История твоей жизни (сборник) - Тед Чан

– Я понял, что вы имели в виду. – Стрэттон осознал, что ему пока не хватает опыта в размышлениях о номинациях органической материи. – Вам удалось создать эонимы для других видов?

– Чуть более десятка для различных видов – но мы быстро движемся вперед. Мы только начали работу над именем для человека, и она оказалась гораздо сложнее, чем все предшествующее.

– А сколько номинаторов участвует в работе?

– Немного, – сообщил Филдхарст. – Мы попросили присоединиться некоторых членов Королевского общества, французская Академия подключила нескольких своих ученых. Надеюсь, вы понимаете, почему я пока не называю имена, но могу вас заверить: нам помогают самые выдающиеся специалисты Англии.

– Извините за вопрос, но почему вы обратились ко мне? Я ведь не принадлежу к упомянутой категории.

– Ваша карьера пока только начинается, – согласился Эшборн, – однако разработанные вами имена уникальны. Автоматы всегда имели специализацию по форме и функциям, совсем как животные – кто-то хорошо лазает, кто-то копает, но нет таких, кто хорош в обоих случаях. А ваши автоматы умеют имитировать работу человеческих рук, этих гениальных природных инструментов – ведь что еще способно управляться с любыми вещами материального мира, от гаечного ключа до пианино? Возможности рук – это физическое проявление возможностей разума, и данные качества чрезвычайно важны для имени, которое мы ищем.

– Мы следим за всеми достижениями современных исследований в области номинации, мы знаем имена тех, кто добился значительных успехов, – сказал Филдхарст. – И когда мы узнали о том, чего вы достигли, то разыскали вас немедленно.

– Фактически, – продолжил Эшборн, – ваши имена интересны для нас именно по той же причине, из-за которой они встревожили скульпторов: они делают автоматы гораздо более человекоподобными. Поэтому мы спрашиваем: присоединитесь ли вы к нам?

Стрэттон задумался. Ему предложили, вероятно, важнейшую задачу, с которой мог справиться номинатор, и при обычных обстоятельствах он сразу ухватился бы за возможность участвовать в подобном проекте. Однако прежде чем давать согласие, следовало решить еще один вопрос.

– Ваше приглашение – честь для меня, но как быть с моей работой по созданию умелых автоматов? Я и сейчас твердо верю, что дешевые двигатели смогут улучшить жизнь рабочего класса.

– Это достойная цель, – признал Филдхарст, – и мы не будем просить вас отказываться от нее. Более того, мы очень хотим, чтобы вы усовершенствовали эпитеты сноровки. Однако ваше стремление к социальной реформе окажется бессмысленным, если мы не обеспечим выживание всего нашего вида.

– Это очевидно, однако я не хочу, чтобы потенциалом реформы, которая основана на именах умелости, пренебрегали. Возможно, лучшего шанса восстановить достоинство простых рабочих не выпадет уже никогда. И чего будет стоить наша победа, если продолжение жизни будет означать лишь продолжение страданий?

– Хорошо сказано, – согласился граф. – Позвольте сделать предложение. Чтобы вы смогли использовать свое время наилучшим образом, Королевское общество обеспечит необходимую поддержку вашим работам по созданию умелых автоматов – найдет инвесторов и так далее. А я полагаюсь на то, что вы разумно поделите время между двумя проектами. Разумеется, ваши работы по биологической номинации должны оставаться тайными. Такой вариант вас удовлетворит?

– Да. Господа, я согласен.

И они пожали руки.

Прошло несколько недель с того дня, когда Стрэттон в последний раз говорил с Уиллоуби – если не считать общением холодный обмен приветствиями при встречах. Молодой ученый практически не виделся и с другими скульпторами, проводя почти все время в кабинете, где занимался перестановками букв, пытаясь улучшить эпитеты сноровки.

В здание мануфактуры он входил через переднюю галерею, где клиенты обычно листали каталоги. Сегодня все здесь было забито автоматами – домашними уборщиками. Стрэттон увидел, как клерк вешает на них таблички с именами владельцев.

– Доброе утро, Пирс, – поздоровался он. – Почему сюда привезли столько автоматов?

– Для модели «Регент» только что создали новое имя. И всем не терпится заменить старое на новинку.

– Тогда вам сегодня придется трудиться весь день. – Ключи от замков, запирающих щели для имен в корпусах автоматов, хранились в сейфе, открыть который могли лишь два управляющих мануфактуры, каждый своим ключом. И управляющие очень не любили, когда сейф днем оставался открытым надолго.

– Ничего, я уверен, что закончу работу вовремя.

– Вам невыносима мысль, что придется сказать какой-нибудь хорошенькой горничной, что ее помощник будет готов лишь завтра?

– А можете ли вы меня за это винить, сэр? – улыбнулся клерк.

– Нет, не могу, – усмехнулся Стрэттон.

Он направился к рабочим кабинетам за галереей и неожиданно увидел перед собой Уиллоуби.

– Может, вы еще предложите сейф не запирать, чтобы не огорчать тех горничных? – сухо осведомился скульптор. – Похоже, у вас в мыслях только и вертится, как бы уничтожить наши правила.

– Доброе утро, мастер Уиллоуби, – произнес Стрэттон и попытался пройти дальше, но Уиллоуби преградил ему дорогу.

– Мне сообщили, что на территорию мануфактуры будет разрешен допуск непрофсоюзных скульпторов, не членов Братства, которые станут вам помогать.

– Да, но заверяю вас, в их число входят лишь независимые ваятели с безупречной репутацией.

– Можно подумать, что такие бывают, – ехидно отозвался Уиллоуби. – Вам следует знать, что я рекомендовал нашему профсоюзу начать забастовку протеста.

– Вы что, серьезно?!. – Прошли уже десятилетия с тех пор, как скульпторы бастовали в последний раз, и та забастовка кончилась бунтом.

– Серьезно. И если бы на голосование был поставлен вопрос о вашем членстве, то я уверен, что вас бы исключили – скульпторы, с которыми я обсуждал вашу работу, согласны со мной в том, какую угрозу она представляет. Однако руководство профсоюза отказалось от голосования.

– Значит, оно не согласно с вашими выводами.

Тут Уиллоуби нахмурился:

– Очевидно, Королевское общество – на вашей стороне. Оно вынудило Братство удержаться от акций. Вы нашли себе неких могущественных покровителей, мистер Стрэттон.

– Королевское общество сочло мои исследования заслуживающими внимания.

– Возможно, но я так не считаю.

– Уверяю вас, ваша враждебность не имеет под собой основания. Едва вы увидите, как скульпторы смогут использовать мои автоматы, как сами поймете, что они ничем не угрожают вашей профессии.