Седьмая чаша - К. Сэнсом

Мы вошли в комнату. Барак потыкал лежащего ничком человека концом своих ножен. Тот не пошевелился. Я поднес свечу к голове лежащего и осветил лицо. Это был сравнительно молодой мужчина лет около тридцати, с густыми каштановыми волосами и тонкими, красивыми, даже изысканными чертами. Глаза его были закрыты, на лице застыло мирное выражение. Он походил на спящего.

— Это Фелдэй, — констатировал Барак.

Сбоку от нас послышался какой-то звук, и мы резко развернулись в ту сторону. Барак выставил вперед шпагу. Но уже в следующую секунду мы с облегчением вздохнули. Это был отклеившийся кусок обоев, зашуршавший на ветру.

— Господи, у меня сердце в штаны провалилось! — сказал Барак.

— У меня тоже, — признался я.

Барак подошел к окну, закрыл его и зажег от свечи лампу, стоявшую на столе. Затем взял лежавшего на столе человека за плечи и откинул его на спинку стула. Это оказалось непросто, поскольку под грудь тела натекла кровь и успела засохнуть. Положив на пол шпагу, Барак разорвал рубашку на груди мертвеца.

— По крайней мере, этот бедолага не мучился. Кинжал в сердце. Он даже не успел понять, что его убило. — Барак поднял глаза на меня. — Шестая жертва?

— Нет, — тихо ответил я. — Это убийство было совершено тихо и без всяких вывертов, не так, как другие. Тут нет ничего, что можно хотя бы отдаленно связать с пересыханием рек.

— Вы хотите сказать, что Фелдэя убил кто-то другой? — ошарашенно спросил Барак.

— Нет, вероятнее всего, это был наш убийца, но Фелдэй не входил в последовательность его жертв. Он убил Фелдэя, заметая следы, чтобы тот не заговорил, если мы его вычислим.

Я вздохнул.

— Не зря же Билкнэп сказал Фелдэю, что я упрям. Я думаю, убийца пришел к нему с обычным визитом, как клиент к своему поверенному, они сидели за столом, спокойно разговаривали, и вдруг он неожиданно вонзил парню кинжал в сердце. Видишь стул напротив Фелдэя? На нем наверняка сидел убийца.

Я посмотрел на странно умиротворенное лицо убитого.

— Как сказали встретившиеся нам люди, Фелдэй не верил в Бога. В этом ему повезло. Если бы он принадлежал к праведникам, а потом стал отступником, он умирал бы долго и мучительно.

Я прошелся по комнате.

— Знаешь, для чего убийца открыл окно? Чтобы запах разложения не скоро разошелся по дому и труп подольше не нашли.

— Да, умен, сукин сын! Судя по тому, что этот бедняга воняет, как головка французского сыра, он мертв уже несколько дней.

— Давай пороемся в бумагах. А вдруг найдем какую-нибудь зацепку: счет, записку… все, что угодно.

Целый час мы обыскивали кабинет и всю квартиру поверенного. За окном снова зарядил дождь. Его капли гулко колотили по плиткам мостовой, вода потоками стекала с ветвей деревьев. Но найти нам так ничего и не удалось — лишь пустое место на одной из полок, где, вероятно, лежало шпионское досье Фелдэя. Его прихватил с собой убийца. След, на который я так рассчитывал, оказался тупиком.

Глава 34

После возвращения домой я отправил Харснету письмо, в котором рассказал о последних событиях. Ужинать мне пришлось в одиночестве, поскольку Бараку после увиденного кусок в горло не лез. Жуткое убийство миссис Бьюнс, а теперь еще и Фелдэя — для него это оказалось чересчур.

Поэтому я почти обрадовался, когда неожиданно раздался стук в дверь. Открыв, я обнаружил на пороге запыхавшегося мужчину, одного из бывших клиентов Роджера. Это был мастер Бартоломью, тот самый, который организовал спектакль в Линкольнс-Инн. Господи, подумалось мне, ведь это было всего три недели назад, а казалось, что с тех пор прошла целая вечность! Двоих из нанятых им актеров недавно арестовали за то, что они лицедействовали в запрещенных властями пьесах Джона Бейла.

Несмотря на то что сам Бартоломью сторонился всякой религиозной казуистики, в последнее время он заметил, что многие из тех, с кем ему приходилось работать, стали сторониться его самого. А все из-за страха, который густым туманом окутал Лондон.

