Елизавета I - Маргарет Джордж

– Поищите город! Посмотрите, стоит он еще или нет!

Он попытался вызвать из глубин шара образ Кадиса.

– Я вижу мглу и дым, – промолвил он наконец. – Кажется… Это груды камня. Оборона повержена.

Меня охватило возбуждение, но осмотрительность все же возобладала.

– А что бухта? Какие корабли вы там видите?

– Мадам, различить их невозможно, – вздохнул он.

– Попытайтесь! Попытайтесь!

– Город, как вам известно, походит на ноготь на конце полосы суши протяженностью в шесть миль, которая загибается, подобно манящему пальцу, от суши в море. Кажется, во внутренней городской гавани пожар. Большой. Но я не могу разобрать, что именно горит.

– А снаружи бухты корабли есть?

– По-моему, да.

– Большие? Невредимые?

– Да.

– Наши корабли! У нас их было пятьдесят.

– Не уверен, что я вижу пятьдесят. Но, с другой стороны, это маленький шарик.

– А людей? Людей видите?

– Мне придется спросить шар, – сказал он, снова дуя на хрусталь, потом сощурился и принялся всматриваться в него с разных сторон. – Так…

Он несколько секунд помолчал, пристально глядя на кристалл.

– Я вижу людей, но кто они, сказать не могу, не знаю. Я давно уже не бываю при дворе.

– Дайте я попробую.

Я подошла и остановилась перед шаром. В глубине его вспыхивали и гасли какие-то цветные пятна и волнистые линии, но разобрать ничего было невозможно.

– Я не обладаю необходимыми навыками, – вынуждена была признать я.

Досаду мою было не описать словами: он мог увидеть лица, но не мог их распознать, а я могла распознать, но не могла увидеть.

– Раны Господни! Что за незадача!

– Мы видели завершившееся событие, – сказал он, – так что флотилия уже должна быть на пути домой. Скоро мы все узнаем. По крайней мере, нам известно, что им удалось разграбить Кадис и что никто не погиб. Разве это не то, что вы желали узнать?

– Я хотела бы узнать про трофеи. Было ли там чем поживиться? Взяли ли они какую-нибудь добычу?

– Я не представляю себе, чтобы не взяли, ваше величество. И если мне будет дозволено смиреннейше спросить, вспомните ли вы своего старого слугу, когда богатая добыча окажется в ваших руках?

– Джон, я уже дала вам средства к существованию, обеспечив должностью в Манчестере, и не забывайте, что я выделила вам две тысячи фунтов, когда только услышала о том, что ваш дом разграбили.

Он правда считает, что у меня денег куры не клюют?

– Да, мадам, я все помню и бесконечно вам признателен. Но должность в Манчестере – хотя я благодарен за нее! – имеет свои неприятные стороны. Мои тамошние коллеги относятся ко мне враждебно. Честно признаться, они превращают мою жизнь в ад!

– Мелкие люди всегда так делают, Джон. Вы должны научиться ладить с ними. Не всем дано иметь такой блестящий интеллект, как у вас, простите уж их за это. Быть может, если бы вы снисходительнее относились к их недостаткам, они прощали бы вам ваши многочисленные таланты. Зависть можно только обезоружить; сама по себе она не умирает.

– Да-да, разумеется. – Он распрямился, смущенный своей просьбой. – Насколько я понимаю, ваши начинания в Новом Свете, предпринятые за время моего отсутствия, оказались безуспешными.

– Оба были организованы Рэли, и оба провалились, – сказала я. – Колония в Виргинии не выжила. Его экспедиция по Ориноко в Южной Америке не обнаружила ничего ценного. Он вернулся с пустыми руками. Если не считать нескольких сувениров, в числе которых был весьма обаятельный дикарь и образцы руд. Но они ничего не стоят – выяснилось, что это кошачье золото, обманка.

И лучше бы его походу на Кадис увенчаться успехом, или, клянусь Богом, не видать ему больше моего покровительства!

– Не отступайтесь от Нового Света, – сказал Ди. – Ваше будущее лежит там, не в Европе. К дьяволу Кадис с испанцами, французами и голландцами. Ваше предназначение – править Британской империей, простирающейся по всей Северной Америке. Обратите свой взор на нее, а не на старую усталую Европу.

– Две неудачи меня не ободряют.

– Две неудачи! А в Европе их у вас сколько было?

– Мой дорогой Ди, ваше видение слишком масштабно для нашей реальности. Должна признаться, что я дала добро на два эти начинания именно из-за вашего заманчивого видения. Но кажется, из этого ничего не выходит.

– Терпение! Продолжайте отправлять следопытов. Пусть устанавливают там английские флаги. Дрейк сделал это на западном побережье Америки, а Рэли – на восточном. Пусть их становится больше!

– Мне это не по карману, – произнесла я ровным тоном. – Если Кадисский поход не принесет богатой добычи, он станет для меня последним.

– Никогда. Никогда! Говорю вам, я вижу владычество Британии от побережья до побережья. Я вижу вашу власть, власть императрицы!

– Поскольку я ничего такого не вижу, подозреваю, что ваше внутреннее видение порой замещает собой то, что вы видите в вашем шаре. – Я указала на кристалл. – Давайте накроем его и закончим этот разговор, друг мой.

Чтобы сбежать от зловонного города и реки, я решила перебраться в Виндзор и оставаться там до конца лета. Там Темза сужалась, превращаясь в деревенский ручей, звонкий и живописный. В любом случае Виндзорский замок располагался на достаточном возвышении, в нескольких сотнях футов над землей, так что ни о запахах, ни о шуме мы могли не волноваться. Глядя с высоты на луга и поля, я чувствовала себя капитаном какого-то исполинского боевого корабля. Внизу лентой змеилась река, а повсюду вокруг, на сколько хватало глаз, зеленели живые изгороди, поля и леса. Неподалеку находился тот самый заливной луг Раннимед, на котором упрямые бароны заставили короля Иоанна Безземельного подписать Великую хартию вольностей. Что ж, я должна смотреть в оба, чтобы меня не заставили подписать отказ от каких-нибудь еще моих королевских прав. Одной Хартии было более чем достаточно.

Я очень любила бывать в Виндзоре в летнее время; зимой там было слишком промозгло и гуляли сквозняки, что неудивительно. Едва ли стоило ждать от чего-то, построенного во времена Вильгельма Завоевателя, уюта и современных удобств. Он выбрал для замка это место из-за его выгодного расположения на утесе, на краю Саксонского леса, чтобы защищать западные подступы к Лондону, как Тауэр защищал восточные.

Подумав об этом, я внезапно осознала, как странно вышло, что могила моего отца находилась в одном месте, а матери – в другом, как будто они охраняли Лондон, защищали его. Моя мать лежала в капелле Святого Петра в Оковах, в Тауэре, тогда как отец – в капелле Святого Георгия, здесь.

Я с тревогой ожидала вестей о кадисской экспедиции.