The Chamber. Камера - Джон Гришем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня нет желания знакомиться с представителями рода Кэйхоллов, особенно с теми, кто любил щеголять в белых балахонах.
– Надо же! Три недели назад тебе не терпелось узнать все о своих родственниках. Что случилось?
– С меня хватит. Теперь мне известно о них больше, чем нужно.
– О, но это далеко не все.
– С меня хватит. Избавь. Сэм печально улыбнулся.
– Спешу обрадовать, – сказал Адам, глядя в блокнот. – К толпе куклуксклановцев у ворот присоединились истинные арийцы, нацисты, скинхеды и прочие радетели чистоты белой расы. Выстроились вдоль автострады и размахивают плакатами. Надписи на плакатах, разумеется, требуют освободить Сэма Кэйхолла. Зрелище впечатляет.
– Я видел это на экране телевизора.
– А еще они маршируют в Джексоне, вокруг капитолия.
– В этом тоже моя вина?
– Нет. Все дело в готовящейся экзекуции. Она превратит тебя в общенационального мученика.
– Что мне остается?
– Ничего. Смело иди умирать. Они будут счастливы.
– Сегодня ты совсем забыл о почтительности.
– Прости. Устал, наверное.
– Выбрось белое полотенце, как я. Рекомендую.
– Ни за что. Эти судейские крысы у меня еще побегают. По-настоящему я ведь пока не вступил в бой.
– Ну да. Ты сочинил тройку ходатайств, которые не прошли ни одной из семи инстанций. Счет семь ноль, малыш. Боюсь представить, что начнется, когда ты, как говоришь, вступишь в бой.
Добродушная ирония достигла цели. Адам улыбнулся, и атмосфера в “гостиной” потеплела.
– У меня появилась неплохая идея, Сэм. Когда тебя не станет, затею громкое дело.
– Когда меня не станет?
– Ну да. Мы призовем их к ответу за ошибочно вынесенный и приведенный в исполнение смертный приговор. Ответчиками выступят Макаллистер, Роксбург, Наджент и штат Миссисипи. Они у нас попрыгают.
– Такого в истории еще не было, – глубокомысленно изрек Сэм.
– Знаю. Я все продумал. Может, мы и не выиграем, но зато от души повеселимся. Подумай только, какими выродками они предстанут перед всеми!
– Благословляю. Действуй.
Улыбки обоих стали блекнуть. Юмору не место в тюремных стенах. Адам скользнул взглядом по странице блокнота.
– Еще два момента, Сэм. Лукасу Манну нужно знать имена свидетелей. Ты вправе назвать двоих, если дело, конечно, дойдет и до этого.
– Донни отказался. Тебе я сам не позволю. Просто не знаю, кого выбрать.
– Хорошо. Могу назвать человек тридцать, которые выпрашивали разрешения взять у тебя интервью. Крупнейшие газеты страны с удовольствием прислали бы сюда своих представителей.
– Нет.
– Согласен. Помнишь, в последнем нашем разговоре я упоминал о писателе, Уэндалле Шермане? Том, что…
– Помню. За пятьдесят тысяч долларов.
– Теперь он называет новую сумму – сто тысяч. Денежки выложит его издательство. Шерман хочет записать на пленку беседу с тобой, посмотреть в окошко газовой камеры, покопаться в архивах и подготовить солидную книгу.
– Нет.
– Почему?
– Тратить оставшиеся три дня на пустую болтовню? Чтобы потом какой-то чужак шатался по округу Форд и задавал всем бессмысленные вопросы? К тому же сейчас я не испытываю особо острой нужды в сотне тысяч долларов.
– Отлично. Ты говорил про одежду…
– Да. О ней позаботится Донни.
– Пойдем дальше. Вплоть до последнего часа тебе разрешено находиться в обществе двух человек. Существует специальная форма, где необходимо указать их имена.
– Имеются в виду юрист и священник, если не ошибаюсь?
– Ты прав.
– Впиши в форму себя и Ральфа Гриффина.
– Кто такой Ральф Гриффин?
– Наш новый капеллан. Говорит, он убежденный противник смертной казни, поверишь? Его предшественник считал, что все мы должны гореть в геенне огненной, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, естественно.
Адам протянул Сэму заполненный бланк:
– Распишись вот здесь. Кэйхолл вывел четкую подпись.
– Помимо всего прочего, тебе положено одно супружеское свидание.
В “гостиной” зазвучал хриплый смех:
– Не издевайся над стариком, малыш!
– И не думаю. Лукас Манн настоял, чтобы я обязательно напомнил тебе об этом.
– О'кей. Ты исполнил свой долг.
– Есть еще одна бумажка. Как ты распорядишься личным имуществом?
– То есть своими пожитками?
– Примерно так.
– Господи, как же это отвратительно, Адам. Зачем?
– Я юрист, Сэм. Нам платят за проработку мельчайших деталей.
