Дети заката - Тимофей Алексеев

— Не знаю, Вася… Может, только для тебя земля тёмной показалась? Иногда человек видит то, что другие не видят, хотя и рядом с тобой находятся. Хорошо ли это или плохо — не знаю, сказать ничего не могу… А про какую чертовщину ты говоришь? Я вот часто здесь бываю — ничего не замечал.

Васька осклабился, глядя на Лешего:

— Да ты, говорят, сам с этой чертовщиной связан или что-то знаешь про то. Зря ведь не скажут…

— Много чего говорят, да всегда ли правду?

— Не знаю, только я непонятного теперь боюсь…

Свист турбин вертолёта прервал беседующих. Они устремили взгляд на горизонт, и вскоре там появилась точка, которая стала расти, и через пару минут, заложив крутой вираж над урочищем Двух Братьев, на поляну приземлилась красная машина. Не останавливая винтов, вертолёт произвёл выгрузку прилетевших пассажиров. Последним, осторожно ступая и оглядывая землю, спустился дед Данила.

Вертолёт снова взмыл в небо, оставив на земле группу людей разных возрастов, разных характеров и разных воззрений на окружающий их мир. Но все они были связаны одной нитью, которую нельзя было разорвать. Эта нить неосязаема, но её чувствует каждый человек, объяснить только не может. Почему-то иногда совершенно чужих, незнакомых людей притягивает друг к другу или к одному месту. И это не только любовь и чувство симпатии. Есть другое, наверное, необъяснимое — как бы зов крови, набат, когда отечество в опасности. И люди это чувствуют интуитивно, по наитию. Не могут объяснить, что ими движет, но они идут, забывая обо всём, не задумываясь, так ли они делают! Они идут, так как их зовёт родная земля. Зовёт их та высшая сила, которая наделила их разум свободой, запрограммировала в тысячелетней русской вольности не преклоняться ни перед какой ордой — быть всегда вольным народом, и лучше принять смерть, чем рабство и пленение. И вот сейчас пути всех этих людей, не знавших друг о друге ничего, сошлись в одной точке — здесь, в урочище Двух Братьев.

Винтокрылая машина вновь слилась с горизонтом, утонула в его далёком мареве, а люди всё смотрели ей вслед, словно ожидая, что она сделает круг и вернётся к ним. И когда звенящая таёжная тишина ударила им в уши, они медленно побрели к охотничьей базе, а уходящее солнце светило из-за двух каменных вершин, заставляя опустить глаза.

Дед Данила, приложив козырьком ладонь, рассматривал холм — он не спешил уйти за высокий забор базы. Потом опустился в траву и сидел молча, осматривая цветущую луговину. На просьбу внука зайти во двор базы ответил отказом. Ему не хотелось за забор — ему хотелось понять это место.

Почему вот этот огромный луг с высоким холмом на краю, где уже начинался лес, стал притягивать сюда людей? Первыми на его памяти были староверы. Откуда они пришли и куда потом делись — было никому неведомо. Этот бородатый немногословный народ никого не подпускал к своему остановившемуся во времени миру. Потом, в войну, надолго пропал в этих местах товарищ его — Ковалёнок. А потом, сказали, и вовсе исчез в этих местах. Данила на какое-то мгновение погрустнел. Может, и им кому-то не суждено уже вернуться отсюда назад? Потом лицо его просветлело.

— А чем не место, чтобы здесь остаться навсегда? — проговорил вдруг вслух Данила.

— Ты о чём это, дед? — Сева так и не ушёл, ждал. — Что ты здесь делать будешь? Ты же тоже в таком лесу живёшь.

— Да я к слову, внук… Хорошо тут! Птицы поют, и гора вон — смотри! — горит огнём. Красиво!.. Вот она, вотчина нашего князя…

— Красиво жить не запретишь, дед.

— Да ведь не о том я — не о богатстве… Молод ты ещё, однако…

Задумался Данила, прищурив глаза, осматривал крепкий забор базы. Не знал Ворон своей родовой, а жил княжескими устоями. Почему? Кажется, судьба-то одна на весь род даётся. И знаешь ты о своих предках или нет, а линию в жизни такую же поведёшь, какую прадеды твои вели. Вот оно как!.. А говорят, человек судьбу выбирает… Не так всё это! Как род с кого пошёл, с какой судьбой, так она и продолжается — от человека к человеку этого рода, от поколения к поколению. Так и идёт род своей дорожкой, которая дадена ему свыше. Но у каждого человека она меняется. Может, от того, праведно ты живёшь или нет. И Ворон тому подтверждение. Иногда человек повторяет одни и те же ошибки. Только это не от человеческой глупости да короткой памяти — нет, не оттого. Видно, когда совершил человек свою ошибку, не заметил, не внял тому, что он ошибся, не исправил её вовремя, а может, просто не захотел, — вот тогда-то судьба его снова толкает по этому же кругу, и опять его носом в ту же колдобину. Судьба говорит ему: «Учись»! Но только цена этому уроку очень дорогая — зря прожитые годы. Потому как человек топчется на месте или ходит по своей судьбе в грязных сапогах, и новое в его жизни не открывается.

— Одна она, Сева-Севастьян, на весь род — судьба-то…

— Я знал, что ты философ, дед, но тебя уже сильно высоко закинуло. Как это — судьба одна на весь род? Судьба предначертана каждому своя, и другой по ней не пройдёт.

— А ты вот докажи мне обратное!

— Может, и нет никакой судьбы — придумали… Не везёт если человеку в жизни — опустил он плечи. «Судьба, — говорит, — у меня такая». А если кому везёт, все вокруг с завистью, что счастливый, — тоже на судьбу грешат, что вот она к кому-то благосклонна, а к кому-то нет, вроде как неравноправие. Ты разве это опровергнешь, дед?

— Ни доказывать, ни опровергать не буду, внучок, ни к чему. У каждого должно быть своё мнение. Человек волен выбирать, а может, и стоять на своём…

— И даже он? — Сева показал на Векового-младшего, которого вел отец под руку.

— А почему нет! Только в нём душа не окрепла, не расцвела, когда его выбор заставили сделать. И даже не выбор — они ему это навязали. Оттого и пошёл, как ягнёнок, за человеком, если можно их таковыми называть. Чудес ему пообещали, людьми, сказали, будет править… А всё оттого, что нужды ни в чём не знал. Сам-то ничего не добивался. Только вот судьба как раз у него другая — им стали править! Нельзя себя ставить выше кого-то, у каждого свой путь. А он вот изменить его захотел, только нельзя изменить то, что дано Всевышним. А теперь кто он? Юродивый! Они этого и хотели. — На мгновение Данила задумался. — Да ты вылечишь его… Только будет ли прок?

— Если только слушать будет.

— Этот будет. Для него ведь кто бы и что бы ни говорил — всё за истину принимает. Плохо это…

Глава 8

Ворон, отправив из Верхней Каменки арендованный его фирмой вертолёт с людьми, ехал по лесной дороге в урочище Двух Братьев. В сопровождение взял пятерых крепких ребят из охранного предприятия. Ночь, проведённая на кордоне у деда Данилы, не прошла для него даром. Много они говорили. Вернее, говорил Данила, а Ворон слушал. Но иногда начинал даже спорить с ним, потому что то, что говорил дед, казалось диким вымыслом, а если откровенно — старческим маразмом. В начале беседы было повернулся, чтобы уйти, не слушать всякий бред, но интерес стал превыше — остался. И вот теперь, сидя в машине, старался проанализировать ситуацию.