Белинда - Энн Райс

Мама играла очень проникновенно. Печальная, трепетная и, как всегда, настроенная на философский лад, а когда парень уходит, сгорая от стыда, она устремляет взор на экран, где идет любовная сцена, и одинокая слеза катится у нее по щеке. В этом была вся квинтэссенция фильма. Фильм кончается тем, что она встает во главе авиакомпании, избавляется от плохих парней, включая кузена, и пытается выяснить, кто же в конце концов убил ее отца.

Ладно, телевидение есть телевидение. Но для мамы роль оказалась идеальной, бюджет фильма был колоссальным, а декорации и костюмы — роскошными. В качестве саундтрека даже была специально написана песня.

На Марти большое влияние оказал убойный фильм «Полиция Майами: отдел нравов». Марти ужасно ревниво к нему относился. И он поклялся сделать «Полет с шампанским» более стильным и утонченным, чем все другие сериалы, идущие в вечернее время. Марти хотел, чтобы действие фильма развивалось так же стремительно, как в полицейских телесериалах. Здесь образцом для него являлся старый сериал «Койяк». И если честно, то Марти сделал все, что задумал. «Полет с шампанским» чем-то напоминал полицейские телесериалы, а по зрелищности был не хуже «видеорока».

В действительности для фильма, который сделал Марти, существует старый кинематографический термин: «жанр нуар», хотя Марти, скорее всего, его не знает. «Полет с шампанским», пожалуй, единственная идущая в прайм-тайм мыльная опера, которая сделана в этом жанре.

Марти, сгорая от нетерпения, ждал рейтингов. И уже через несколько часов мы узнали, что практически все жители Америки включили свои телевизоры, чтобы посмотреть на маму. «Полет с шампанским» стал хитом. Он даже попал в последние новости по всей стране: Бонни и старые фильмы Бонни.

После этого репортеры стали буквально ходить за нами по пятам. Желтая пресса охотилась за нами. И неожиданно случилось так, что мама уже не выпускала Марти из поля зрения. Мама настаивала на том, чтобы Марти спал в соседней комнате, она даже выдворила оттуда Джилл, но, несмотря на снотворное, она постоянно просыпалась по ночам, не понимая, где находится. И вот в три утра Марти приходилось кормить ее ранним завтраком и рассказывать, как прекрасно идут дела и скоро они зачистят всю территорию от соперников.

Даже круглосуточная сиделка не исправила ситуацию. Марти должен был быть рядом. Массажистка, парикмахер, горничная, которая прибирала мамину комнату, — все получали указания исключительно от Марти. А потом однажды ночью репортер из Европы перебрался через ограду с пропущенным поверху током и, ослепив маму фотовспышкой, начал фотографировать ее через стеклянную дверь спальни. Она проснулась и с воплями соскочила с кровати. И тогда дядя Дэрил привез ей из Техаса пистолет, хотя окружающие говорили ей: «Ты сумасшедшая. Ты не сможешь выстрелить из пистолета». Но она никого не хотела слушать и держала пистолет в ящике прикроватной тумбочки.

Конечно, все это время они продолжали снимать, пересматривая будущие серии, когда наконец поступили первые отзывы на то, что уже было сделано. Когда мама работала, она была в порядке. Она была в порядке, когда играла роль или хотя бы читала сценарий. Зато в остальное время она была абсолютно невменяемой. Мама относилась к числу тех женщин, которые могут работать допоздна.

Примерно через три недели после начала сезона я вдруг поняла, что не оставалась с Марти наедине со дня премьеры. И вот как-то я проснулась рано утром и увидела Марти, который стоял в ногах моей кровати.

— Запри дверь, — прошептала я, так как прекрасно знала, что мама может проснуться и начать бродить по дому, из-за воздействия лекарств не соображая, что к чему.

— Уже запер, — ответил Марти.

Он почему-то так и остался стоять в халате поверх пижамы и почему-то не стал ложиться в кровать. Думаю, даже несмотря на темноту, я увидела, что с ним что-то неладно. А потом он присел на кровать рядом со мной и включил лампу. Лицо у него было растерянным, страдальческим и слегка безумным.

— Это ведь мама. Правда? Ты с ней переспал?

Губы у Марти как-то странно кривились, и он не мог выдавить из себя ни слова. А потом он сказал звенящим от напряжения голосом, что если такая женщина, как она, приглашает разделить с ней постель, то ей нельзя сказать «нет».

— О чем, черт возьми, ты говоришь?! — вскинулась я.

— Солнышко, я не мог ей отказать. Ни один мужчина в моем положении не смог бы. Ну как ты не можешь понять?

Я сидела, тупо уставившись на него. Слова словно застряли у меня в горле. У меня вдруг пропал голос. И тут я увидела, что он заплакал.

— Белинда, я не просто тебя люблю. Ты нужна мне, — давясь слезами, произнес он, а потом обнял и начал целовать.

Но мне сейчас было не до секса. Даже думать об этом не хотелось. Выбравшись из кровати, я постаралась отойти от него подальше. Но он меня догнал и снова стал осыпать поцелуями, и я незаметно для себя начала ему отвечать. И тут снова сработала та самая химия, а скорее всего, не химия, а любовь, настоящая любовь, которая сильнее любой химии.

Я сопротивлялась как могла и говорила «нет», но опять оказалась в кровати, и он рядом со мной, ну а дальше все понятно, потом я долго плакала, пока не уснула.

И когда я проснулась, он, естественно, уже ушел. Он опять был возле мамы. И никто даже не заметил, как я собрала вещи и ушла из дому.

Я добралась до Сансет-Стрип, сняла бунгало в «Шато Мармон», затем сделала парочку звонков. Я сказала Триш, чтобы та заплатила по моему счету, а еще, что пока побуду здесь, и попросила не спрашивать меня почему.

— Я знаю почему, — вздохнула Триш. — Я это предвидела. Береги себя, Белинда, очень тебя прошу.

Триш позвонила в «Шато» и оплатила счета. В тот же вечер она оставила мне сообщение, что уладила с мамой все вопросы и та положила кругленькую сумму на мой банковский счет.

Вот так оно и было. Я сидела на краешке кровати в «Шато», с Марти все было кончено, Сьюзен уехала в Европу, где снимала телефильм, а маму, как обычно, не слишком волновало, что я уехала из дома.

Итак, я совсем слетела с катушек и пустилась во все тяжкие. По ночам я шаталась по Сансет-Стрип, вступая в разговоры с байкерами, всякими придурками и, как и я, убежавшими из дома. Я обзвонила всех своих приятелей по Беверли-Хиллз, с которыми успела познакомиться после переезда. Я ездила к ним в гости, на вечеринки, а как-то даже поехала вместе с ними в Тихуану. Иногда я приходила во двор Голливудской средней школы, когда там не было занятий. Я ездила на экскурсии по городу и киностудиям, была в Диснейленде и луна-парке «Нотберри фарм». Я обегала все вокруг. На самом деле меня тяготило одиночество, и мне хотелось быть подальше от телефона. Хотя по крайней мере раз в день я звонила Триш, чтобы узнать, как дела. И Триш всегда отвечала, что у мамы все хорошо, просто прекрасно.