Смерть и рождение Дэвида Маркэнда - Уолдо Фрэнк

Они молча пьют кофе.

2

Певучая майская ночь. Древесные лягушки наполняли тьму своим звонким кваканьем; оно поднималось к ослепительно сверкавшим звездам. Среди непрестанного кваканья слышались иные мелодии: крики и смех детей, не торопившихся укладываться в постель, более тихие возгласы Хораса Ганна или других учителей, звон посуды в кухне, а из открытого окна в Замке звуки голоса и старого органа:

Я живу в Ханаанской земле,

Солнцем божьей любви озаренный,

И когда обращусь к небесам, в вышине

Предо мной лик Христа просветленный.

Сайрес Ленни сидел в нише гостиной и пел, аккомпанируя себе с закрытыми глазами. Рядом с ним Адель Сильвер прислушивалась сквозь неуклюжие стихи к чистому сердцу Сайреса Ленни. А посредине гостиной вокруг стола, на котором стояла лампа, сидели за чтением Эмили Болтон, Лида Шарон, Дэвид Маркэнд.

Гимны и музыка ночи не трогали их. Стены гостиной подымались в ночной сумрак, в них тускло отражался блеск инкрустаций на столах и стульях. Перед Эмили Болтон лежала груда газет; Лида читала "Мэссес"; Маркэнд держал на коленях толстую красную книгу - третий том "Капитала". Его клонило ко сну; после целого дня работы этот час, который он отвел для чтения, всегда давался ему нелегко. Строчки сходились и расходились перед ним, точно шеренги солдат на маневрах. Первую он видел вполне четко; вторую - ясно, но несколько в отдалении; третья и четвертая расплывались и сливались друг с другом до тех пор, пока их смысл окончательно не ускользал от него. Но так как читать Маркса после занятий с детьми стало его повседневной привычкой, он изобрел способ преодолевать свою сонливость. Доходя до третьей строки, он слегка менял положение в кресле и читал дальше; теперь третья и четвертая становились совсем ясными. То же самое он проделывал перед пятой и так, очень медленно, добирался до конца страницы. Но его ежеминутные повороты нервировали Эмили Болтон (она только что приехала и через неделю снова должна была покинуть школу). Лида читала и радовалась: эти ребята из "Мэссес" действительно умеют весело говорить о революции!

Шестнадцать фабрикантов на груди у мертвеца,

Ио-хо-хо! И всеобщая военная повинность!

Стреляй! А Уолл-стрит дотянет дело до конца,

Ио-хо-хо! И всеобщая военная повинность!

Она перешла к карикатуре Роберта Майонора. Эмили Болтон с шумом отбросила "Нью-Йорк трибюн" и развернула "Нью-Орлеанс пикиюн таймс".

Нежный голос Христа призывает тебя,

Призывает к себе, призывает всегда.

Почему ты бежишь от сияния дня

Далеко, где не встретить любви никогда?..

- неслись из окна ниши воспоминания детства Сайреса Пенни в унисон с девичьим трепетом Адель Сильвер, навстречу музыке лягушек и звезд. ПРЕКРАЩЕНИЕ ГЕРМАНИЕЙ ПОДВОДНЫХ ОПЕРАЦИЙ ПРЕДВЕЩАЕТ КОНЕЦ ВОЙНЫ. - Слава богу! - вздохнула Эмили Болтон, которая оставалась пацифисткой, добывая средства (теперь делать это стало гораздо легче) для школы, воспитанники которой будут слишком горды, чтобы воевать. - А если мы вступим в войну, как же мой самый выигрышный тезис - о нравственном превосходстве Америки над Европой?.. - Вдруг голова Эмили Болтон ниже склонилась над страницей...

Иисус всех усталых зовет отдохнуть.

Призывает к себе, призывает всегда,

Принеси ему бремя и радостен будь,

Иисус не отринет тебя никогда.

Лида прямо наслаждалась. Какая карикатура Арта Юнга! И подпись к ней: "Мы живем в Великой Стране: фабриканты вооружения вызвали ненависть к нам во всей Европе, и теперь мы должны покупать у них вооружение, чтобы защищаться против этой ненависти".

Призывает к себе,

Призывает всегда,

Нежный голос Христа призывает тебя,

Призывает к себе навсегда.

Эмили Болтон встала с кресла, держа в руке новоорлеанскую газету. Она искоса взглядывает на Маркэнда и сует газету Лиде Шарон.

"Если производительность труда в промышленности увеличивается, то цена отдельного товара падает. В нем содержится меньше труда, как оплаченного, так и неоплаченного. Пусть тот же самый груд производит, например, втрое большее количество продукта; в таком случае на каждый отдельный продукт приходится труда на 2/3 меньше. А так как прибыль может составлять только часть этой массы труда, заключающейся в каждом отдельном товаре, то масса прибыли, приходящаяся на единицу товара, должна уменьшиться..." [К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., изд.2, т.25, ч.I, с.251]

Маркэнд напряженно думал, в то время как обе женщины глядели на него. Как могу я знать, прав ли Маркс в своем экономическом учении? Но он прав... о, как он прав в общем! А что, если его теория о тенденции к понижению средней нормы прибыли ошибочна? Но ведь именно это нужно знать! Мало знать, что Маркс прав в общем. Нужно знать совершенно точно, что он прав и в частности. Для того чтобы знать, как действовать... Маркэнд почувствовал на себе взгляд обеих женщин. Лида как-то странно держит в руках газету...

