Сокровища Валькирии. Правда и вымысел - Сергей Алексеев

Я узнал интонацию: точно так же она просила рассказать о Карне, Манараге и реке Ура.

– К сожалению, ничем уже не помогу вам, – сказал я, думая, что психически она не совсем здорова.

Ясновидящая учительница намека не услышала, в голосе зазвучала озабоченность.

– Почему? Что случилось? Тебя не пускают в копи?

– Да нет никаких копей! Ничего нет! Я все придумал, это самая обыкновенная фантастика, литературный прием. Соль – это символ. Вы же филолог, и должны понимать!…

– Не старайся меня переубедить. Я специально изучала твои произведения, расшифровала всю заложенную для посвященных информацию.

Да, ты перенес место действия в другой район Урала, но я единственная знаю, о чем ты писал. Это же Манарага! Правда? И не по Вишере, не по Колве ты ходил, а по рекам Манарага и Народа. И Мамонт это ты. Я все вижу. Поэтому ты принесешь мне соль. Не вздумай покупать в магазине и, тем более, скрываться от меня.

Я готов был подыграть ей, пообещать все, что попросит, но она не дала и слова сказать, вложила мне в руку визитную карточку, встала и пошла по трамвайным путям.

Больше я ее не видел, однако еще полгода Юлия Леонидовна настойчиво приходила в издательство, в Союз Писателей, но я всех предупредил, чтоб отвечали одно и тоже: будто я уехал на реку Ура и вернусь не скоро. Потом ходить перестала, я стал забывать о ней, но спустя года два в руки случайно попала рекламная газета, где оказался ее портрет в полполосы и текст, в котором говорилось, что ясновидящая Валкария снимает порчу, родовые проклятия и корректирует судьбу, используя древние арийские методики и уникальные, эксклюзивные средства.

После встречи с Юлией Леонидовной я больше всего опасался, что появятся читатели, которых заинтересует не соль, а кое-что посерьезнее, например, арийские сокровища. И люди эти будут куда серьезнее, конкретнее и жестче, чем моя учительница-пенсионерка.

И оказалось, опасался не зря. Сначала получил короткое письмо, в котором незнакомый мне бизнесмен, видимо, еще молодой человек, писал, что располагает архивами своего дальнего предка, который занимался проблемой Северной цивилизации еще в начале девятнадцатого века, и что хотел бы показать или вовсе передать их безвозмездно. С подобным случаем я уже сталкивался, когда на меня вышел бывший разведчик-нелегал, будто бы двадцать лет проработавший в Индии, на деле оказавшийся обыкновенным алкоголиком. С неделю поил его, смотрел, как старый, седой человек с благородной внешностью и повадками раджи пыжится, играет таинственную, во что-то посвященную личность, и терпеливо слушал общие слова и рассуждения. Короче, опыт был, и на письмо я не откликнулся, но скоро получил еще одно, обстоятельное, с намеками на то, что у нас может получиться продуктивное сотрудничество в плане перевода и издания моих книг за рубежом. Все было как бы весьма заманчиво, но это как раз и настораживало.

В то время я знал одного настоящего бизнесмена, Сережу Доватора, которому верил и от которого мог получать совершенно искреннюю помощь, но мы с ним съели пуд соли. Бывало, он вытаскивал меня из леса на собственном горбу, когда прихватило позвоночник, а бывало, чуть врукопашную не сходились по политическим мотивам. А тут чужой человек ни с того, ни с сего предлагает слишком уж много и бескорыстно, да еще ставки растут. Одним словом, и второе письмо оставил без ответа. Тогда меня выловили в магазине «Библио-Глобус», где была презентация новой книги, вежливый молодой человек сначала взял автограф, потом сообщил, что коль выпал случай и мы встретились, то нужно поговорить. Дескать, буду ждать на улице в машине и времени отниму полчаса, не больше и никакие отказы, ни доводы, что не интересуюсь архивами и не стремлюсь издаваться за рубежом, не принимались. Я и лица-то его толком не запомнил, отметилось лишь, что он все время улыбался и часто мигал.

Из книжного магазина меня тогда вывели черным ходом, и я избежал встречи. Через некоторое время ко мне в глухую деревеньку Вологодской области, где я сидел месяцами и о которой знали немногие, нагрянули сразу трое неизвестных. Приехали они ранней осенью, когда мы с местным егерем были на охоте. Со слов соседки, обследовали двор, обшарили избу, мою машину – здесь, как в соляных копях, ничего на замки не запиралось, в том числе и компьютер. Когда же встревоженная и смелая соседка пришла, чтоб спросить, кто такие, и что ищут, приезжие, по всей вероятности, скачивали информацию с моего ноутбука, – по крайней мере, он был включен. На вологодчине люди простые, однако любопытные, наблюдательные и физиономисты от природы, так что мои «друзья» из Петербурга, как они представились, соседке не приглянулись. Особенно не понравилось ей, что залезли в компьютер, к которому она относилась с трепетом и страхом. Задами и задворками, она прибежала к жене егеря, рассказала, что ко мне приехали люди на большой иностранной машине, хозяйничают как дома и наверняка бандиты, а та вышла на дорогу и встретила нас с охоты.

Никаких гостей я не ждал, да и кто мог сюда приехать без предупреждения, никогда бы себе ничего подобного не позволил. Мы оставили «уазик» в лесу, а сами с карабинами зашли с тыла усадьбы, однако ни во дворе, ни на улице никого не оказалось. Скоро прибежала соседка и сообщила, что неизвестные не дождались, минут десять назад сели в машину и укатили. Я осмотрел всю избу, но явных следов обыска не обнаружил, а определить, включали компьютер или нет, было невозможно, поскольку минуло уже часа два. Соседка же уверяла, что один из приезжих сидел перед ним в моем кресле, экран светился и главное, дисковод был подключен. То есть, получалось, что незваных гостей интересовала только информация, хранящаяся в компьютере.

К счастью, ничего особенного я там не держал, и они могли скачать лишь три начатых романа и общеизвестные материалы по дольменам Краснодарского края. И все-таки кое-что косвенное, касаемое Урала все-таки было – заставка рабочего стола с Манарагой и еще несколько фотографий, в том числе и восход над горой, хранились в отдельной папке – для тех же заставок. Карту Путей и Перекрестков, впрочем, как и ключевые наработки по археологии слова, электронному мозгу я никогда не доверял, поскольку, несмотря на всяческие защиты, он был доступен, а значит и продажен. Не подключая ноутбук ни к сетям, ни к телефонной связи, без всякой внешней антенны я спокойно слушал радиотелефонные переговоры каких-то абонентов, и ни один специалист не мог толково объяснить, почему компьютер работает как приемник и одновременно гарантировать, что не может работать, как передатчик.

А посмотреть, что туда натолкали японцы, куда и какие программы зарядили, практически невозможно.