Женские лица русской разведки - Михаил Михайлович Сухоруков

проживания в странах с умеренным климатом. В этой связи она писала старшему брату: «Доктора запрещают мне ехать в Италию, тем более что там холера. Мне необходим умеренный климат, но главное, ум мой должен быть занят. Это единственное для меня лекарство, единственное средство продлить мое существование»[466].

Разрешения от императора Николая I на бессрочное пребывание за границей княгиня Ливен так и не дождалась. Царь умер 18 февраля 1855 года в разгар Крымской войны. По официальной версии, смерть наступила от тяжёлого отёка легких после простуды. Однако в придворных пересудах называли другую причину ухода царя из жизни. Полагали, что он отравился после получения депеши о поражении под Евпаторией. Косвенно эта версия подтверждалась тем, что император запретил вскрытие и бальзамирование своего тела. Подозрение в передаче царю по его требованию смертельного яда пало на лейб-медика Мандта, который после смерти Николая I внезапно покинул Россию.

Когда Дарья Христофоровна в Париже узнала о смерти Николая I, то эта новость не особенно взволновала княгиню, а её реакция была лаконичной: «Ну вот, теперь я могу спокойно здесь остаться»[467]. Она пережила императора почти на 2 года. Однако в соответствии с российским законодательством она продолжала оставаться подданной, отказавшейся вернуться в отечество после истечения срока действия заграничного паспорта со всеми вытекающими правовыми последствиями. Сведений о том, что высочайшим повелением княгине Д.Х. Ливен дозволялось бы бессрочное пребывание за границей, не обнаружено.

С первых дней пребывания в Париже княгиня Ливен приступила к созданию условий для ведения неустанного наблюдения за политическими тенденциями, европейскими переменами и жизнью дипломатических представительств великих держав. Её парижский салон вскоре стал настолько популярным и модным, что не уступал известному светскому салону мадам Рекамье. Хозяйка нового салона настолько сохранила свою женскую привлекательность, что, как вспоминали современники, 50-летняя княгиня Ливен внешне выглядела на возраст не старше 35 лет. Со временем сложился круг постоянных посетителей её салона, который острые на язык французы называли «дозорной вышкой Европы». Частыми гостями русской княгини были известные политики, литераторы и зарубежные дипломаты. Парижские газеты писали, что «русское правительство потому позволило княгине Ливен обосноваться в Париже, что она тайно собирает для него сведения, и что в ее парижской гостиной, как в любом петербургском салоне, всякий вечер можно застать, по меньшей мере, двух шпионов»[468].

Жизнь на виду у всех и постоянное общение с видными государственными деятелями, политиками и дипломатами стали для нее необходимой потребностью. В Париже, где княгиня с 1837 года прожила последние 20 лет, она состояла в близких отношениях с выдающимся французским историком и государственным деятелем Ф.П. Гизо.

Мнения и оценки современников

Надо признать, что как бы ни отзывались о княгине Ливен знавшие её современники, все они в той или иной степени признавали её необычность и индивидуальность. При всём при этом она проработала в русской политической разведке долгих 45 лет и ни разу ни в какой-либо из стран пребывания не была разоблачена как русская шпионка.

Известно, что женская красота, обаяние и женственность в самом широком смысле слова являются надёжным, веками проверенным оружием женщины в завоевании мужских сердец.

Если судить по дошедшим до наших дней её портретам, в молодости она была довольно привлекательной женщиной. Да и вряд ли, будь она дурнушкой, на неё обратил бы своё благосклонное внимание младший брат Александра I — великий князь Константин. Были у неё амурные приключения и с приближёнными к императорской фамилии известными русскими аристократами. Но, как известно, о женских достоинствах и недостатках в ту пору особо не распространялись. Тем более, что речь шла об одной из любимых фрейлин императрицы Марии Фёдоровны. К тому же Дарья Христофоровна рано стала генеральской женой.

Приведём довольно развёрнутую характеристику личности Дарьи Христофоровны, которую ей дал в своих мемуарах лично знавший её на пике популярности в период жизни в Лондоне историк и публицист князь П.В. Долгоруков. Став эмигрантом из личной обиды после отказа в назначении его министром внутренних дел Российской империи, князь в воспоминаниях привёл свои злые впечатления о многих известных людях, с которыми ему доводилось лично встречаться. В их числе оказалась и княгиня Д.Х. Ливен.

«Дарья Христофоровна Ливен, — писал П.В. Долгоруков, — не была одарена умом ни обширным, ни замечательным, но снабжена была от природы хитростью непомерной; сметливая, ловкая, вкрадчивая, искательная, никто лучше ее не умел влезть в чью-либо душу; в искусстве интриговать она не уступала самому Талейрану, который, зная ее, боялся… Вкрадчивость и искательность ее были изумительными и, должно признаться, не стеснялись ни предрассудками, ни даже простыми нравственными приличиями. Эта вкрадчивость, эта искательность имели тем более успеха, что всегда и постоянно облекались какой-то особенной величавостью в приемах, в обхождении, в беседе; она имела какой-то особенный дар льстить, так сказать, свысока и извиваться величаво. Ум недальний, но весьма тонкий при помощи приобретенного навыка, учинил ее способной скоро разгадывать людей и находить в душе каждого те слабые, часто и порочные струны, ухватясь за которые легче всего водить людьми»[469].

«…она была холодной и равнодушной, — продолжал характеризовать Дарью Христофоровну обиженный на всех вокруг князь-эмигрант, — ко всему, что не касалось ее личного значения и самолюбия личного. Важные должности, с юношеских лет занимаемые ее мужем, доставили ей возможность всегда и везде постоянно окружать себя государственными деятелями, в обществе коих, в беседе с которыми она приобрела тот огромный навык общественный, то знание людей, какими отличалась на старости лет своих. Высокими политическими делами она заниматься была неспособна; до них не хватало ее ума, впрочем столь тонкого, но зато весьма немногие из современников могли столь искусно вести интриги придворные, интриги политические, сближать своих друзей, ссорить врагов своих, и удачнее, всегда, впрочем, с видом наружного и даже величавого достоинства, сближаться с людьми, могущими быть полезными в настоящем или в будущем»[470]. Даже краткий анализ перечисленных П.В. Долгоруковым способностей, умений и навыков княгини Д.Х. Ливен показывает, что она вполне заслуженно считалась не только знатоком многих тонкостей европейской дипломатии и политики, но также была блестяще подготовлена к ведению политической разведки в Западной Европе в интересах Российской империи.

Среди друзей и недоброжелателей

Разные впечатления оставляла её внешность в памяти людей, близко с ней знакомых. В