Приидите к Христу! Он снисходит к грехам,

И он ждет вас сегодня - и ждет вас всегда.

Бремя греха к его вы сложите ногам,

Оставайтесь с Христом навсегда.

Маркэнд встал и подошел к женщинам. Он взял газету из непокорных рук Лиды:

САМОУБИЙСТВО АКТРИСЫ ИЗ ОБЩЕСТВА В ГОЛЛИВУДЕ

Иисус к вам взывает! Внемлите ему.

И кто верит в него, благо будет тому.

О, внемлите сегодня, внемлите всегда

И воспряньте, покорны Христу навсегда.

Маркэнд стоял возле женщин, Лида поднялась тоже. Он прочел:

"Лос-Анджелес, 7 мая (от соб. корр.). - Теодора Лейн, недавно завербованная кинематографическим миром, супруга Лейтона Ленка, молодого миллионера-консервопромышленника из Чикаго, была найдена сегодня утром мертвой в своем номере в отеле "Александра". Она приняла слишком большую дозу хлорала. Полиция констатировала самоубийство. Ходили слухи о разводе м-с Лейн с мужем. Ее имя связывалось с именем молодого военного промышленника из Нью-Йорка. Она проработала в кино меньше полугода, но ей была поручена главная роль в новом фильме, выпускаемом в скором времени компанией "Сьюперб пикчерс". Ей предсказывали большое будущее. Предполагают, что причиной послужил нервный срыв на почве переутомления. Смерть м-с Лейн была обнаружена горничной, когда та вошла к ней в комнату сегодня, в 11 ч. 30 м. утра. Покойная оставила записку своему отцу".

"Чикаго, 7 мая (Ассошиэйтед Пресс). - Теодора Ленк, хорошо известная нашему обществу и занимавшая выдающееся положение в мире педагогики и искусства, была женой Лейтона Ленка, магната беконной промышленности, и дочерью Оскара Стайна, состоятельного импортера, также уроженца Чикаго. Лейтон Ленк и Оскар Стайн отказались принять представителей печати. Но контора фирмы "Ленк и Кo" опровергла предположение о том, что перед отъездом м-с Ленк для работы в кино супруги пришли к решению начать бракоразводный процесс".

Ленни у органа умолк; обе женщины рядом с Маркэндом стояли неподвижно. Маркэнд слышал майскую ночь; он видел на зацветающей земле, под сенью унизанных звездами кипарисов мертвое тело Теодоры, ее губы, полуоткрытые, как будто только что он целовал их. Он заставил себя снова взглянуть на газетные строки:

ПАДЕНИЕ ВЕРДЕНСКОГО ФОРТА

ГИБЕЛЬ 10 ТЫСЯЧ ФРАНЦУЗОВ

АВСТРИЙСКАЯ АРМИЯ РАЗГРОМЛЕНА БРУСИЛОВЫМ

...Бесполезно. Одна только смерть стояла перед ним, одна только смерть была реальна - смерть Теодоры. Он почувствовал внезапную слабость и упал в кресло Лиды. Он закрыл лицо руками. - Что это значит для меня? Что будет теперь со мной? - Он заглядывал в свои мысли - и не находил в них ничего, кроме себя самого. _А Тед?_ Он поднял глаза на двух женщин, стоявших рядом.

- Вы ждете, чтобы я сказал что-нибудь? Вы добры. Вы говорите себе: ему это больно, потому что он любил ее, ему больнее, чем нам. Хотите знать, о чем я думал сейчас? Вам нужно знать это. О _себе_, не о ней. Я читал другие заголовки, чтобы не чувствовать боли; в утешение себе я хотел убедиться, что одна смерть не имеет значения; миллион смертей не имеют значения. Только одно важно: _я сам_. Даже сейчас, когда для женщины, с которой я жил, жизнь стала такой страшной, что она не могла продолжать ее, одно только важно: _я сам_.

Лида положила обе руки на плечи Маркэнду. Он встал.

- Не нужно быть доброй, - сказал он. - Все мы в общем добры, и все же самое важное для нас - _мы сами_. Тед убила себя, а я думаю о своей личной боли. Все мы трудимся, чтобы помочь миру, и все же самое важное для нас _мы сами_...

Лиде стало страшно; от того, что Маркэнд столько говорил, ей стало страшно.

- Самое худшее, - продолжал он, - что эта смерть ничего не изменит в моей судьбе. Все, что я говорю вам сейчас, ничего не изменит. Я буду жить и дальше, хотя мой эгоизм смраден, хотя я знаю об этом, буду жить так, как будто я порядочный человек. Мы все - ублюдки человечества. Но мы должны жить среди других - ради своей выгоды. Трогать и загрязнять руки детей ради своей выгоды.

- Дэвид, замолчите! - сказала Лида.