Дракула. Последняя исповедь - Крис Хамфрис

Он дошел до конца нефа, остановился, потом резко повернулся. Взгляд Дракулы перескакивал с одного боярина на другого, пока не уперся в человека, который стоял в самом центре этой группы.

— Жупан Туркул!.. Что ж, ты добился того, чего хотел. Я не женился на моей возлюбленной. Ты должен радоваться, но я хотел бы сделать тебя совершенно счастливым. Ты не подскажешь мне, как этого добиться? — Влад неторопливо подошел к боярину. — Кто это там прячется у тебя под боком? Возможно, это… — Он наклонился и заглянул за плечо жупана. — Так это Елизавета! Конечно, та самая прислужница Илоны, которая всей душой ненавидела свою госпожу. Отлично.

Он схватил девицу за руку и рванул к себе.

— Мой князь, пожалуйста!.. — Туркул вцепился в другую руку дочери. — Вы не можете…

— Я показал тебе, что могу, жупан, — ответил Влад ледяным голосом. — Ты видел, как я приносил жертву Молоху. Теперь любовь мертва, остаются только обязанности. Твои — по отношению ко мне. Мои — по отношению к Господу. Ты хочешь встать между ним и мной?

— Князь!.. — судорожно произнес Туркул, но отпустил руку дочери.

Влад подтащил рыдающую девицу к алтарю и бросил ее на пол, прямо под ноги архиепископу.

— Венчайте нас, — приказал он.

— Я не могу. — Старик-первосвященник выставил вперед руку, сжимающую распятие, словно старался защититься им от дьявола. — После этого осквернения!..

Он указал на алтарь, на лужи крови, которые все еще темнели на красном ковре.

— Что? — вскричал Влад. — Вас смущают эти капельки? А вы не забыли о крови, страданиях и самопожертвовании Христа? Господь знал про Молоха все.

Князь опустился перед архиепископом на колени и заставил Елизавету встать с ним рядом.

— Вы теперь тоже знаете, — добавил он. — Ничуть не хуже.

— Князь, я не имею права…

— Венчайте нас! — ответил Влад, и его сильный, низкий голос был хорошо слышен в каждом уголке собора. — Иначе я просто прикажу спалить этот собор вместе со всеми вами и стану тем, кем вы и так меня называете, то есть сыном дьявола. Немедленно венчайте нас! — Последние слова он выкрикнул.

Вся церемония не заняла много времени. Влад велел архиепископу отказаться от долгих обрядов и ограничиться короткой молитвой и благословением, то есть тем немногим, без чего никак нельзя было обойтись. Он произнес свою клятву и принял ее от Елизаветы, которая едва могла говорить и рыдала взахлеб.

Когда архиепископ возложил на голову князя венок из золотых листьев, символ брачующегося, тот повернулся к боярам.

— Турки стоят всего в одном переходе от Тырговиште. Я должен остановить их. Нет, мы должны. Потому что мы теперь все заодно, все едины. Разве не так, дорогой тесть?

Туркул медленно, словно в оцепенении, опустил голову, потом поднял ее. Это означало согласие.

— Так что облачайтесь в доспехи, собирайте своих воинов.

Послышался испуганный ропот.

— Не бойтесь! — Влад повысил голос. — Я не собираюсь вести вас еще в одну ночную атаку. Теперь у меня готов совсем другой план. Молох вдохновил меня!

Дракула повернулся к Елизавете, которая сидела на полу и все еще плакала. Он положил руки на ее волосы, уже и так замаранные кровью.

— Теперь пора устроить свадебное торжество. Моя жена должна получить подарок. — Его глаза блеснул и. — Пять тысяч подарков!

Влад выпрямился, громко крикнул:

— Ион! — но никто не откликнулся на его зов, не подошел к нему.

Потом шаг вперед сделал Илья Черный.

— Ворник уехал, князь, — негромко сказал он.

Влад покачнулся. Елизавета пронзительно закричала, потому что он схватил ее за волосы, чтобы удержать равновесие.

— Тогда это должен сделать ты, Илья. Таков мой приказ. Бери солдат, ступайте в тюрьму и возьмите всех, кто там есть, — пленных турок, дезертиров, преступников, без различия, мужчина это или женщина. Всех!

— Куда мы должны доставить их?

— На Воронье поле, — ответил Влад.

— Слушаю, мой князь.

Черный Илья поклонился, повернулся, приказал десятку витязей следовать за ним и вышел из собора.

Влад обнял Елизавету за плечи, поднял и улыбнулся, глядя сверху вниз в ее заплаканное лицо.

Потом он обернулся к толпе и крикнул:

— Идемте! Я приглашаю всех на свадебное торжество! Нас ждет большое веселье!

На Воронье поле, раскинувшееся прямо за воротами Тырговиште, слуги притащили столы. Влад распорядился расставить их по примеру дорог, рассекающих турецкий лагерь, в форме креста — распятия, если угодно. Стол для высоких гостей стоял в самом центре, там, где должен был бы располагаться алтарь, если бы все это происходило в церкви. Между столами были оставлены свободные промежутки.

Угощение приготовили роскошное. Гостей, среди которых были все свидетели венчания, потчевали свининой, любой частью, на выбор и на любой вкус — вареной, жареной, тушеной, в виде фарша или студня. Огромная свиная голова, запеченная и сдобренная пряностями, возвышалась там, где перекрещивались воображаемые линии креста. Ее водрузили на кол, чтобы каждый желающий мог отрезать себе кусочек от ее аппетитных жирных щечек.

Изобилие свадебного угощения совсем не радовало приглашенных вельмож. Только сам жених и его витязи ели то, что было на столах. Они уминали все подряд с аппетитом людей, которые долго были в походе и соскучились по вкусной пище. Остальные гости сидели почти неподвижно, сжимая ножи, которыми не пользовались, и неотрывно смотрели друг на друга. Каждый из них словно искал надежду в лице кого-то другого.

Так продолжалось, пока не послышались стенания и крики узников, которых привел Илья.

Первыми шли турки, по большей части солдаты, захваченные в сражениях, засадах и партизанских рейдах, начиная с того дня, когда пала Джурджу. Эти гордые воины Аллаха пытались двигаться строем и даже осыпали бранью своих охранников, пока не увидели, для чего их доставили сюда. Тогда проклятия и ругань сменились молитвами.

За турками шли валахи и цыгане — мужчины и женщины, крестьяне и рабы. Все они были преступниками, давно сидели в тюремных камерах, страдали, но все-таки лелеяли надежду на спасение. С тех пор как князь Дракула занял трон, суд всегда был скорым. Виновных наказывали быстро, в тот же день, когда выносили приговор, но за семь месяцев войны не был казнен ни один человек. Потому теперь надежды заключенных усилились. Они мечтали о свободе и молились о самом обычном — о еде, запах которой эти люди чувствовали издалека, о воде, которой давно не пили вдоволь.

Однако мольбы сменились стонами, когда арестанты увидели колья. Эти деревяшки лежали рядами, конец каждой соприкасался с ямой. Они были вырыты в три ряда позади свадебных столов, по всей длине перекладин воображаемого креста.