История твоей жизни (сборник) - Тед Чан

– Хотя, на первый взгляд, это напоминает некий медицинский инструмент, – пояснил Эшборн, – на самом деле это хранилище имени – такое же, как и более удобный кусочек пергамента. Увы, для его создания требуется гораздо больше усилий, чем нанесение букв на пергамент. Для изготовления такой иглы сначала нужно уложить тонкие ниточки из черного стекла внутри пучка из прозрачных стеклянных нитей таким образом, чтобы имя четко читалось, если посмотреть на пучок с торца. Затем нити сплавляют в стержень, а тот, в свою очередь, вытягивают, делая очень тонким. Опытный стеклодув способен сохранить каждую букву имени, изготовляя из стержня даже очень тонкую нить. И в результате мы получаем стеклянную иглу, содержащую на торце нужное имя.

– А как вы создаете эти имена?

– Об этом чуть позже. Для нашего разговора достаточно лишь упомянуть, что я применяю сексуальный эпитет. Вы с ним знакомы?

– Я о нем знаю. – Эшборн, вероятно, говорил об одном из немногих диморфных эпитетов, имеющих мужской и женский варианты.

– Разумеется, мне требуются и две версии имени, чтобы индуцировать рождение как самцов, так и самок. – И он указал на парные наборы игл в ящичке.

Стрэттон увидел: иглу можно закрепить в бронзовом зажиме таким образом, что ее кончик окажется вблизи предметного стекла микроскопа, а зубчатыми колесиками игла точно наводится для контакта с яйцеклеткой.

– Вы сказали, что имя не вкладывается, а отпечатывается. Означает ли это, что достаточно лишь прикосновения иглой к икринке?

– Совершенно верно. Имя запускает в яйце необратимый процесс. А длительность контакта с именем не имеет значения.

– И из икринки вылупляется головастик?

– С именами, которые я использовал вначале, так не получалось. Единственный результат – появление на поверхности икринки симметричных узоров. Однако, используя различные эпитеты, я сумел заставить яйцо принимать разные формы, в некоторых случаях почти неотличимые от зародышей лягушек. В конце концов я подобрал имя, которое заставило яйцо не только принять форму головастика, но и пройти полный цикл развития. А вылупившиеся из него головастики выросли в лягушек, подобных собратьям своего вида.

– Вы отыскали эоним для этого вида лягушек!

Эшборн улыбнулся:

– Поскольку сей метод воспроизводства не требует сексуального контакта, я назвал его «партеногенез».

Стрэттон взглянул на него, затем на Филдхарста:

– Теперь мне ясно, какое решение вы предлагаете. Логическим завершением этих исследований станет подбор эонима для человека. Вы хотите, чтобы человечество продолжило существование с помощью номинаторов.

– А вас, кажется, подобная перспектива тревожит… – заметил Филдхарст. – Этого следовало ожидать – мы с доктором Эшборном поначалу испытывали те же чувства… как и любой, кто над этим задумается. Вряд ли кому-либо понравится идея о том, что людей будут зачинать искусственно. Но можете ли вы предложить альтернативу? – Стрэттон помолчал, и Филдхарст продолжил: – Все, кто знает о работах доктора Эшборна, Дебюсси и Жилля, согласны в одном: другого решения нет.

Стрэттон напомнил себе, что ему следует сохранять бесстрастное отношение ученого.

– И как именно вы представляете использование этого имени? – спросил он.

– Когда муж окажется не с состоянии сделать жену беременной, – ответил Эшборн, – они обратятся к помощи врача. Тот соберет менструальную кровь женщины, выделит яйцеклетку, наложит на нее имя, а затем вернет в лоно.

– У ребенка, рожденного таким методом, не будет биологического отца.

– Верно, однако в данном случае биологический вклад отца имеет минимальную ценность. Мать будет думать о муже как об отце ребенка, поэтому ее воображение снабдит зародыш комбинацией внешности и характера супругов. Это не изменится. И вряд ли стоит упоминать, что наложение имени не будет доступно для незамужних женщин.

– А вы уверены, что в результате родится настоящий ребенок? – спросил Стрэттон. – Я уверен, что вы поняли смысл моего вопроса. – Все трое знали о катастрофических последствиях проведенной в прошлом веке попытки создать улучшенных детей, подвергая женщин месмеризации[75] во время беременности.

Эшборн кивнул:

– К счастью, яйцеклетка весьма специфична в том, что она воспринимает. Набор эонимов для каждого вида организмов весьма невелик; если лексический порядок наложенного имени не имеет близкого соответствия со структурным порядком этого вида, то полученный в результате зародыш окажется нежизнеспособен. Однако и при нашем способе матери будет необходимо сохранять спокойствие во время беременности, ведь наложение имени не сможет защитить будущего ребенка от волнений и тревог матери. Зато селективность яйцеклетки дает нам гарантию, что любой индуцированный зародыш окажется хорошо сформированным во всех отношениях – кроме одного, также очевидного.

– Какого же? – встревожился Стрэттон.

– А вы разве не догадались? Для лягушек, созданных наложением имени, ущербными оказываются только самцы – они стерильны, ибо их сперматозоиды не содержат зародышей. Однако лягушки-самки, в отличие от самцов, плодовиты, их икру можно оплодотворить или обычным способом, или повторив наложение имени.

Стрэттону сразу полегчало:

– Значит, мужской вариант имени оказался несовершенным. Скорее всего, между мужским и женским вариантами есть и другие отличия, кроме одного лишь сексуального эпитета.

– Только в том случае, если считать мужской вариант несовершенным, а я так не считаю, – возразил Эшборн. – Подумайте сами: хотя фертильные самец и самка могут казаться одинаковыми, они радикально отличаются по степени внутренней сложности. Самка с жизнеспособной яйцеклеткой остается единым организмом, в то время как самец с жизнеспособными сперматозоидами представляет собой, по сути, множество организмов – отец и все его потенциальные дети. В этом смысле два варианта имени хорошо совпадают по своему действию, ведь каждое индуцирует единственный организм, однако лишь организмы женского пола могут быть фертильными.

– Я понял, что вы имели в виду. – Стрэттон осознал, что ему пока не хватает опыта в размышлениях о номинациях органической материи. – Вам удалось создать эонимы для других видов?

– Чуть более десятка для различных видов – но мы быстро движемся вперед. Мы только начали работу над именем для человека, и она оказалась гораздо сложнее, чем все предшествующее.

– А сколько номинаторов участвует в работе?

– Немного, – сообщил Филдхарст. – Мы попросили присоединиться некоторых членов Королевского общества, французская Академия подключила нескольких своих ученых. Надеюсь, вы понимаете, почему я пока не называю имена, но могу вас заверить: нам помогают самые выдающиеся специалисты Англии.