Прямо с порога мой незваный гость затараторил:

— Портной, который шьет костюмы для моих театральных постановок, отказался выполнить заказ для нового спектакля, а плотник заявил, что не станет изготавливать декорации и вообще не желает больше иметь со мной никаких дел! Но «Замок стойкости» нам предстоит показывать в палатах лорда-мэра уже в следующий четверг! Они нарушают все наши договоренности! Неужели я ничего не могу сделать? В иных обстоятельствах я обратился бы к мастеру Эллиарду, но поскольку его больше нет…

Я объяснил ему, что он может подать в суд, но до спектакля выиграть дело все равно не успеет. Поэтому остается только одно: понадеяться на силу убеждения. Мрачный, но уже не столь возбужденный мастер Бартоломью, уходя, задержался на пороге, глянул на густую пелену дождя, накинул капюшон и повернулся ко мне.

— Есть какие-нибудь новости в расследовании убийства мастера Эллиарда? До меня дошли слухи, что этим делом занялся сам главный коронер?

— Ничего не могу вам об этом сказать. Просто не знаю.

Мужчина покачал головой.

— И мы, наверное, не узнаем никогда. Так всегда бывает. Если убийцу не поймать по горячим следам, его не поймать никогда.

Он ушел, а я подумал: «Какая паника поднялась бы, прознай народ об этой жуткой серии убийств!»

На следующее утро я спозаранку выехал в Бедлам. Бытие осторожно ступал по раскисшей после дождя дороге, а я чувствовал себя уставшим и разбитым. Ночью я то и дело просыпался от звуков ливня, и теперь это давало о себе знать. Помимо того, меня преследовала картина мертвого Фелдэя, лежащего лицом вниз на своем столе. Если бы убийца не зациклился на моей персоне, этот человек остался бы жив. Но с другой стороны, не будь он столь продажен, он также уцелел бы. Ответа от Харснета я пока не получил и поэтому оставил дома сообщение с указанием, где меня можно найти.

Утром принесли короткую записку от Дороти. Она сообщала, что приходил Гай и, осмотрев Билкнэпа, вынес вердикт: надлежащее лечение и покой поставят больного на ноги, а вот новые промывания желудка и кровопускания наверняка убьют его. Дороти писала:

«Твой друг доктор считает, что больной должен оставаться в постели еще как минимум несколько дней, пока не окрепнет».

Было, впрочем, понятно, что самой Дороти этого совершенно не хочется.

Вид ворот Бедлама заставил меня вернуться к реальности. Въехав во двор, я увидел знакомые фигуры, выходящие из здания. Это были Минни и Дэниел Кайты. Дэниел своей большой рукой обнимал жену за плечи. Он выглядел задумчивым, женщина — спокойнее, нежели обычно.

Я натянул поводья, и мой конь остановился.

— Доброе утро, — поздоровался я. — Навещали Адама?

— Да, сэр, — ответил Дэниел.

— А я должен встретиться здесь с доктором Малтоном. Он тоже собирался проведать вашего сына.

Лицо Минни озарилось улыбкой.

— Ах, он такой хороший человек! Я уверена, что ему удастся помочь Адаму. По его словам, на это потребуется много времени, но я чувствую, что моему сыну уже сейчас получше.

— Да, — согласно кивнул Дэниел, — он временами даже обращает на нас внимание и прекращает свои бесконечные молитвы, пусть и ненадолго. И начал кушать. Я вот все думаю, сможет ли он когда-нибудь унаследовать мое ремесло?

Мужчина посмотрел на меня молящим взглядом, словно будущее его сына зависело от меня.

— Что ж, возможно, со временем это и случится, — ободряюще ответил я.

— А может, он и не захочет заниматься твоим ремеслом? — запальчиво проговорила Минни. — Я вообще думаю: возможно, наш сын на нас за что-то сердится? Иначе почему он так к нам относится?

Женщина тоже вопросительно смотрела на меня, словно ожидая объяснений.

— Если вы дождетесь доктора Малтона, он постарается ответить на ваши вопросы, — уклончиво сказал я.

Супруги с сомнением посмотрели друг на друга.

— Послушай, Дэниел, — заговорила женщина, — а давай сегодня…

— Нет, милая, — перебил ее муж, видимо заранее зная, о чем собирается просить жена, — мы должны идти в церковь. В эти тяжелые дни мы просто обязаны поддержать нашего викария.

Мужчина перевел взгляд на меня, и по лицу его побежала тень.

— Кстати, как поживает преподобный Мифон? — поинтересовался я.

— Он очень озабочен, сэр. Настали дни гонений. Мы опасаемся, что настоятель соседней церкви, преподобный Ярингтон, арестован. Его давно не видели, и никто из его прихожан не знает, что с ним случилось. Но преподобный Мифон просто в отчаянии! Он говорит, что истинные христиане должны сплотиться и вместе противостоять дьяволу. И он прав!

— Ну что ж, на этом я вас оставлю. Передать доктору Малтону, чтобы он сообщил вам о результатах осмотра Адама?

— О да, сэр! Это было бы очень благородно с вашей стороны!