Цветущий сад - Маргарет Пембертон

— Что случилось? — Нэнси от испуга с трудом выговаривала слова. — Это Зия? Ей снова стало плохо?

— Нет. — Он не мог оторваться от нее. Потом, когда он скажет все, что должен сказать, возможно, она уже никогда больше не будет обнимать его и, может быть, никогда не заговорит с ним. Чипс сделал глубокий вздох, и Нэнси, отшатнувшись, испуганно посмотрела ему в глаза:

— Что-нибудь случилось? Ты выглядишь так, словно увидел привидение. Может быть, вызвать доктора?

Он молча покачал головой.

— Хочешь бренди? Могу я чем-то помочь тебе?

— Ты должна выслушать меня, — сказал он устало и, обняв ее за плечи, начал тяжело расхаживать по залитой солнцем террасе, приближаясь то к ярко раскрашенным плетеным креслам, то к уставленному бокалами столу с манящими бутылками охлажденного шампанского. — Ты узнаешь о привидениях, но сначала дай мне вместо этого чертова лимонада настоящее доброе американское виски.

Нэнси хотела снова сблизиться со своим отцом. Предвидя разговор, в котором она выложит Чипсу все последние новости, она дала Марии выходной и отпустила слуг отеля. Нэнси подняла белую трубку телефона и дрожащим голосом заказала бутылку виски, с изумлением заметив, что ее рука дрожит. Она вернулась на террасу, где они молча ждали, пока несносное шампанское не заменили на бутылку золотистого «Джим Бима».

Отец налил себе до краев бокал и с трудом выпил. Он все еще молчал. Нэнси настроилась на резкий разговор с ним и была готова защищаться.

Наконец он сказал:

— Зия сообщила, что Рамон здесь.

— Да.

По тону отца Нэнси поняла, что не присутствие Рамона явилось причиной его крайнего расстройства. Он выпил еще виски и снова наполнил бокал.

— Зия говорит, что он последовал сюда за тобой из Нью-Йорка и хочет жениться на тебе.

— Да, это так.

Нэнси была не в силах сказать еще что-либо. Она боялась говорить на эту тему, однако такое начало, по-видимому, служило лишь вступлением к чему-то еще более худшему, чего она не могла даже представить.

Чипс открыл было рот, чтобы продолжить разговор, но так ничего и не сказал, глядя на свой бокал и не переставая помешивать кубики льда.

Нэнси сжала руки, стараясь не нарушать молчания. Она боялась, что если заговорит, то нервы отца сдадут, и она никогда не узнает, что так ужасно подействовало на него в этот прекрасный солнечный день. Видя, как отец пьет виски, она испугалась, что он опьянеет и вообще не сможет говорить. Наконец, когда Нэнси уже подумала, что больше не выдержит молчания, он произнес, не глядя на нее:

— Ты не можешь выйти замуж за него, Нэнси.

Она чуть не разрыдалась, почувствовав облегчение. Если в этом заключался весь ужас того, о чем он собирался сказать, то она была к этому готова. Гнетущий, безотчетный страх, сковавший ее, отступил.

Она осторожно сказала:

— Мне жаль, что ты так настроен, папа. Я люблю Рамона и хочу выйти за него. — Она даже не упомянула о Джеке, будто он не имел ни к ней, ни к отцу никакого отношения.

Чипс покачал головой со смертельной обреченностью:

— Нет, Нэнси. Ты никогда не сможешь выйти замуж за Рамона.

Страх снова овладел ею. Тяжелый и осязаемый, он навалился на ее плечи, как мрачный демон.

— Почему? — спросила она, едва слыша свой собственный голос.

— Из-за Дьюарта Санфорда, — сказал Чипс, и в его тоне не было ни высокопарности, ни живости, которые покоряли избирателей. Напротив, его голос был вялым, сдержанным, словно он уже израсходовал всю свою страстность. — Дьюарт Санфорд был сущим дьяволом.

Руки Нэнси нащупали бокал и бутылку. Виски с мартини было не лучшим сочетанием, но она сейчас не думала об этом. Поведение отца было каким-то страшным, и она решила с помощью алкоголя пережить то, что ожидало ее в следующие мгновения.

— Многие годы он шантажировал меня и не давал возможности заниматься политической деятельностью, а жизнь Зии он превратил в настоящий ад.

Виски действовало расслабляюще. Чем дальше, тем больше. Она уже знала то, о чем говорил отец. Дьюарт Санфорд не принадлежал к самым прекрасным мужчинам на свете. Он был холодным, жестоким и злобным. Но он умер, и она собиралась выйти замуж вовсе не за него, а за его сына Рамона. Рамон не был холодным и жестоким. Рамон был…

—…поэтому я убил его.

Бокал выскользнул у нее из руки на пол и разбился вдребезги.

— Сколько я должен был ждать? У меня не было больше времени! Пока он был жив, я ничего не мог поделать. — Лицо Чипса стало мертвенно-бледным. — В то лето я встретился с Зией. Он сломал ей жизнь, как ребенок с корнем вырывает розу. Он измучил ее и духовно, и физически, и я поклялся, что убью его.

На этот раз, когда Чипс поднял бокал, виски пролилось ему на рубашку. Он по-прежнему не смотрел на Нэнси. Казалось, земля перестала вращаться и замерла. Как ни странно, но вокруг ничего не изменилось. Солнце, море, горы, деревья — все оставалось на своем месте, как и два человека на террасе, бутылка и бокалы.

— Как это произошло? — спросила она сквозь пересохшие губы. — Когда?

— В 1928 году. Я вернулся в Бостон и поговорил… — Он замолчал в нерешительности. — Поговорил кое с кем, для кого преступность стала бизнесом.

— С человеком, передавшим тебе фотографии?

Чипс кивнул:

— Я не буду говорить тебе, как это произошло, Нэнси. Чарли приезжал сюда осенью, а когда я вернулся в Америку, Санфорд был уже мертв.

— О Боже! — простонала Нэнси и бросилась в ванную комнату, почувствовав дурноту.

Она села на край ванны, конвульсивно вздрагивая. Нельзя было смешивать виски и мартини. Ее отец — убийца! Никогда нельзя пить на пустой желудок. Ее отец убил Дьюарта Сан-форда!

Чипс стоял в дверях, опустив руки по швам. Галстук его был распущен, верхняя пуговица на рубашке отсутствовала. По-видимому, ему не хватало воздуха, и он рванул ворот. Он, как и она, выглядел совсем больным.

— Теперь ты понимаешь, — сказал он, — что не можешь выйти замуж за Рамона Санфорда. Зия и я долгие годы жили с этим бременем, но ты не сможешь так жить. Не сможешь быть женой Рамона и не сказать ему всей правды. А если ты расскажешь…

— Если я расскажу, он убьет тебя, — сказала она глухо.

Конечно, Рамон убьет его. Зия знала это. Неудивительно, что ей стало плохо. То, что ее сын женится на дочери убийцы своего отца, могло довести до помешательства любую женщину. Особенно если она молча согласилась с тем, на что намекнул, хотя и не рассказывая ничего подробно, Чипс. Знай это Рамон… Знай он, что мать не только сыграла определенную роль в смерти его отца, но к тому же все еще любила человека, ставшего причиной его смерти…

Нэнси задрожала, подумав о Зие Санфорд. Дрожь не прекращалась. Она обхватила себя руками, безуспешно пытаясь согреться. Кровь за кровь! Таково было кредо Рамона. Его мать это знала. Как она могла жить долгие годы с мыслью об этом? Как должна жить теперь? Нэнси подавила тошноту, дрожь усилилась.