Тонкий мир - Софья Ролдугина

«Нэй, не смей вмешиваться, – четко раздался в голове голос князя. – Я в порядке. Рядом, выжидаю момент. Сейчас еще рано, пусть отвлечется…»

«Он убьет Леарги!»

«А тебе какое дело?» – почти зло.

Мне?

Я не знала. Но просто ждать не могла.

А потом вдруг случились одновременно две вещи.

Щит Леарги рассыпался.

И – метнулся к сцепившимся фигурам Дэйр, зажимая в руке осколок стекла. Кажется, Силле тоже было дело до Леарги.

– Нет! – взвизгнула я, дергая за нити… но Дариэль был уже рядом с демоном.

Один небрежный замах когтистой руки – и целитель осел на пол сломанной куклой.

Меня как током прошило.

Поток напитанных тьмой нитей ударил в Рэя… и демон бессильно дернулся, завязнув в нем, как муха в карамели, утробно подвывая от боли.

Плохо. Он должен был просто сгореть.

А потом вдруг из полумрака соткался Ксиль – совсем близко. Мелькнули черные шакарские когти, князь ругнулся, обжегшись о невидимые нити…

По ковру покатилась беловолосая голова, разевая рот в беззвучном хохоте.

– Огня! – крикнул Ксиль.

Я замешкалась, концентрируясь на новой задаче.

Но Меренэ оказалась быстрее.

Пламя окутало и голову, и повисшее в нитях тело. На короткое время демон стал уязвим для огня… а из пепла восстают только фениксы.

Все кончено?

Легкие свело судорогой – от смешанного запаха горящей плоти, от металлического – крови… и чего-то совершенно отвратительного, будто гниющего. Словно на переводной картинке, из глубины пространства проступили цвета – оранжевое пламя, коричневый костюм Леарги, алая лужа крови на полу, масляно блестящая в неровном свете огня…

И – неподвижное, изломанное тело.

– Дариэль… – выдохнула я, на заплетающихся ногах ковыляя к целителю. – Дэйри… – плюхнулась на колени прямо в липкую кровь, не дойдя до него какого-то шага. Мокрый ковер скользил под руками, но я ползла, ползла, давясь воздухом, пока не оказалась рядом, не коснулась перемазанными пальцами бледных щек.

В животе у Дэйри зияла рваная дыра – отвратительная, влажная, дрожащая. Именно от нее исходил мерзкий запах. Я закашлялась.

С такими ранами не живут. Люди – нет. Но он же эльф, значит, есть шанс?

– Нэй… – голос Дэйра был совсем тихим. И на удивление спокойным, почти отрешенным. – Нэй, ты плачешь?

– Нет, – шмыгнула я носом. – Дэйри, держись. Уже все позади… Ну зачем ты туда полез?

– Он… мог убить… Леарги.

Я оглянулась на правителя – почти с ненавистью. Одна рука Леарги повисла безжизненной плетью – похоже, сломана. Да еще в нескольких местах… Но эльф уверенно держался на ногах. Выражения его лица было не разобрать – то ли от застилающих глаза слез, то ли от сгустившегося мрака.

– Он чуть не убил тебя!

Губы изогнулись – слабое подобие улыбки. Дрогнули слипшиеся ресницы.

– Моя жизнь… не стоит ничего. А Леарги… правитель.

Леарги дернулся, как от удара.

– Т-с-с, – я приложила палец к губам, заставляя Дэйра молчать. – Тебе нельзя тратить силы. Потерпи, сейчас я наложу обезболивание на ткани вокруг раны, ладно? А потом придет целитель и…

– Нэй… – шевельнулись губы, щекоча палец. – Не надо. Я… не чувствую ничего. Только холод. Кажется… уже… поздно…

– Нет… – язык вдруг стал непослушным. – Дэйри…

– Какая… удачная случайность… – он улыбался, о боги, улыбался… – Теперь тебе… не придется выбирать… Кажется… я разрываю… помолвку…

– Дэйр, нет! – я отшатнулась – и тут же взяла себя в руки. Это старое, хорошо знакомое плетение – оно должно остановить кровотечение и замедлить процессы разрушения. А потом придет целитель и все будет хорошо… Обязательно!

