Хорал забвения - Грег Бир

Майкл внезапно вспомнил Адонну — Тонна — в килте и рыцарском плаще, с жезлом в руке.

— Кое-что прояснилось? — спросил Кларкхэм.

— Что прояснилось? — спросил Николай вполголоса.

— Увы, далеко не все, — сказал Майкл.

Николаю не хватало знаний, в этой игре он мог быть только зрителем. Кто же еще участвует в ней?

— Можно мне узнать, кто такой Адонна на самом деле? — спросил Николай.

Мора сжалилась над ним.

— Когда-то он был сидхийским волшебником. Создал Царство — бесспорно, шедевр, — но страдает непомерным честолюбием. Он всегда враждовал с Изомагом.

— Мне никогда не удавалось собрать достаточно хубри, чтобы стать истинным волшебником, — признался Кларкхэм. — Другим удалось. Маги заслужили свое почетное звание. Я же лишь надеюсь довершить начатое ими в давние времена.

— Какая скромность, — прошептал Николай.

Майкл наклонился вперед.

— Вы доставили меня сюда с какой-то целью. Ваша жена — одна из жен — расчистила для меня путь. Другая позволила мне уйти, хотя могла украсить мной свою коллекцию.

Кларкхэм сидел с непроницаемым лицом, как игрок в покер.

— Будьте любезны, скажите, для чего я здесь?

— Сегодня? Я хотел, чтобы вы отдохнули…

— Разве нельзя сказать сейчас?

Кларкхэм поднял ладонь и взглянул на Мору и Бири.

— Хорошо. Вы здесь для того, чтобы завершить последнюю Песнь Силы. Вам это должно быть ясно.

Ясности не было и в помине, но Майкл кивнул.

— Я, в свою очередь, с помощью Песни Силы обрету власть над Царством, верну свободу людям и гибридам.

— Она вам нужна только для этого?

Кларкхэм склонил голову набок и постучал по столу указательным, потом средним пальцем.

— Вы же видели Таракса. Знаете, на что способен Малн.

— А вы мне помогли припомнить Адонну. Он на вид не так страшен, как его малюют.

Кларкхэм густо покраснел.

— Тонн может явиться в любой личине. Сидхи в его возрасте и с такими, как у него, способностями мало в чем уступают богам, они дьявольски хитроумны. Я учился веками, чтобы только противостоять ему, но одолеть его так и не смог. Я хочу победить Тонна вовсе не потому, что он — славный малый.

У Кларкхэма сощурились глаза и задвигались желваки. С видимым усилием он взял себя в руки, и снова появилась обворожительная улыбка.

— К сожалению, об этом я не всегда могу говорить спокойно. Нет, Тонн не такой монстр, каким его хочет представить Таракс. Но Тонн знает свой народ. Он создал для сидхов Царство и правит ими весьма сурово. Послабление дано лишь Бан Часов. Как вы полагаете, почему?

Майкл пожал плечами. Кларкхэм объяснил:

— Потому, мой друг, что Бан Часов осталась верна Тонну, когда другая его дочь, Элми, подняла мятеж. А ведь он превратил их мать в мерзкое чудовище в порыве… не знаю даже, как это назвать… ужасного гнева? Когда Элми вступила в брак с человеком, именно Тонн устроил ее изгнание, обрек дочь на неслыханные муки. Но ему не удалось сломить волю Элми, и Совет Элеу ее поддержал. Вот тогда-то Тонн не пожалел усилий, чтобы создать Царство. Он отчаянно возненавидел людей.

— Может быть, теперь он относится к нам по-другому.

Кларкхэм взглянул на Майкла с изумлением, потом отрывисто рассмеялся.

— Похоже, он сумел произвести на вас впечатление, не раскрывая своей подлинной сути. Пожалуй, мне нужно быть с вами поосторожней.

Наступила тишина. Николай с тревогой оглядывал присутствующих.

— Майкл за людей и за гибридов, — произнес он наконец. — Майкл — хороший парень.

Мора улыбнулась, а Бири оскалил зубы в ухмылке. Кларкхэм беззлобно рассмеялся.

— Ну, конечно. Он так долго, так упорно стремился сюда, чтобы помочь своим и моим сородичам. Мы будем действовать сообща и достигнем всех наших целей. А теперь, после столь долгого путешествия и сытного ужина, самое лучшее — разойтись по комнатам и хорошенько выспаться. Мора покажет вам, где что находится.

Он встал и потянулся.

— Доброй ночи, джентльмены.

Мора проводила Николая и Майкла наверх, показала им ванную, спальни и чулан, где хранилось белье. Сидхиня повсюду оставляла аромат роз. Заглядевшись на ее черные блестящие волосы и кожу цвета тикового дерева, Майкл отвлекся от своих путаных мыслей.

В своей комнате он обнаружил двуспальную кровать, аккуратно сложенные простыни, белое покрывало с откинутым углом и под ним теплые шерстяные одеяла. На вешалке возле дубового комода висела новая одежда: брюки, рубашка и свитер; под нею стояли коричневые ботинки из очень эластичной кожи. Даже на Земле Майкл не носил столь нарядных костюмов.

Стены спальни были украшены абстрактными рисунками в мягких коричневых, серых и голубых тонах. В углу, в медном горшке, рос розовый кустик, рядом стоял письменный стол с кожаной обивкой. Высокий торшер освещал постель приятным рассеянным светом. На книжных полках возле двери Майкл нашел стихи Джерарда Мэнли Хопкинса, Йитса, Китса и Шелли, много романов, старинных и современных.

Он затворил дверь и сел на кровать. Казалось бы, все эти земные удобства должны были растрогать Майкла. Но в его душе не нашлось места сантиментам. Он переоделся в махровый купальный халат, вышел в коридор, взял из бельевого шкафа полотенце и отправился в ванную.

Там его ожидали иные блага земной цивилизации. Горячая вода, мыло, белые эмалированные ванна и раковина, мраморный пол, обои с листьями папоротника, душ. Он стоял под душем до изнеможения, потом вытирался с закрытыми глазами.

Возвратясь в спальню, Майкл обнаружил возле своей кровати Кларкхэма. Тот держал в руках несколько листов бумаги и красивую черную авторучку с золотым ободком.

— Это может пригодиться. — Он положил бумагу и авторучку на стол и чуть ли не с заискивающим видом шагнул навстречу гостю. Очевидно, Кларкхэм желал дружбы, но их разделяла странная неприязнь, скрытая, но готовая в любой момент выплеснуться.

— Извините, — пробормотал Кларкхэм после короткой паузы. Он обошел Майкла и задержался в дверях. — Мне еще не удалось окончательно решить, что вы собой представляете.

Майкл пожал плечами.

— Я не чародей, если вас это интересует.

Кларкхэм мрачно усмехнулся.

— Бессознательное волшебство иногда особенно опасно. Впрочем, не обращайте внимания на мою болтовню. — Он широким жестом указал на письменный стол. — Упражняйтесь в своем искусстве, когда пожелаете. Мы будем благодарными слушателями.

Кларкхэм вышел и затворил дверь.

Майкл сбросил халат, надел фланелевую пижаму, что лежала возле кровати, и забрался под одеяло. Потом дотянулся до торшера и выключил свет. Каждый жест был таким знакомым и при этом таким странным.