Седьмая чаша - К. Сэнсом

— За то время, пока он находится здесь, ничего подозрительного не произошло. Но он недоволен тем, что его не пускают в дом. Ему даже спать приходится в сарае, набитом всяким плотницким инструментом. Почему вы не впускаете его, мастер Кантрелл?

— Я хочу, чтобы меня оставили в покое, — повторил тот.

Я испугался, что он сейчас ударится в слезы, и положил ладонь на руку Харснета. Мы поднялись и вышли из гостиной. В дверях я повернулся и сказал Кантреллу:

— Я поговорю со своим знакомым врачом и попрошу его принять вас.

Он не ответил, понуро сидя на стуле и глядя в пол.

Когда мы оказались на улице, Харснет снова сокрушенно покачал головой.

— Как ужасно пахнет в этом доме! А вы заметили, насколько грязная на нем одежда?

— Да, он находится в скверном состоянии. Бедняга.

— Судя по его виду, он движется в том же направлении, что и Адам Кайт.

— Я помогу ему, если смогу, — пообещал я.

— Вы готовы помогать всем сумасшедшим Лондона, — буркнул Барак. — Так недолго и самому сойти с ума.

— Мастер Шардлейк всего лишь хочет помочь бедолаге, — поддержал меня Харснет.

Он заметил, что я потер руку и невольно сморщился от боли.

— Совсем забыл спросить: как ваша рука?

— Гораздо лучше. Мне только что сняли швы. Надеюсь, что охранник знает свое дело. Не хотелось бы потерять еще и Кантрелла.

Харснет немного удивленно посмотрел на меня, видимо подумав, как и Барак, что я принимаю чрезмерное участие в судьбе молодого Кантрелла.

— Он последний из моих людей и вполне надежен. Если нам понадобится помощь, придется положиться на сэра Томаса Сеймура.

Коронер тяжело вздохнул.

— В конце концов все будет так, как пожелает Господь.

Харснет отправился в свою контору, а мы с Бараком поехали по Стрэнду, направляясь домой. Вечерело, тени становились длиннее.

— Что за дьявольщина происходила в таверне прошлой ночью? — задал вопрос Барак. — Если бы убийцей был Локли и убийство жены являлось частью его плана, он наверняка приберег бы ее напоследок, для седьмой чаши. Зачем ему было обнаруживать себя раньше времени?

— На меня он тоже не произвел впечатления убийцы. Ему для этого не хватает злобы, холодного ума, расчетливости. Разве что он хороший актер и умеет казаться не тем, кем является? По словам Гая, убийца должен притворяться постоянно, чтобы выглядеть обычным человеком.

Я почесал в затылке.

— Но откуда Локли может знать хоть что-то из юридической науки? А ведь это было необходимо, чтобы сочинить правдоподобное письмо Роджеру.

— Не знаю. По мне, так и Годдард тоже не подходит на роль убийцы. Ну не укладывается все как-то.

— Согласен. Доктор Годдард все больше и больше предстает перед нами как человек, которого больше волнуют деньги и положение, а вовсе не какие-то религиозные материи.

— В отличие от нашего безгрешного брата, коронера Харснета, — кисло усмехнулся Барак.

— Он не так уж плох. В нем есть и много хорошего.

— Он что, уже успел и вас обратить в свою веру? Вы тоже стали истинным праведником? — Барак фыркнул. — Как вообще можно верить в божественное всепрощение после того, что мы видели сегодня в таверне?

— В ответ на твой вопрос многие могли бы сказать, что Бог дарует человеку свободу выбора, и если он использует ее не во благо, а во зло, это вина его, а не Бога.

— Расскажите об этом миссис Бьюнс.

Когда мы свернули на Канцлер-лейн, я вспомнил о том, что согласился навестить Адама Кайта. А еще я должен был попросить Гая осмотреть Кантрелла. Мне был понятен страх этого молодого человека. А вдруг Гай и вправду скажет, что ему суждено окончательно ослепнуть?

Мы отвели лошадей в конюшню и вошли в дом. Как только я открыл дверь, ко мне метнулась Джоан.

— Приходила Маргарет, служанка Дороти Эллиард, с сообщением от хозяйки.

У меня оборвалось сердце.

— С ней что-то случилось?

— Нет, с ней все в порядке. Но в ее гостиной лежит мастер Билкнэп. Ему стало плохо, и он упал прямо у ее порога. Маргарет говорит, что он находится при последнем издыхании.

— Билкнэп? — переспросил я, не веря своим ушам. — Но они с Дороти почти не знакомы.

— Так сказала Маргарет. Она была здесь полчаса назад и просила, чтобы вы пришли сразу, как только вернетесь.

— Я пойду сейчас же.

Я распахнул дверь и торопливо зашагал по тропинке, ведущей к Линкольнс-Инн, окна которого с наступлением темноты осветились. Мне открыла Маргарет. На ее пухленьком лице читалось возбуждение.

