Ордынский волк. Самаркандский лев - Дмитрий Валентинович Агалаков

И она же помогает противнику? Надо взять и убрать реку. Гениальные фортификаторы Тимура, легко разрушавшие великие крепости, использовали все силы гигантской армии. Они вырыли канал и отвели Чубук в свою сторону. Нет реки – пейте из оставшейся лужи, турки!

Ждать было нельзя, пришла пора сражаться.

Летописец так велеречиво осветил начало того судьбоносного дня: «В начале кула встала вновь восходящая луна, царевич Мухаммад Султан, пришедший с апогея победы, ставший третьим ярким светилом в апогее славы и силы. В тени его счастья войска собрались, как звезды, и стали в ряд. Строевой порядок и дисциплина войска были доверены царевичу Искандеру и именитым военачальникам».

Искандер Султан Мирзо, третий сын Умаршаха, тоже оказался талантливым полководцем – порода безжалостного хищника-завоевателя с удивительной настойчивостью передавалась по наследству. Да и не зря Тимур таскал своих внуков с малолетства по всем побоищам, которые устраивал в Азии. Львята должны были уяснить виртуозные полководческие приемы деда, вдосталь насмотреться на реки крови, сами должны были напиться ею досыта. Их детские сердца обязаны были очерстветь очень рано, оставаться глухими к мольбам о пощаде целых народов. Только это и могло бы позволить им в дальнейшем стать грозными вождями своих племен и победителями в безжалостной борьбе с любым противником.

Такова наука земных богов – побеждать!

В битве под Анкарой Тимур изменил построение войска. Кругом были горы, и он экспериментировал. Его армия встала в три ряда. Авангард сам состоял из трех линий – во-первых, пехота, во-вторых, боевые слоны, которые зычно трубили, и вой этот катился по всей Анатолийской долине, наводя страх на врага; грозными животными управляли пленные индусы; и в-третьих, вновь пехота. Третья линия авангарда должна была добивать тех, кого сомнут слоны. Второй основной линией шла лавина конницы, и она же, эта линия, была самой протяженной, перерастала во фланги, которые не дали бы врагу обойти войско Тимура. И уже в арьергарде стоял монолитом конный резерв Тимура – его испытанные во многих боях гвардейцы, которые бы не дрогнули ни перед чем. Другими словами, вся армия Тимура была многослойным и разным по вооружению, но спрессованным монолитом.

Иначе построил свое войско султан Баязид. У него был непробиваемый центр. И поставил он его на возвышенность. Вначале – янычары, затем, позади, – тяжелая конница – сипахи. Левый фланг составили преданные вассальные сербы под командованием Стефана Лазаревича, чью сестру Баязид взял себе в жены. На правом фланге встал сын Баязида – Сулейман, под его началом было два войска: первое привели за собой вассальные анатолийские беи, которые не шибко любили султана, это с ними он забывал расплачиваться вовремя, и это к ним наведывались резиденты Тимура с лестными предложениями, и разношерстная татарская конница, подвластная своим бекам. Тут же были со своими отрядами младшие сыновья Баязида – Мухаммед и Иса.

Два войска сошлись на Анатолийской равнине. Тимур ударил правым крылом по левому крылу Баязида – по сербам, но те сражались мужественно и не отступили. Их не испугали даже слоны азиатского завоевателя. Тимур, как всегда, выбрал своим наблюдательным пунктом возвышенность. Окруженный избранными нукерами, глядя на сербов, Тимур сказал свою знаменитую фразу: «Кто бы подумал, эти неверные бьются как львы!» Янычары тоже держались стойко против слонов и конницы Тимура. И вновь все решило предательство. В самый разгар битвы анатолийские беи и татарская конница перешли на сторону врага. Резиденты сделали свое дело! Обещание выплаты долгов и щедрое вознаграждение за сдачу позиций погубило армию Баязида. Сербы дрогнули; у Сулеймана, который остался лишь со своей гвардией, и у Мухаммеда и Исы с их небольшими отрядами, не было реальных сил противостоять противнику. Сулейман бросился к побережью на запад, Мухаммед на северо-восток, в горы, куда бы за ним вряд ли пошел Тимур, Иса – на юг. От флангов армии Баязида не осталось и следа! Вначале о ряды чагатаев разбились янычары, сражавшиеся до последнего, затем тяжелый конный резерв – сипахи. Но они вовремя поняли, что в сравнении со слонами – они блохи, и тоже стали отходить отрядами во все стороны. Стефан Лазаревич с остатками сербов пробился к Баязиду, который сам сражался в рядах янычар, просил его уйти с ним, но Баязид, к его чести, ответил отказом. Он решил погибнуть со своими верными солдатами. Стефан Лазаревич ушел за Сулейманом к Босфору, как можно ближе к водоразделу между Европой и Азией. Султан Баязид сражался до последнего рядом с погибающими янычарами, но погибнуть самому, увы, ему было не суждено. Господь готовил для него и его гордыни куда более страшное испытание. Когда янычар осталось мало, на шею султана с лету легла петля чагатайского эмира Мамуда… Уже через пару часов, израненного, в крови, султана привели пред очи Тимура.

Сахибкиран долго смотрел на своего противника.

– Ты писал мне, что будешь гнать меня до Султании, помнишь? – с насмешкой спросил Тимур. – Что будешь иметь моих жен? Ты не забыл этого? Угроз и насмешек? Что скажешь теперь, Баязид Молниеносный?

Султан стоял потерянный и жалкий – его будто сразила молния. Баязиду не верилось, что это происходило с ним. Впрочем, как в свое время не верилось и многим другим заносчивым государям, кому выпало несчастье встать на пути беспощадного Тимурленга.

Это и была встреча с молнией.

– Посадите его в клетку, – глядя в глаза поверженному султану, сказал Тимур. – В ту, где сидят обезьяны из Индии.

Глаза несчастного султана, хоть он и был обессилен и раздавлен, отчаянно вспыхнули.

– Вместе с обезьянами, повелитель? – спросили у Тимура.

– Нет, что вы?! Он же султан! – усмехнулся грозный победитель. – Обезьян – прочь. Это будет его личная клетка! – Тимур поймал взгляд Баязида. – Ты не выйдешь из нее никогда, до самой смерти. Или пока сам не превратишься в обезьяну, Баязид Молниеносный!

Пять суток преследовали чагатаи турок, пока одних не прижали к горам, частью перебив, а других не сбросили в Мраморное море и пролив Босфор. Все турецкие города на азиатской территории были взяты. Османская империя в считаные недели приказала долго жить. Сын Баязида Сулейман успел переправиться с остатками своей гвардии в Европу, чтобы очень скоро в городе Эдирне (Адрианополь) основать свое государство и договориться о мире с Константинополем. В столице Бурсе для своих воинов, героических беков, которые так не хотели идти на запад и рвались по своим домам, Тимур закатил великий той – пир! И на этом пиру героям прислуживали уже голые жены султана Баязида, которыми чагатаи могли воспользоваться, по обычаю, когда им хотелось. И тут же, рядом,