Белый ферзь - Измайлов Андрей

Это все на тот случай, ежели «жучки» в квартире на Шаболовке продолжают шевелить усиками. Колчин искал жену. Да, искал. Не нашел. И – поехал-ка он куда подальше отсюда! Время лечит все. Да и кто знает, насколько глубока душевная рана, которую надо лечить временем? ЮК никого никогда не впускал в семейные отношения. Ну, была у сэнсея жена. Да нет, не ссорились. Но особого проявления чувств – тоже как-то…

Баба с возу… Она, конечно, симпатичная. В очёчках такая, худенькая. Но – детей у них не было, да и со здоровьем у нее чего-то не того… Втайне каждый супруг хоть раз за всю семейную жизнь да и подпустит мыслишку: а вот пропала бы ты бесследно и некриминально – сколько бы проблем отпало раз и навсегда! А тут вдруг р-раз – и пропала. Приезжает муж из командировки – жена пропала. Ну, муж сделал все что мог. Не заточаться же ему в четырех стенах и стенать до конца дней своих: «Один! Совсем один!» – плавно переходя из похоронного минора в ликующий мажор.

Майор-полковник РУОПа Борисенко мог бы сказать: «Юр. Не могу ли я чем-нибудь быть полезен? Возьмем человечка и устроим ему сеанс массажа – резиновой дубинкой по пяткам, пока не скажет. А неважно, что скажет!». Но Борисенко уже сделал все, что мог. Спасибо, Ром. Не надо.

Егор Брадастый мог бы сказать: «Юра! Пока ты там в Ленинграде прохлаждался, мы с парнями твою тачку прощупали. И знаешь что обнаружили? Глади, какой «маячок». Тебя, старик, кто-то пасет. Ты как к этому?». Да никак! Вот и уезжает Колчин отсюда, из страны, где тебя могут профилактически СЛУШАТЬ – на перспективу. Нет, ничего серьезного-конкретного, однако авось пригодится в будущем…

Еще Егор Брадастый мог бы сказать: «Мне, кстати, Витька Ломакин из Питера звонил вдруг! Он так, экивоками, про тебя спрашивал. Ты, я так понял, в Питере не скучал? А, старик? Не скуча-ал?!». Не скучал. И на контакт с Ломакиным ЮК не пошел, само собой, только потому, что был ЮК с дамой-НЕ женой. Личное дело Колчина – устраивать личную жизнь. Даже если не надолго, а дней эдак на пять. А жена – что ж, нет ее…

Еще Егор Брадастый мог бы сказать: «А у Витьки, я так понял, что-то с кино налаживается. У него теперь свой коммерческий директор появился классный. Коммерческий директор и жена в одном лице. Слушай, Юра! А то есть мысль! Десять процентов мои – только за идею! Кино, а?! У сэнсея пропадает жена. Он сначала ищет, потом находит, потом всех гробит. И главного злодея гробит прямо в тюрьме, в камере! Идея богатая! Я не про сюжет, а про главную роль. Согласен, Юра?! Ч-черт, жаль, уезжаешь. Чего ты в этом Берлине не видел! А то бы зарядились серий на пять…».

Ведущий патологоанатом столицы Давид Енохович Штейншрайбер мог бы сказать: «Юрий Дмитриевич, если у вас возникнут проблемы определенного свойства, я всегда в вашем распоряжении…» – и произнес бы, будучи профессиональным читателем с феноменальной памятью, цитату… но не из «Незабвенной», а из «Крестного отца» – о доставке трупа к гробовщику. Только, применяясь к ситуации, не для приукрашивания покойника-Санни, а для расчленения на составные о-очень мелкие части анонимного тела, буде таковое объявится во владениях Давида Еноховича, – вот, озадачится ЮК, есть тут у меня чье-то анонимное тело, и ума не приложу, куда его девать! Что за проблема, Юрий Дмитриевич! Волоките!.. Благодарствую, о подобной услуге Юрий Дмитриевич никогда не попросит.

Спасибо и на том, что Давид Енохович принял от ЮК «Этику японцев» – принял в работу и по ее результатам сообщил: да, кровь, срок «заляпывания» – две недели, три максимум, кровь: A(II) Rtf. Более полный анализ позволит уточнить…

Спасибо. Достаточно. Более полного анализа не требуется. Но точно, что группа крови вторая?

Обижаете, Юрий Дмитриевич! Кровь идентифицируется по двенадцати и еще трем дополнительным факторам…

Не надо. Значит, точно – вторая?

Обижаете!..

Не обижайтесь, Давид Енохович…

Группа крови, пролитой на обложку «Этики японцев», – вторая. У Инны – третья группа. Доподлинно. А(Ш) Rh+. Так что действительно кому-то из противников успела закатать, в пятак. Не ее кровь, не ее. Опять же, дубленый полупердон в тахте у Тоболина был без следов крови, чего бы не избежать, пролей ОНИ кровь Инны. Не ее кровь… Спасибо, Давид Енохович.

Ученики сэнсея могли бы сказать: «Ю-Дмич! Мы готовы, если надо…». Не надо! Отставить!

А что мог бы сказать Колчину отец Инны, Валентин Палыч Дробязго? Что новенького? «Как ты, Юра, мог допустить, чтобы с Инной случилось…», «Я беру, Юра, дело под свой контроль!», «Что тебе, Юра, удалось выяснить?!».

