Обещание - Ольга Романовская

— Когда только Вы умудрились пораниться? Все руки в синяках… И Вам не надоело?

Осмотрев её руку, Кулан поднес ее к шее принцессы. Свободной рукой девушка попыталась воспрепятствовать неприятному действию, но маргин не позволил. Её гладили по щеке собственной ладонью, и это ведь только начало. Что ему взбредёт в голову дальше? Лучше об этом не думать.

Стелла замерла, сознавая свою беззащитность.

— Ийма утверждает, что наш род вырождается, а Вы как думаете? — вдруг спросил маргин, скользнув взглядом по её лицу.

— Я не знаю… — в недоумении пробормотала девушка.

Вопросов на эту тему больше не последовало, в прочем, как и дальнейших действий.

— Если Вы будете хорошо себя вести, — сказал Кулан, — возобновите прогулки в саду и, более того, сможете бывать в городе. Правда, жителей Вы не увидите — для нас обоих так будет спокойнее. Кто Вас знает, может среди них найдётся кто-нибудь, кто решится помочь Вам с побегом. Пока я могу предложить Вам лишь это.

— Неужели Маргулай боится своих подданных, тех самых счастливых жителей Добиса? Значит, он не так уж велик и справедлив, как Вы говорили.

— Это не моё дело. — Маргин отпустил её и отвёл взгляд.

Принцесса поспешила спрятаться от него за столом: ей не нравились его новые повадки, взгляды и странные вопросы.

Во дворе послышался какой-то шум. Кулан поднял с пола нож и ушёл.

Глава II

Маркус остановился под старым деревом; он не знал, ехать ли через Монте или объехать город стороной.

Осень медленно, но верно вступала в свои права: дорога не просыхала от вереницы дождей; вода блестела в кривых зеркалах луж вдоль обочины. На поверхности бурой воды плавали листья — черенком вверх, купая драгоценные наряды в грязи.

Деревья сиротливо дрожали под порывами ставшего вдруг чужим и колким ветра, роняя на землю золото и багрянец. Кое-где в лесах попадались "отступники" — зелёные кроны могучих дубов и листва рабски вторящих им кустарников. Только соснам, безучастным философам-соснам, взиравшим на дорогу с крутого откоса, как всегда было всё равно. Какая разница — они ведь и под снегом будут выглядеть достойно.

Впереди, за расступившимися, будто театральный занавес, деревьями виднелись остроконечные крыши; в просветах между ними вырисовывались контуры возвышенности — именно её облюбовали хвойные мыслители.

Подул северо-восточный ветер, и из города потянуло запахом жилья: дымом, многосоставным ароматом готовящегося обеда. Это и решило исход дела: проголодавшийся принц решил ехать через Монте — пугающий своей неизвестностью город Дрегона.

Но ничего таинственного в Монте не оказалось.

Город построили под защитой каменной гряды, спасавшей его от холодных ветров Мамерры. Она тянулась почти от самой Круговой реки и доходила до границ Лиэны, плавно перетекая в Норрингские горы. Невысокая гряда не затрудняла сообщения на севере страны, правда, "сообщаться" тут особенно было нечему.

Жители Монте занимались всем понемногу: охотой, земледелием, выделкой мехов и, прежде всего, скотоводством: они выращивали овец и лошадей — знаменитых монтенов.

Тривиальный провинциальный город посреди унылых полей и лесов, формально находившийся в подчинении Монтере, полностью соответствовал ведущей к нему дороге, представляя собой причудливую смесь города и деревни. Его улочки, пристойно начинавшиеся в его сердце, постепенно выливались в хаотичную усадебную застройку, а затем и вовсе в отдельные фермы. Как и во всех подобных городках, единственным развлечением в Монте был рынок, служивший не только и не столько местом торговли, сколько местом общения.

Когда-то в Монте был театр, но в виду опасного соседства с Добисом, изменения власти в Монтере и прерывания почти всех финансовых и культурных связей с югом страны, его пришлось закрыть. Куда делись актёры — неизвестно; по этому вопросу общество поделилось на два лагеря: одни утверждали, что их съели сварги, другие — что они под шумок сбежали в Дабар.

К чести большинства других более-менее крупных городов, театры в них имелись, но в них давно не ставили ничего стоящего, только старые слезливые оперы и дешёвые комедии-однодневки — к сожалению, Лиэна не блистала литературными талантами, а еле прикрытое дно королевских сундуков не способствовало приезду в страну мировых знаменитостей. Но так, конечно, было не всегда.

Маркус въехал в грязное предместье. То здесь, то там мелькали одинокие покосившиеся домишки с вереницами чистого белья на толстых верёвках, питейные заведения, из которых долетал характерный запах жареного лука, дощатые заборы с облезшей краской.

Постепенно пейзаж стал меняться в лучшую сторону: грязное месиво под копытами лошади заменило некое подобие мостовой из старых досок, замелькали гружёные овощами повозки, влекомые безразличными ко всему мулами, вдоль домов зашагали деловитые прохожие.

Торговки зеленью, лудильщики и старьёвщики не спеша бродили от дома к дому, стараясь перекричать друг друга и визгливые звуки расстроенного инструмента бродячего музыканта.

Улочки были узкие, дома — невысокие, обычно с выступающими за линию фасада мезонинами, с маленькими оконцами, и везде — на ставнях, воротах, длинных шестах по углам домов — висели шкуры пушных зверей.

Пересекаясь друг с другом под всевозможными углами, улицы образовывали площади, ничем не примечательные, с непритязательными колодцами — они были данью природным условиям: через Монте и окрестности не протекала ни одна река.

Принц остановился возле длинного дома, из окон которого аппетитно пахло пирогами; выбор сделал желудок, а не голова.

Жилище находилось в восточной части города, по виду и организации близлежащего пространства занимая промежуточное положение между городским домом и фермой.

На небольшом участке перед домом копалась в земле женщина в клетчатой полотняной юбке. Приглядевшись, Маркус заметил хвост сварга, свисавший с пояса на кожаном шнурке.

— Почтеннейшая! — Он вежливо постучал по ограде. — Не могли бы Вы приютить меня?

Монтенка неохотно подняла голову. Убрав за ухо мешавшую ей короткую прядь, выбившуюся из тугого пучка, она критически оглядела его с головы до ног.

— Надолго? — Странно, она даже не спросила, кто он.

— Всего на одну ночь.

— Уж и не знаю, — она покачала головой. — Вот вернётся муж — тогда поговорим.

Монтенка подошла ближе, и принц смог хорошо её рассмотреть. В меру загорелая, средних лет, с серьёзными карими глазами, пытливо изучавшими каждую чёрточку его лица, она была ещё хороша собой, хороша, но не красива.