Проклятая игра - Клайв Баркер

Муха, что привела его сюда, снова закружила над его головой.

— Европеец, — сообщил ей Марти. — Он послал их.

Муха проделала в воздухе взволнованный зигзаг.

— Конечно, — прогудела она.

— Я убью его.

Муха рассмеялась:

— Ты даже не знаешь, кто он такой. Может быть, сам дьявол.

— Вонючая муха. Что ты понимаешь?

— Не важничай со мной, — ответила муха. — Ты дерьмовый бродяжка, и я такая же.

Марти смотрел, как она вьется и выбирает, куда поставить свои грязные лапки. Наконец муха приземлилась на лицо Шармейн. Как жутко, что Шармейн не подняла лениво руку и не прогнала ее; как дико, что она лежала с подогнутой ногой, с разрезом на шее и позволяла мухе ползать по щеке, по ноздрям, пробуя их на вкус.

Муха была права. Он ничего не знал. Чтобы выжить, нужно вырвать у Мамолиана секрет жизни, и это знание станет силой. Кэрис вела себя умнее. Она не закрывала глаза и не отворачивалась от Европейца. Единственный путь освободиться от Мамолиана — узнать его; надо глядеть на него, сколько позволит мужество, и разобрать каждую жуткую деталь.

Марта оставил любовников на кухне и пошел за героином Ему не пришлось долго искать. Пакет лежал во внутреннем кармане пиджака, который Флинн предусмотрительно бросил на софу в передней. Марти положил наркотик в свой карман и зашагал к передней двери. Он осознавал: как только он выйдет отсюда на яркое солнце, он нарвется на обвинение в убийстве. Его увидят и легко опознают, полиция явится за ним через несколько часов. Но другого пути нет. Бегство через черный ход выглядело бы еще подозрительнее.

У двери он остановился и поднял брошюру, выпавшую из почтового ящика. На обложке изображалось улыбающееся лицо евангелиста, некоего преподобного Блисса: с микрофоном руке он поднял глаза к небесам. «Присоединяйтесь к нам! — гласила надпись. — И почувствуйте силу Господа в действии. Услышьте Слово! Ощутите Дух!» Марти сунул брошюрку в карман, чтобы изучить попозже.

На обратном пути в Килбурн он остановился у телефонного автомата и сообщил об убийстве. Его спросили, кто говорит; он назвал себя и признался, что отпущен на поруки. Ему приказали зайти в ближайший участок; он ответил, что так и сделает, но сначала утрясет кое-какие личные дела.

Он ехал в Килбурн по заполненным манифестантами улицам и отчаянно думал о том, как найти Уайтхеда. Где бы старик ни прятался, рано или поздно туда явится и Мамолиан. Конечно, можно попытаться найти старика через его дочь. Однако у Марти имелось для Кэрис другое дело, и потребуется нечто большее, чем нежная настойчивость, чтобы она согласилась помочь. Придется искать старика самому.

Когда Марти уже доехал и заметил дорожный знак, указывающий направление на Холборн, он вспомнил про мистера Галифакса и клубнику.

61

Марти почувствовал запах, едва открыл дверь. Несколько секунд он думал, что Кэрис готовит свинину. Лишь подойдя к кровати, он увидел ожог на ее раскрытой ладони.

— Со мной все в порядке, — сказала она очень холодно.

— Он был здесь?

Она кивнула.

— Но теперь ушел.

— И не оставил мне никакого послания? — спросил он с кривой улыбкой.

Кэрис села С ней происходило что-то жуткое. Голос звучал странно; лицо приобрело цвет сырой рыбы. Марти отступил от нее, как будто простое прикосновение чем-то угрожало ему. Взглянув на него, Кэрис почти забыли о терзавшей ее потребности в героине.

— Послание для тебя? — переспросила она в недоумении. — Зачем? Что случилось?

— Они мертвы.

— Кто?

— Флинн, Шармейн. Кто-то зарезал их.

Его лицо казалось разрушенным. Без сомнения, это самая низшая точка, надир. Ниже падать некуда.

— О Марти…

— Мамолиан знал, куда я еду, — сказал он.

Кэрис пыталась различить в его голосе обвинение, но его не было. Тем не менее она стала защищаться:

— Это не я. Я даже не знаю, где ты живешь.

— А он знает. Я уверен, он знает все.

— Зачем ему их убивать? Я не понимаю.

— Убийцы обознались.

— Брир помнит, как ты выглядишь.

— Это сделал не Брир.

— Ты видел кто?

— Думаю, да. Двое юнцов.

Марти выудил из пиджака брошюру, валявшуюся у двери Шармейн. «Убийцы принесли ее», — подумал он. Эти серые костюмы и сияющий нимб золотых волос очень напоминали обивающих пороги евангелистов. Европеец, наверное, в восторге от такого парадокса.

— Они ошиблись, — сказал Марти, снимая пиджак и расстегивая пропитанную потом рубашку. — Они зашли в дом и убили первых попавшихся мужчину и женщину. Но там был не я, а Флинн. — Он выдернул рубашку из брюк и отшвырнул прочь. — Так легко, да? Он не боится ни закона, ни полиции. Думает, он выше этого.

Марти ясно понимал, какая ирония в этом заключена. Бывший осужденный, презиравший всех, кто носит униформу, встает на сторону закона Не самый приятный выход, но ничего лучше сейчас нет.

— Что он такое, Кэрис? Почему он так уверен в своей неуязвимости?

Девушка уставилась на вдохновенное лицо преподобного Блисса. «Крещение в Святом Духе!» — радостно обещал тот.

— В каком смысле «что он такое»? — сказала она.

— Во всех смыслах.

Она не ответила. Марти прошел к раковине, вымыл лицо и шею холодной водой. Пока Европеец помнит о них, они как овцы в загоне. Не только в этой комнате — где угодно. Где бы они ни спрятались, он найдет их и явится. Наверное, не обойдется без небольшой битвы; ведь овцы сопротивляются, пока их не зарежут. Надо было спросить об этом у мухи. Муха должна знать.

Он отвернулся от раковины — вода капала с его скул — и поглядел на Кэрис. Та уставилась на пол.

— Иди к нему, — сказал он вдруг.

По дороге сюда он придумал добрый десяток способов начать этот разговор, но зачем пытаться подсластить пилюлю?

Кэрис подняла глаза. Они были пусты.

— Зачем ты это сказал?

— Иди к нему, Кэрис. Иди в него, как он входит в тебя. Сделай все наоборот.

Она почти рассмеялась от столь нелепого предложения и бросила на Марти презрительный взгляд.

— В него? — переспросила она.

— Да.

— Ты сошел с ума!

— Мы не можем бороться с тем, чего не знаем. А мы не узнаем, пока не поглядим. Ты можешь сделать это. Ты можешь сделать это для нас обоих. — Он двинулся через комнату к ней, но Кэрис опять склонила голову. — Выясни, что он такое. Найди его слабость, хоть намек на уязвимость. Что-нибудь, что поможет нам выжить.

— Нет.

— Если ты этого не сделаешь… Что бы мы ни пытались предпринять, куда бы ни скрылись, он придет сам или пришлет кто-то из своих прислужников и перережет мне горло, как Флинну. А ты? Я думаю, ты тоже захочешь умереть.