Пальцы дрожали, никак не желая свивать из нитей узор. Дариэль затих.

Ну же!

– Малыш, не надо, – ладони Максимилиана мягко легли мне на плечи, отстраняя. Я подчинилась, как в трансе – встала, сделала шаг назад, другой… – Дэйр прав – ты здесь не поможешь… Да и целитель – вряд ли. Просто не успеет. У нас есть минута, не больше. А потом…

– Не смей говорить так! – хотела крикнуть я, но голос сорвался.

Максимилиан обнял меня – ласково, успокаивающе.

– Тише, малыш… Успокойся… Ну, не дрожи…

Ноги у меня подкосились. Не будь Максимилиана рядом – я бы упала.

– Дариэль… умрет?

Его руки напряглись.

– Не знаю, малыш, – тихо произнес князь. – Зависит от того, западали ли его предки на шакаи-ар или это все досужий вымысел. Я почти уверен, что Силле – носитель регенов, но проверить это можно только одним способом…

Он осторожно отступил, выпуская меня из объятий. Я сделала несколько шагов назад, пока под ноги не попалась подпалина на ковре…

– Смотри, куда идешь, – устало попросила Меренэ, поддерживая меня под локоть. – А лучше – сядь.

Повинуясь щелчку пальцев эльфийки, одно из кресел подлетело поближе и ткнулось мне под колени. Усаживаясь, я отвлеклась всего на мгновение, но когда вновь подняла глаза, Максимилиан уже не стоял, задумчиво скрестив руки на груди. Он опустился рядом с Дэйром на колени, осторожно отводя с его лица измазанные в крови золотистые пряди.

– Я никогда никого не обращал, – сказал он негромко и немного отстраненно, будто разговаривал сам с собою. Бледные пальцы, увенчанные черными когтями ласково обвели скулы Дариэля, коснулись губ – посеревших, словно инеем покрытых. – Наверное, боялся брать на себя ответственность… У меня и детей-то никогда не было… по той же причине. За три с половиной тысячи лет, за полторы сотни законных браков и случайных связей, которых и вовсе не перечесть… Почти три тысячи лет княжения – и ни одного обращенного… В общем-то, я трус, – Максимилиан усмехнулся. За спиной у него разлетелись туманом крылья, размывая его силуэт. Я едва могла различить, как князь осторожно берет Дариэля на руки, отгибает воротник его свитера, обнажая беззащитную шею. – Но когда я увидел Силле… почувствовал его на вкус… то понял – этот эльфенок должен мне принадлежать. Стать частью моего клана, моей семьи – все равно, как. Даже если Дариэль сам этого не пожелал бы – я нашел бы способ. Да и ты, малыш, вряд ли захотела бы разлучиться со своим эльфом.

Максимилиан тихо рассмеялся, и в этом смехе слились воедино и голодное предвкушение, и неверие, и радость… и – запрятанный где-то очень глубоко – стыд.

– Наверное, подсознательно я уже считал его принадлежащим себе, – голос князя стал опасно глубоким. – Поэтому и защищал – от всего… И позволял ему гораздо больше, чем другим – огрызаться, ненавидеть себя… и чувствовать мою заботу. Думал, что одной стрелой могу поразить две цели – и заполучить желанную игрушку, и порадовать тебя, Найта… Ты же так хотела, чтобы мы подружились… А сейчас, когда вижу его бездыханным… клиническая смерть, уже три минуты… так долго… почему-то чувствую боль. Кажется, он умудрился стать для меня чем-то гораздо большим, чем игрушка… даже большим, чем просто друг… Наверное, и многовековой лед может растаять под этим солнцем… Силле, Силле…