Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946 - Дмитрий Ломоносов

Оплата труда рабочих оформлялась нарядами, составлявшимися на основании утвержденных Центросоюзом расценок, для чего и требовался нормировщик.

Мне постоянно приходилось составлять такие наряды, хотя и по другим расценкам, так что я имел необходимую квалификацию.

Меня встретили приветливо пожилой уже председатель и технорук (как бы главный инженер) Пономарев Евгений Ильич, чуть постарше меня. Молодые прорабы, почти моих лет. С одним из них — Борисом Чевачиным — я, уже проживая в Москве, много лет поддерживал связь.

Очень быстро я вошел в курс дела, и вскоре меня перевели в прорабы.

Для начала один из прорабов, Волков, передал мне два своих объекта, на которых уже завершались работы. Работая на них, я ознакомился с принятыми в артели условиями организации труда.

Они были весьма своеобразными. Постоянных рабочих, являвшихся членами артели, было немного. Это были специалисты высокой квалификации: маляры-альфрейщики (художники-прикладники, занимающиеся восстановлением росписей и художественных панно, завершающей отделкой поверхностей «под шелк», «под мрамор», «под дуб» и т. п.), столяры-краснодеревщики, мастера по устройству наборного паркета, лепщики и другие. Остальных рабочих набирали по мере необходимости для работ на конкретных объектах.

Помимо руководства работами на объектах, не занимавшего много времени, главная обязанность прораба состояла в поиске заказов и заключении договоров. Нужно было обходить предприятия и организации города, выясняя, требуется ли ремонт или реконструкция зданий, и, при наличии выгодных условий, заключать договоры. Минимально необходимый месячный объем работ, обеспечивавший окупаемость прорабского участка, составлял 200 тысяч рублей. Вскоре я превысил эту норму.

Очень необычной была система набора рабочих, когда в этом возникала потребность.

В известном месте, на углу у крытого рынка, была импровизированная биржа рабочей силы. У нас в артели это место называли «под зеленым дубом». Туда рано утром приходили бригадиры в ожидании заказчиков и заказчики в поисках нужных специалистов. Бригадиры, как правило, были пожилые опытные мастера, работавшие только по разовым заказам.

Не могу забыть своих взаимоотношений с двумя из них: плотником Михеичем и маляром Максимовой. Теперь таких мастеров уже не существует, они были еще «пережитками» дореволюционной практики, отличавшимися высшей добросовестностью в работе; халтуры в деле, с которой сегодня встречаешься повсеместно, они не допускали.

С бригадиром плотников Михеичем связана такая история.

Деревообделочный комбинат, носивший название «Восьмирамный», предложил выполнить реконструкцию лесотаски. Так называлась мостовая деревянная, рубленная из бревен эстакада, по которой цепным транспортером подавали с берега Волги во двор комбината бревна на распиловку.

Эстакада представляла собой пару ферм, скрепленных между собой бревенчатыми связями, по верхнему поясу ферм укладывался дощатый настил и обитый железом желоб, в котором двигалась цепная передача, приводимая в движение электромотором. Фермы были переброшены через цодъездные железнодорожные пути, проходящие по берегу, и имели длину около 200 метров, опирались на промежуточные опоры — шпальные клетки. Конструкция ферм состояла из бревен, сращиваемых по длине, с многочисленными поперечными связями также из бревен. Работа состояла в разборке существующей лесотаски, пришедшей в негодность, и сборке на ее месте новой.

Взявшись за выполнение этого заказа, показавшегося мне очень выгодным, я не предполагал, насколько технически сложным он окажется. Взяв в руки чертежи и ознакомившись с многочисленными узлами сопряжений — врубок под различными углами, я на неделю засел в библиотеке изучать руководства по деревянным конструкциям и зарисовывать различные системы врубок.

После этого пошел «к зеленому дубу» искать исполнителей, где мне на глаза попался Михеич. Он сразу привлек мое внимание степенностью и уверенностью: пожилой крепкий мужик с окладистой черной, с проседью бородой, в картузе с засунутым за ухо плотницким карандашом. Узнав, что мне нужно, он не стал смотреть чертежи, а предложил пойти на место посмотреть объект «в натуре».

Посмотрев, он заявил, что работу выполнить можно. Для этого я должен буду ему представить «кроки» (схемы), с помощниками, которых он пришлет, сделать разбивку на месте работ и выставить шесты (реперы) с вертикальными отметками. Он добавил:

— Ты, Митя, приходи не чаще чем раз в два дня. Мне не нужна опека.

Мы после этого обговорили с ним сумму зарплаты. Она оказалась в пределах договорной стоимости работ. Оформили трудовое соглашение, составили списки рабочих, которых нужно было зачислить на временную работу, и приступили к строительству.

Ему оказались не нужными чертежи врубок и сопряжений. Работая только топором, лучковой пилой, долотом и коловоротом, руководимые им плотники с ювелирной точностью вырезали сложные конфигурации сопрягаемых частей бревен, так что после связывания узлы не имели ни малейшего люфта.

Когда работы были закончены, после испытаний на прочность и жесткость конструкции, они были приняты без замечаний.

С бригадиром маляров Максимовой меня познакомил кто-то из прорабов, когда мне потребовалось выполнить большой комплекс малярных работ.

В артель обратился директор судоремонтного завода Панкратов с предложением отремонтировать дебаркадер (плавучую пристань), стоявшую в затоне (был март 1950 года).

Дебаркадер представлял собой железобетонное корыто, на котором было надстроено деревянное каркасное, обшитое вагонкой здание речной пристани с рестораном, административными помещениями, комнатами отдыха. Выглядел он весьма непрезентабельно: краски везде облупились, левкас отваливался целыми полосами.

Сроки выполнения работ были очень жесткие, поэтому, приходя на объект (к нему нужно было добираться по льду затона, перебираясь через разводья на лодке), я проявлял крайнее беспокойство тем, что работающих слишком мало: на обдирке старой краски работают два-три подсобника. Встретив Максимову, а она была исполнителем одновременно на многих объектах, я выразил ей свою озабоченность.

— Что ты, Анчутка, — сказала она, — не волнуйся, все будет в порядке!

Действительно, на стройке все прибавлялось число работающих. Однажды она потребовала, чтобы я пришел вместе с представителем заказчика «принять колера». Я удивился, так как цветовое решение было заранее уже определено. Придя на место, я увидел, что кусок гладкой стены был закрашен квадратами условленного голубого цвета, но с различными трудноразличимыми оттенками. Выбрав один из них, показавшийся наиболее подходящим, под ним прямо на стене подписались представитель завода и я.