Тюремные дневники, или Письма к жене - Сергей Мавроди

28 июня, суббота

История с гражданским иском (я в свое время писал об этом) продолжается. Сегодня мне под расписку вручили «Заявление об увеличении исковых требований». С 265 635,34 руб. до 268 897,08 руб.

Иными словами, гражданка N пришла к выводу, что сумма в 265 635,34 руб. (двести шестьдесят пять тысяч шестьсот тридцать пять рублей тридцать четыре копейки) в качестве компенсации за потраченные ею в свое время на акции МММ свои кровные 130 руб. (сто тридцать рублей) будет совершенно недостаточной. И решила увеличить ее до 268 897,08 руб. (двухсот шестидесяти восьми тысяч восьмисот девяноста семи рублей восьми копеек). То есть аж на 3261,24 руб. (три тысячи двести шестьдесят один рубль двадцать четыре копейки). (В заявлении, впрочем, указано: увеличить «на 404 016 руб.». Откуда взялась эта цифра — для меня загадка. Впрочем, неважно. На фоне всего остального бреда эта мелкая деталь малосущественна.) В подтверждение этих своих новых требований прилагаются:

1. Письменные доказательства на семи листах. С многочисленными ссылками на разного рода Постановления, Законы и прочие документы, вплоть до ст. 14 Европейской Международной Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г.: «Пользование правами и свободами, признанными настоящей Конвенцией, должно быть обеспечено без какой-либо дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или любым иным обстоятельствам».

2. Копия доверенности. 3. Копия пенсионной книжки (3 экз.) 1. Копия Постановления Правительства Москвы. 2. Копия статьи «Iностранец». 3. Копия справки из РУСЗН (3 экз.). 4. Копия свидетельства о смерти (3 экз.). 5. Копии договора купли-продажи квартиры (3 экз.). 6. Копия медицинской справки (3 экз.). 7. Копия свидетельства о браке. 8. Копия выписки из домовой книги. 9. Вырезка из газеты о недвижимости. 10. Письмо Кореневой. 11. Расчеты на 5 листах (3 экз.). И только…

Во времена Пушкина в таких случаях выражались проще: «Не хочу быть царицею, хочу быть владычицей морскою». В письме Кореневой Н.Я. есть, между прочим, и такой пассаж: «Муж в порыве гнева подошел к шкафу, достал сертификаты акций и на наших глазах изорвал в клочья».

Мне сразу же живо вспомнился Булгаковский управдом, читающий «потрясающее по силе художественное описание на десяти страницах кражи пельменей из кармана висевшего на вешалке пальто».

Р.S. Из окна моей камеры, кстати, виден двор находящегося рядом сумасшедшего дома. Каждый день его пациенты чинно гуляют там, попарно взявшись за руки. Чувствую, еще совсем немного, и я тоже к ним присоединюсь.

29 июня, воскресенье

День в общем-то пустой. Если не считать совершенно удивительного шмона. «Все выходим из камеры с вещами!» Все начинают собирать вещи.

Я лихорадочно запихиваю все свои бумаги в конверт, заклеиваю его и торопливо надписываю: «Жалоба, адресованная Уполномоченному по правам человека в РФ…» и т. д. От волнения и спешки путаю текст, зачеркиваю, переписываю снова. Черт! Заранее не мог приготовить!

Фу-у!.. Ну, кажется, успел. Теперь можно начать не торопясь собирать остальные вещи. Ничего страшного. В случае чего подождут. Конверт же я заклеиваю просто на всякий случай. Во избежание недоразумений. А вдруг эта смена не в курсе истории с жалобой? И не знает ничего о достигнутой мною договоренности с начальством? Что просматривать ее не будут! Лучше заранее это выяснить. Держа конверт запечатанным.

Если они в курсе — бога ради. Никаких проблем. Распечатаю прямо при них и покажу издалека, что там ничего нет. Ни бомб, ни пистолетов — одни бумаги. Но пока не выясню… Лучше, в общем, не рисковать.

Итак, собираю остальные вещи. Но вот наконец все собрано. Ну, и где же они? Обычно сразу выводят, даже торопят и подгоняют, а тут вообще никого нет. За дверью — ни звука. Куда они, блядь, в самом деле, подевались? Может, передумали? Но вот вроде за дверью слышится какое-то шевеление. Дверь открывается, и мы выходим в коридор с вещами. Но ведут нас почему-то не вниз, на сборку, а вправо, в конец коридора. Старший зачитывает список наших вещей и каждый раз спрашивает: «Есть?» — «Есть». Наконец, чтение закончено. Нас заводят на соседнюю, находящуюся рядом сборку, где мы обычно сидим во время «технического осмотра камеры». Буквально через минуту дверь открывается. «Все, забирайте вещи!» Это что, все? Весь шмон? Ну и ну! Ну и чудеса! Всегда бы так. Вечером, во время обхода врача, подхожу к кормушке и прошу выдать мне мою ежедневную витаминку.

«Фамилия?» — «Мавроди». — «Да уж вижу, что Мавроди!» Нет, может, я все-таки уже в дурдоме?

30 июня, понедельник

Событий, блядь, вагон и маленькая тележка. Вообще, кончится все это когда-нибудь или нет? Ты, вот передаешь мне через адвоката:

«новостей никаких…» Господи, да если б ты знала, как же я тебе порой завидую! «Новостей никаких»!.. Звучит просто, как какая-то райская музыка. Божественная, блядь, симфония! Моцарт и Сальери.

Шуберт энд Шуман. В одном флаконе. Тут же, етить твою корень, событие на событии сидит и событием погоняет. Новость, блядь, на новости верхом скачет и куда-то сломя голову несется. Да сколько же можно-то! Ну, заебали прямо уж совсем. События и новости эти.

Граждане! Если вам тоскливо и скучно, если ваша серая, унылая и однообразная жизнь вас не устраивает, и она уже вам опостылела и осточертела; если вы хотите прямо сейчас, вот сию же самую секунду ее срочно и радикально-кардинальным образом раз и навсегда решительно и бесповоротно изменить — добро пожаловать к нам в тюрьму! Милости просим! Скучать вам здесь больше уж точно не придется. Ежедневные развлечения гарантируются. На любителя, правда, на любителя… Заодно, кстати, и похудеете. Килограмм десять-пятнадцать сбросите уж наверняка. Причем сразу! В первый же месяц. И без всяких диет. В общем, до обеда заказали Толю. «С вещами!» Его вообще, по его словам, больше недели-двух в одной камере не держат. Так что он тут уже за свои четыре года практически во всех «палатах» перебывал и чуть ли не со всем санаторием перезнакомился. Со всеми, так сказать, здешними отдыхающими. С каждым хоть раз вместе, да посидел (а с некоторыми и неоднократно).

Потому-то и к этому очередному переезду он отнесся, естественно, совершенно равнодушно. Единственное, что его слегка обеспокоило — так это, как бы с баней не пролететь (сегодня же у нас банный день).

Из-за неизбежной в таких случаях суеты, неразберихи. А так — абсолютно никаких эмоций. Ну и правильно! Чувствую, что еще совсем немного, я буду точно так же ко всему этому относиться. По крайней мере, частая смена сокамерников меня уже почти нисколько не трогает.