Вот-вот. Что Колчину удалось выяснить, это, знаете ли, касается только Колчина. Знаете ли, что ему удалось выяснить? Нет? И не знайте. Знания умножают страдания. Страдания – от бессилия. Может влиятельный Валентин Палыч повлиять на ситуацию до такой степени, чтобы четверо граждан не России получили то, что заслуживают?! То-то и оно – нет. Может Валентин Палыч скомандовать: «Эй, вы там, в Питере! А подать нам с зятем гражданина Кублановского на растерзание!». Вряд ли. Еще и потому, тем более потому вряд ли, что генерал Фима при всем своем ничтожестве (сравнимо с ниндзя-Степой) – фигура заметная, фигура, которую просто так с доски не смахнешь, ибо ненароком укусит за палец мейстера, полагающего, что он, мейстер, и разыгрывает партию, что он, мейстер, вправе жертвовать фигурой ради выигрыша. Они все там, в политике, играют в свои игры, и не исключено, для рекетмейстера Дробязго ни в коем случае нельзя отдавать ЭТУ фигуру. Да, конечно, генерал дутый, величина мнимая. Однако тут вам не косики каратэ. Колчин может себе позволить удалить Степу Еваристова за профнепригодность, ибо сам Колчин – ЮК.

А политика… Кто там у них не дутый, кто не мнимая величина? У НИХ теперь (впечатление! не утверждение!) такой принцип подбора кадров: на человека должен быть компромат, кадр с несмытым пятном в биографии – надежный кадр, он на крючке, пусть только дернется – мигом подсекут и жабрами об лед. Главный казначей Пасынков сначала забирается в администрацию Президента, ПОСЛЕ этого ему предъявляется обвинение по трем статьям УК, и дело заминается за отсутствием состава. Понял, парниша?!

Не дергайся, иначе дадим делу ход, прояви ты нелояльность… Неприличнофамильный Сосконец вообще на паях с сообщником приватизнул натихую цельный оловянный комбинат в Сибири. Все знают, пока молчат. Пока не дернется. Ну, про лучшего вояку всея Руси всех времен и народов и речи нет, ибо речь иссякла – сколько можно говорить-говорить-говорить! А импозантнейший Мущинка и вовсе подписывал назначение афериста Фимы на эхма какую должность. Чего это ты, Мущинка? He-а, пока не спрашивают, пока он не дергается…

Человек должен знать: на него кое-что есть. Служи хозяину верно-преданно, а также – хм, товарищам по работе. Ничто так не сплачивает коллектив, как перспектива совместной длительной отсидки. Федеративная Бандитская Республика. Нормальная мораль шайки…

Откуда бы Колчину знать обо всем об этом? Он ведь не интересуется политикой, он ее демонстративно игнорирует, он ее благоразумно сторонится, несмотря на неоднократные понукания тестя «давай-давай! прорвемся!». Да оттуда же! Тот же Валентин Палыч откровенничал, изображая полупьяное добродушие. Впрочем, отнюдь не обязательно иметь в тестях рекетмейстера, дабы не видеть очевидного…

Ну так вот, очевидно, что сообщи Колчин Вале Дробязго об итогах поездки в Питер, и задача Колчина скорее усложнилась бы, но не упростилась. Вдруг бы выяснилось, что генерала Фиму невозможно трогать ни под каким видом. Иначе хуже будет. Кому? Ну хотя бы Вале Дробязго – в той сложной игре, которую он ведет на верхних этажах.

Начхать Колчину на Валю Дробязго! По большому-то счету! И не страхи за Валю, коий вдруг да и спрыгнет с пути-до, выслушав зятя, утверждали Колчина в его нежелании контакта с отцом Инны. Никогда Валя и не вставал на путь-до. Ему, Вале, понятней логика не желтая, но синяя. Ближе во всяком случае. Любой серьезный политик – логичен по-синему. Каждый из них мнит себя доморощенным махапурушей: будем делать так и только так, а если кому-то при этом будет плохо, то это он просто пока не понял своего счастья – счастья для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженный… Так вот, у ЮК – своя логика, желтая, если угодно.

Продолжаем. Кому еще хуже будет, ежели генерал Фима получит то, чего заслуживает, по колчинской, по желтой логике? Кому-кому? Ах, стране-е! Что-то там насчет великих потрясений, великой России? «А ты не путай свою личную шерсть с государственной!». Понял, товарищ Саахов? А также товарищи… как вас там?.. Беложыпин, Хухрай, Мущинка, Бичуйс, Сосконец и прочие-прочие смешные-забавные. Дробязго тоже вот… забавно…

Начхать Колчину на… грешно сказать… на страну. Вот он ее и сменил вполне безболезненно. Была Москва, теперь Берлин. Кто-то в поисках острых ощущений приезжает-прилетает в Россию на недельку- другую и вроде бы комплимент рассыпает: «О! У вас здесь так интересно! Каждый день что-то происходит! А у нас в Европе скукота-а! Все, конечно, есть, магазины ломятся, улицы шампунем моют, бандита, коли сыщется такой, в двадцать четыре часа ловят, национальная валюта колеблется в пределах десяти пунктов. Да-а… Скукота-а! А у ва-а-ас!..». Поживи этот «кто- то» с наше здесь! Поживи, а не поприезжай-поприлетай на экзотику, – то-то заскучает по скукоте.