне, что велел агенту моей мамы Салли Трейси держать подальше от меня всех продюсеров. Он дал Салли четкие указания не тревожить Бонни звонками по поводу моего участия в съемках. Бонни нельзя волновать по пустякам. И вообще лучше бы все поскорее забыли об этом деле с «Концом игры».

И тогда я позвонила Салли Трейси.

— Белинда, солнышко!

— Вы ведь не мой агент. Разве не так? — спросила я ее. — Вы что, действительно заворачиваете назад предложения для меня?

— Понимаешь, дорогая, Бонни не хочет, чтобы тебе докучали все эти люди. Дорогая, а ты знаешь, какого рода предложения тебе поступают? Солнышко, а ты хоть когда-нибудь видела фильмы, где эксплуатируется детская тема?

— Если еще будут звонки для меня, то я хотела бы знать. А еще я хотела бы знать, есть ли у меня агент. Я хотела бы, чтобы мне сообщали подобные вещи.

— Конечно, как тебе будет угодно, солнышко. Я, конечно, отдам распоряжение своему секретарю ставить тебя обо всем в известность.

Я положила трубку, и в душе у меня появилось странное чувство: какой-то внутренний холод. Однако я не знала, что делать. Откровенно говоря, мне нравилось работать с Марти. И я была счастлива. Мне хотелось быть только рядом с ним и больше нигде. Но они должны были сказать, что собираются делать. Я вовсе не хотела сердиться на них и тем не менее жутко разозлилась.