Сокровища Валькирии. Правда и вымысел - Сергей Алексеев

Я всячески уклонялся от безобидных и ни к чему не обязывающих услуг этой «Дары», старался не оставаться один на один, уходил от разговоров или отшучивался, если речь заходила о таинственных подземельях. И примерно через полгода она исчезла из поля зрения, сказав напоследок, мол, ей очень жаль, что не удалось быть полезной.

И тут же появилась другая дама, назвавшая себя не Валькирией, как в романе, а настоящим именем – Валкария, что заставило сразу же насторожиться. В черновиках было это имя, однако они все время находились дома и не могли попасть в чужие руки. Ко всему прочему, самозванка оказалась не такой молодой, чтобы играть в романтические игры (на первый взгляд под шестьдесят), и совсем не эффектного, даже не опрятного вида: тощие, крашенные волосики зачесаны назад, трикотажное платье, обвисшее на груди, в руках чуть ли не авоська, полное отсутствие какого-либо макияжа, но главное – в блеклых больших глазах застарелая тоска. Она сразу стала называть меня на «ты», как принято у Гоев, вела себя раскрепощенно, много и беспорядочно говорила, словно демонстрируя свой интеллект, спрашивала, не дожидаясь ответов. Я бы принял ее за сумасшедшую, не произнеси она имя Валкария.

Особа эта нашла меня в издательском офисе, который располагался в помещении детской библиотеки, и я, послушав ее четверть часа, извинился, оставил в комнате, выскочил к секретарше директора, спросить, кто такая. Выяснилось, что эта женщина ходит сюда уже давно, но ей не говорили, когда я приеду, так что встреча – чистая случайность.

– Ну что, Мамонт, ты не узнал меня? – спросила она с явным желанием заинтриговать, когда я вернулся.

Этим прозвищем называть мог лишь тот, кто был в экспедиции на Таймыре и помнил историю с вытаявшим мамонтом, но я мысленно перебрал всех женщин, работавших в то время, в основном поварих – никто и близко не подходил.

– Давай вспоминать вместе. Гора Манарага… Что ты слышишь в этом названии?

Гора, впрочем, как и одноименная реке, даже не упоминались в романе. Я был предупрежден, что пока в непосредственной близости существует озеро Аркан, забыть о существовании этих географических названий. Они и так притягивали внимание самых разных людей, от туристов до «каркадилов», и я мог увеличить число наивных искателей сокровищ, авантюристов и просто любопытствующих. Поэтому вынужден был перенести место действия в район реки Вишеры и города Красновишерска.

Так что прочитать о Манараге самозванка могла где угодно, но только не у меня.

– Нужно попробовать открыть это слово. – сказал я.

– Ты его давным-давно открыл, – насмешливо проговорила неряшливая особа. – И знаешь, кто такая Карна, упоминаемая в «Слове о Полку Игореве». И на реке Ура ты бывал.

Она сделала первую ошибку: я так и не попал на Кольский полуостров и только еще доставал карты и намечал маршрут.

– Не угадали, – я внутренне позлорадствовал. – Ошибочка у вас вышла, барышня.

– Какая я тебе барышня? – вдруг устало и грубовато заговорила она. – Ну что ты придуриваешься? Неужели не узнал?… Конечно, я давно уже не та. Постарела, волосы вылезли, нервы ни к черту. В девяносто первом на пенсию вышла. Без малого сорок лет школьного стажа!… Вы же меня Удочкой звали, помнишь? Вот, а теперь на эту удочку ничего не поймаешь. Не клюет!

Я смотрел на нее и не мог поверить. Кроме слов, о которых я когда-то спрашивал, от Юлии Леонидовны ничего больше не осталось и я вдруг понял, что тогда, умоляя меня рассказать о Манараге, Карне и реке Ура, она чувствовала свое будущее, страшно боялась его и хотела изменить судьбу.

Не удалось…

От смутных, жалостных чувств мне хотелось обнять ее, как-то утешить, но всего этого уже не требовалось, она смирилась со своим роком и к жизни своей относилась с некоторой насмешкой. В это время в комнату зашел мой издатель, глянул на нас вопросительно.

– Это Валькирия! – совершенно серьезно представил я Юлию Леонидовну и заметил, как такая игра ей была приятна. Она царственно протянула навечно пропитанную мелом, белую подрагивающую руку для поцелуя и глянув свысока, поправила:

– Валкария.

Потом как-то внимательно посмотрела ему в глаза и добавила:

– Тебя ожидает блестящее будущее, но только в другой сфере. Нужно оставить издательский бизнес.

Тайком от нее, издатель скорчил мне недоуменную гримасу и, пошаркав ножкой, быстро удалился. И, видимо, разболтал всему издательству – начали заглядывать каждые три минуты: всем хотелось увидеть настоящую Валькирию. Стало ясно, поговорить не дадут, мы вышли черным ходом во дворы и оттуда в сквер с трамвайными путями, где и устроились на остановке.

И только тут неожиданно вспомнил, как Юлия Леонидовна выгнала меня из класса за опоздание.

Никогда не думал, что детская обида может жить так долго – ком в горле встал, хоть снова лезь за печку и реви. А она ничего не замечала, и, видимо, привыкшая все время говорить перед учениками, рассказывала о своих увлечениях мистикой, магией, экстрасенсорикой и даже шаманством. Видимо, от тоскливой пенсионной жизни пошла учиться в академию нетрадиционных методов лечения, закончила ее и теперь, оказывается, работала ясновидящей!

Так и сказала – работала. И полагая, что моя подготовка к главному вопросу закончена, сказала определенно:

– Сергей, мне нужна соль. Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Не понимаю.

– Ладно, не валяй дурака, – сказала по-свойски. – Вижу, ты имеешь доступ в соляные копи. Я не прошу прямо сейчас, немедленно. Просто в следующий раз, когда будешь там, возьми и принеси всего одну горсть.

– Легче перейти улицу, – я показал рукой. – И купить в магазине целую пачку. Или даже две. Ничем не отличается.

– Только мне этого не рассказывай. Знаю я, ты стал скользкий и хитрый. Девочки молодые достают, привык им лапшу вешать. Со мной так не надо. Между прочим, я твоя учительница и вкладывала в тебя душу.

Благодаря этому ты вырос, проявился талант… Пора платить, дорогой мой.

Я открыла лечебный кабинет и мне нужна соль.

– Спасибо, но я не могу этого сделать. В пещерах нельзя ничего брать, даже соль.

– Пойми, это не моя прихоть и не каприз. Я помогу многим людям обрести уверенность в себе, радость жизни, наконец, душевный покой.

– Соль слишком горькая, чтоб есть ее и радоваться.

Она уставилась мне в глаза.

– Ты поможешь мне. Ты принесешь соль.

Я узнал интонацию: точно так же она просила рассказать о Карне, Манараге и реке Ура.

– К сожалению, ничем уже не помогу вам, – сказал я, думая, что психически она не совсем здорова.

Ясновидящая учительница намека не услышала, в голосе зазвучала озабоченность.

– Почему? Что случилось? Тебя не пускают в копи?