Елизавета I - Маргарет Джордж

Сесил-младший являлся ко мне ежедневно, и вдали от городской суеты мы с ним переделали массу дел – из тех, что вечно откладывают на потом как не самые срочные, однако же со временем они накапливаются и начинают душить, точно непокорные лозы. Планы городка Детфорд, который так разросся, что начал наползать на Гринвич. Уточненные списки местных ополчений. Проверка рыночных мер и весов. Ремонт отдельных участков Лондонской стены. Прозаическая сторона работы монарха, которая продолжается, когда мантии и короны сняты, и горе тому правителю, который ею пренебрегает.

Чувствовал ли себя Сесил, один из горстки молодых людей, оставшихся в Англии, обойденным? Он никогда не участвовал в турнирах, не командовал кораблем, не водил в бой войска. Он не пел и не пускался в танцы. Задевало ли это его за живое? В его широко раскрытых зеленых глазах невозможно было прочитать ровным счетом ничего; его учтивая манера держаться ничем не выдавала тоски по несбыточному. И тем не менее я не чувствовала в нем подлинного довольства, скорее, смирение перед ограничениями и решимость добиться выдающихся успехов в тех областях, на которые его физические изъяны не влияли.

Мне нравилось прогуливаться по открытому всем ветрам верхнему двору, по той же вымощенной каменными плитами дорожке, по которой рыцари ордена Подвязки каждый год в День святого Георгия шествовали в капеллу на посвященные ему торжества, подметая плащами древние камни и гордо демонстрируя символы своего ордена под коленками. Для новоизбранных это был большой день. Рыцарями ордена Подвязки могло быть только двадцать четыре человека одновременно, и избирать их имела право я одна. Высший рыцарский орден в Англии. Меня всегда задевало, что я могу возглавлять его, но при этом не могу быть настоящим воином. Как и Роберт Сесил, я не могла вести войско в бой, участвовать в турнире или командовать кораблем. Мы с ним оба были негодными: я – из-за своего пола, он – из-за искривленной спины. Но, видит Бог, мы могли заставить их плясать под нашу дудку!

В один особенно жаркий день, выходя из капеллы, я заметила молодого человека, который бежал вниз, в направлении среднего двора, и размахивал руками, как мальчишка, запускающий змея. Это был Джон Харингтон – он резко остановился прямо передо мной, хватая ртом воздух.

– Моя дорогая крестная! – выдохнул он и, поклонившись, дерзко поцеловал меня в щеку.

Это был еще один молодой мужчина, который не ушел в море, только у него не имелось никаких физических изъянов.

– Что за проказу вы опять затеваете, Джон? – спросила я.

Сегодня я была готова. Готова к какой-нибудь увеселительной дерзости, и обыкновенно я могла рассчитывать на то, что Джон ее устроит.

– Я принес вам изобретение! Нечто настолько чудесное, настолько современное, настолько дальновидное, что оно прославит ваше имя в веках даже больше, чем разгром армады!

Джон задыхался от возбуждения, в его глазах плясали озорные искорки, с губ рвался подавляемый смех.

Он действительно был умен, я это знала. Как-то он сконструировал хитроумную ловушку для кротов, которую садовники в Хэмптоне готовы были прославлять без устали. Он также придумал схему водопровода эффективнее предыдущей. Возможно, он изобрел какое-нибудь улучшенное оружие, способное дать нам преимущество в войне, – к примеру, более легкое и точное ружье, требующее меньше времени на перезарядку. Это определенно было бы нашим войскам очень кстати.

– Что же это может быть? – поинтересовалась я.

– Идемте, я вам покажу. Я уже все установил. Слова тут будут недостаточно красноречивы. Нужно видеть эту штуку в действии!

– Это оружие? – спросила я. – Оно поможет нам в войне?

– Ну… не совсем.

– Предмет роскоши?

– Сегодня роскошь – завтра необходимость.

– Это дорого стоит?

– Не так уж и дорого, учитывая, какую пользу принесет многим людям.

– Оно улучшает аппетит?

– Какой именно?

– Любой, бесстыжее вы создание!

– Совершенно определенно. Я готов в этом поклясться. – Он рассмеялся. – Говорю вам, слова бессильны описать подлинную природу моего изобретения. Вы должны увидеть его собственными глазами!

И он едва ли не потащил меня в верхний двор, где располагались королевские апартаменты.

Когда мы входили в здание, стражники осклабились. Я вопросительно посмотрела на них, и они опустили глаза. Джон торопливо провел меня мимо.

Мы обошли присутственный зал и, насквозь пройдя через апартаменты, очутились в еще более тесных комнатках. Меня снедало любопытство. Казалось бы, если изобретение Джона предназначалось для многих людей, оно должно было находиться в просторном общественном помещении. Однако мы оставили их позади. Когда мы очутились в моих личных покоях, я была крайне озадачена.

Я обвела помещение взглядом, но ничего необычного не увидела. Кресло, в котором прежде обыкновенно сидела Элизабет Саутвелл, пустовало: произведя на свет незаконнорожденного отпрыска Эссекса, она была отлучена от двора на веки вечные. По правде говоря, вокруг Эссекса творилось слишком много темных делишек, несмотря на всю его красоту. Беременные девицы, сластолюбивые дядья, распутные матери и сестры, буйные и разгульные товарищи.

Теперь Джон поклонился и замысловатым жестом дал мне понять, что я должна войти в свою опочивальню. Я так и поступила. Там обнаружились Кэтрин с Марджори, которые мирно шили.

– Ну? – осведомилась я.

Пожалуйста, только бы это было не животное – обезьянка, еж или какая-нибудь птица. Это его изобретение наверняка клетка или что-нибудь в этом роде.

Теперь Джон указывал на мою крохотную уборную, где я уединялась для отправления самых интимных надобностей. Кроме меня, туда никто не заходил. Я с трудом скрывала раздражение; вся эта игра слишком затянулась.

– Джон, вы зашли слишком далеко, – произнесла я.

– Загляните за дверь, оно там!

Марджори с Кэтрин топтались сзади, едва сдерживая смех.

Я переступила через порог и увидела большое квадратное кресло с дырой в сиденье. Сверху на опорах громоздился бочонок. Если бы на сиденье кто-то примостился, бочонок оказался бы прямо у него над головой. С него свисала цепочка.

Вся эта конструкция была уродливой и откровенно пугающей.

– Джон, что это такое? Зачем вам понадобилось уродовать мою уборную этим безобразием?

– Вот, моя дорогая государыня. Это ответит на все ваши вопросы. Прошу вас, прочтите, а потом я продемонстрирую вам принцип его действия. Ваше возмущение превратится в восторг!

Он сунул мне в руки памфлет, озаглавленный «Новое рассуждение на старую тему: метаморфоза Аякса. Отходим от старых традиций».

Я бегло пролистала его, обнаружив внутри подробные инструкции относительно того, как смастерить машину, которая стояла передо мной. Сочинение изобиловало отсылками к классическим героям с чертежами вперемежку.

– Отходим! Отхожее место! Отходим! – Отсмеявшись над