– Скажи, тебе нужны мои вещи?
На мгновение Адам задумался. Обижать деда не хотелось, однако в то же время он и представить себе не мог, что будет делать с заношенным до дыр нижним бельем, десятком истрепавшихся книг, стареньким черно-белым телевизором и резиновыми тапочками.
– Я бы их забрал.
– Не стесняйся. Хоть сейчас. Забери и сожги.
– Распишись.
Выполнив требование, Сэм поднялся и стал вновь расхаживать по комнате.
– Было бы неплохо, если бы ты все же познакомился с Донни.
– Когда скажешь. – Адам сложил документы в кейс, ставший заметно тяжелее от добросовестным образом проработанных мельчайших деталей. – Жди меня завтра утром.
– Не забудь прихватить хорошую новость, малыш.
Полковник Наджент двигался вдоль обочины автострады во главе десятка вооруженных легкими карабинами тюремных охранников. Он насчитал в общей сложности двадцать шесть куклуксклановцев, десяток коричневорубашечников и полтора десятка скинхедов. У сидевших под широким зонтом двух католических монашек полковник вежливо поинтересовался, что их сюда привело. Брызгая на черные одеяния минеральной водой из пластиковой бутылки, обе пояснили, что пришли молить у Бога прощения для еще одной заблудшей души. Затем они спросили:
– А вы кто такой?
– Инспектор блока особого режима. Хочу убедиться, что на прилегающей территории отсутствует угроза безопасности объекта.
– Мы ничем вам не угрожаем, инспектор. Будьте добры, уходите, пожалуйста.
ГЛАВА 43
Из-за того ли, что стоял воскресный день, а может быть, из-за накрапывающего дождя, но свой утренний кофе Адам пил в состоянии полной безмятежности. Небо только начинало светлеть, и тихий шелест дождевых капель, падавших на каменные плиты внутреннего дворика, действовал на него умиротворяюще. По лежавшей чуть ниже особняка Риверсайд-драйв проносились редкие машины. Не слышно было над рекой низких гудков буксиров. Все вокруг дышало тишиной и спокойствием.
В этот первый из трех остававшихся до 8 августа дней никаких особых дел у Адама не было. Сначала он хотел ненадолго заглянуть в офис, чтобы закончить текст последней петиции, которая, конечно же, тоже ничего не даст, а затем собирался заехать в Парчман, к Сэму.
Вряд ли какой-либо из судов объявит решение в воскресенье. Пятница и суббота прошли впустую. Скорее всего ситуация не изменится и сегодня. Новостей можно ждать только завтра, в понедельник.
В понедельник начнется безумие. А вторник, последний день, который Сэм проведет в этом мире, превратится в настоящий кошмар.
Но воскресное утро выдалось на редкость тихим. Адам проспал почти семь часов, что за прошедшие три недели могло считаться рекордом. Голова его была ясной, пульс – ровным, не беспокоил даже желудок.
Адам раскрыл газету, просмотрел заголовки. Где-то на третьей полосе помещались две заметки о готовящейся экзекуции, но читать их он не захотел. Когда взошло солнце, дождь прекратился, и около часа Адам просидел в мокром кресле-качалке, листая журналы по архитектуре. Вскоре это занятие ему наскучило. Душа требовала действий.
Не давала покоя мысль о тетиной спальне. Вот уже десятый день он не мог выбросить из головы книгу, что лежала в комоде. Рассказывала о ней Ли, будучи совершенно пьяной, однако ее слова никак не походили на несвязный бред алкоголика. Книга наверняка существовала, с той самой фотографией висевшего на веревке молодого негра в окружении позирующих перед камерой, гордых сознанием собственного величия представителей белой расы. Отвратительное зрелище рисовалось Адаму во всех деталях, но какие-то важные мелочи все же отсутствовали. Различимо ли на снимке лицо повешенного? Есть ли на его ногах обувь, или же из-под брюк торчат босые ступни? Сколько белых вокруг дерева? Их возраст? Можно ли узнать среди них Сэма? Есть ли там женщины? А оружие? Кровь? По словам Ли, молодого человека сначала высекли. Не лежит ли на земле хлыст?
На протяжении нескольких дней Адам размышлял о жуткой картине, и сейчас настала пора выяснить все окончательно. Чего ждать? Тетка может в любой момент вернуться, передумать, спрятать книгу. Он рассчитывал провести в особняке еще два или три дня, но кто знает: достаточно одного телефонного звонка – и… И придется спать в машине либо вообще перебираться в Джексон. Когда твоему клиенту остается жить менее трех суток, мысли о комфорте отходят на второй план.
Лучшего момента уже не будет. Адам бросил взгляд на стоянку, убедился, что “ягуара” на ней нет, и, ступив в спальню, решительно выдвинул верхний ящик комода. Увидев стопки дамского белья, Адам смутился.