— Что случилось? — с порога спросил я.

— Днем я услышала стук в дверь, а когда открыла, увидела мужчину в адвокатской мантии, лежавшего прямо у нашего порога. Хозяйка позвала повара и велела ему перетащить этого беднягу на кровать. Она говорит, что вы его знаете…

— Я здесь! — крикнула Дороти из гостиной.

— Пойду я, пожалуй, к нему, сэр, уж больно он плох, — сказала Маргарет и убежала, шурша юбками.

Я вошел в гостиную. Дороти сидела у огня и смотрела на поврежденный угол деревянного фриза.

— Нужно его отремонтировать, — проговорила она. — Теперь, когда я провожу тут так много времени, он меня раздражает.

Женщина была бледна, и я видел, что ей стоит больших трудов сохранять спокойствие.

— Спасибо, что пришел, Мэтью.

— Что произошло? Почему Билкнэп в твоем доме?

— Маргарет нашла его лежащим у нашего порога и позвала меня. Он хватал воздух ртом и был белый, как простыня.

Голос Дороти слегка дрожал, и я понял, что вид человека в адвокатской мантии, скорчившегося на земле, напомнил ей убитого Роджера, лежавшего у фонтана. Чертов Билкнэп!

— Маргарет сказала, что ты велела перенести его на кровать.

Дороти развела руками.

— А что мне оставалось делать? Он сказал, что умирает, и попросил помощи. Вот я и помогла, хотя едва знала его, да и отношусь к нему не лучше, чем ты.

— Он знал, что женщина не откажет ему в помощи. — Размышляя, я наморщил лоб. — Пойду-ка я к нему.

— Мэтью, прошу тебя, не будь слишком грубым, — попросила Дороти. — Мне кажется, он очень болен.

— Поглядим.

Билкнэпа уложили в спальне. Судя по маленькой — для школьника, не иначе — теннисной ракетке, лежавшей на сундуке, раньше это была комната Сэмюеля. Маргарет склонилась над Билкнэпом и пыталась напоить его чем-то из кружки. Мой давний недруг лежал на кровати, и я был потрясен его ужасным видом. В свете свечи, стоявшей на тумбочке, он был бледнее смерти, белее подушки, на которой покоилась его голова. Тем не менее Билкнэп был в сознании и смотрел на меня безумными, расширившимися от ужаса глазами.

Маргарет повернулась ко мне. Вид у нее был крайне расстроенный. Видимо, она тоже вспомнила мертвого Роджера.

— Я пытаюсь напоить его разбавленным вином.

— Оставь нас, — мягко попросил я.

Девушка поставила кружку и вышла из комнаты. Я посмотрел на Билкнэпа. Было странно видеть его вблизи да еще в столь жалком состоянии. Его растрепанные рыжеватые волосы уже начали редеть, а на макушке образовалась изрядная плешь. Немного вина, которым пыталась напоить его Маргарет, пролилось ему на подбородок. Он выглядел совершенно беспомощным и, судя по его одичалому взгляду, понимал это.

— Почему вы пришли сюда? — спросил я. — Вы же знаете, какое горе случилось в этом доме.

— Я знал, что… миссис Эллиард… пока здесь.

Его голос звучал еле слышно, а дыхание было частым и прерывистым.

— Я знал, что она… добрая. Больше мне не к кому… было… постучаться.

— Любой адвокат помог бы своему коллеге, если тому стало плохо.

— Только не мне. Меня все… ненавидят.

Он перевел дух и на несколько секунд закрыл глаза.

— Со мной покончено, Шардлейк. Я не могу есть. Пища просто проскакивает сквозь меня. Доктор Арчер обещал, что поможет новое промывание желудка, но у меня началось кровотечение, и оно уже не прекращается.

— Я договорюсь, чтобы доктор Малтон пришел и осмотрел вас прямо здесь.

— Наверное, слишком поздно. У меня перед глазами туман, все время кружится голова…

С огромным усилием он выпростал из-под покрывала отощавшую руку и схватил мое запястье. Я едва сдержался, чтобы не вздрогнуть от неожиданности.

— Я никогда не верил в Бога, — зашептал он, не сводя с меня наполненного болью взгляда. — Даже когда был маленьким. Мир — это поле боя, люди бывают либо хищниками, либо дичью. Законы и юриспруденция лишь маскируют этот бесспорный факт. Но теперь мне страшно. Католики говорят, что, если исповедаться и покаяться в грехах перед смертью, Господь впустит тебя в рай. Мне нужен священник — из тех, прежних.

Я сделал глубокий вдох.

— Для начала я приведу доктора Малтона. Он знаком со многими священниками и посоветует, к кому обратиться. Но мне все же кажется, Билкнэп, что правильное лечение вполне способно поставить вас на ноги. Сейчас я пришлю к вам Маргарет.