Горький пепел победы - Валерий Иващенко

В городских домах звенели стёкла и ходила ходуном мебель. На верфи сам собой вырвался из подпорок и сошёл на воду законченный корпус купеческой шхуны, и теперь мастера да распорядители глазели озадаченно на болтающееся в бухте недоразумение - и замысловато костерили на чём свет стоит беззаботно глазеющих безответно скелетов. Хотя, при чём тут те, даже сами корабелы сказать не смогли бы.

Да просто, душу отвести после предутренних страхов…

В замке тогда тоже почти никто не спал. Пусть отголоски дальней битвы магов - а что то была именно она, никто уже не сомневался - не потревожили даже чуткие к таким делам занавеси и хрустальные люстры, а всё же, хозяева и слуги шустро заполнили собою балконы и галереи на полуденной стороне.

Поёживаясь от холодка, поминутно приценяясь недоверчивыми взглядами к замершей словно в сомнении розовой полоске на восходе, они постоянно испрашивали который час и зачем-то во все глаза смотрели туда.

Смотрели и безотчётно принюхивались в ту сторону, откуда даже не владеющих Силой обжигало порывами душного, вовсе не воздушной природы ветерка.

- Мама, не бойся - я с тобой, - повторяла раз за разом малышка Делия, прижавшись к Верайль в безотчётном ужасе и в поисках защиты.

Медно-рыжая ламия хоть и стояла гордо подняв голову, но обретающаяся по другую сторону Селина чувствовала - дрожит, и ещё как! Правда, она и сама тряслась не хуже как осиновый лист. Уж тот этак меленько и противно трясётся даже в безветрие.

Многие потом отправились если не досыпать, то хоть чем-нибудь успокоить изрядно потрясённые нервы, когда плывущие в ту сторону чёрные тучи рассеялись, а оттуда прекратило бить по всему естеству. И лишь донёсся чей-то последний, полный безысходного отчаяния протяжный вой… лишь долгое время спустя обе ведьмы нашли в себе храбрость отправиться на выжженное место битвы и обнаружить там, к своему облегчению, сына и внука.

Живым и вполне пригодным к полному исцелению - но вот на то, что он нёс с собой в руках, смотреть им очень не хотелось… тогда-то на прикроватной тумбочке лорда и появился свеженький череп с неукротимо мечущимися в провалах глазниц огненными сполохами…

- Убирайся от меня, - прошипела Чайка с таким лицом, что мрачно подбрасывающий на своей ладони кольцо Валлентайн почёл за лучшее так и сделать.

Потому он и не видел - а у замка не справлялся - как девица судорожно вздохнула раз-другой и повалилась без чувств в центре залы…

Стоило признать, что на первый день эльфийский целитель не мог даже приблизиться к нему. С бледно-зелёным, постоянно морщащимся от брезгливости лицом тот руководил действиями хлопочущих ведьм издали, без зазрения совести подглядывая с почти безопасного расстояния - из коридора. На второй день, когда до сих пор валяющийся пластом Валлентайн хоть и сумел открыть оба глаза, но всё же запросто мог ещё пересчитать так и порхающих перед взором золотистых и нахально гудящих пчёл, Эндариэль уже оказался в состоянии входить в комнату.

Хоть целитель тогда и не осмеливался прикоснуться к своему пациенту и внуку… как сказал он потом, просто наизнанку выворачивало - но дела пошли на лад. И на третье утро лорд и волшебник уже набрался нахальства и отчаянно попытался из откровенно лежачего положения перебраться в полусидя.

Или полулёжа, это уж кому как нравится…

- Мам, ну отчего так? - Чайка билась в истерике, и сил обеих ведьм уже едва хватало, чтобы удержать от крайностей эту девицу. Ещё немного, и придётся прибегнуть ко всей силе замка - а это уже ой как плохо.

Она внезапно взлетела с измятой и мокрой постели, и Верайль поразилась - какие же большие стали эти глаза, в которых яростный огонь мешался с безумием.

- Ну почему он в ответ не попрекнул меня, что я тоже его отправила на тот свет? Я ведь так ждала… Мы бы тогда оказались квиты - и потом быстро поладили.

Разумеется, молча отмеряющая капли зелья в питьё Селина с поджатыми губами прекрасно понимала, как и насколько сладостно оказалось бы примирение этой парочки. Уж всласть покувыркаться с сердешным другом в кроватке - это и впрямь лучшее лекарство не только от душевных, но и многих телесных невзгод. Но что ж тут поделать, если внучок оказался слишком уж… порядочным, что ли? Другой врезал бы пару раз по смазливой мордашке, чтоб дурь вышибить - а потом бы задрал к обоюдному удовольствию подол. И всё сразу бы стало на свои места, оказалось бы простым и правильным. Ведь не всё говорить можно, лучше вместо того сделать.

- Вставай! - маменька-ламия без лишних разговоров за ухо вытащила непутёвую дочь из постели. - Обратись-ка на время в Ариэлу - и давай наперегонки до нашего Священного Круга. Что-то ты совсем расслабилась, дочь наша.

И уже на улице она так обожгла хлыстом спину на редкость унылой зеленоволосой ламии, что та взвилась на дыбы.

- А ну-ка шустро, чтобы всю дурь ветром из головы выдуло! Забыла, как это - мчаться наперегонки с ветром по вольной степи? Кто последняя, та слабачка и вообще, непробованная девственница!

Надо признать, последние слова среди любвеобильных ламий почитались настолько оскорбительными, что тихо и чуть басовито похохатывающий Замок быстренько поднял внутреннюю решётку да распахнул свои внешние ворота. А чёрный пёс, который неотлучно дрых у крыльца, о громадную тушу и лапы-хвост которого все непрестанно спотыкались и по той причине непременно каждый раз проклинали, даже не успел продрать свои шесть огненных глаз, как сдвоенный живой вихрь со столь сладким женским запахом уже унёсся со двора.

Потому демон лишь с вожделением покосился на аппетитно-стройные окорочка ещё двух околачивающихся в замке ламий, одновременно облизнулся на независимо дежурящую у ворот огненную деваху. Да третьей головой обнюхал с этакой надеждой выпорхнувшую на крыльцо зелёную гоблинскую малявку-целительницу.

- Тебе ещё чего? - окрысилась вся из себя важничающая Джейн и стрелой унеслась в дальний угол двора - с лордовой ночной вазой в лапках.

Понятное дело - трёхголовый пёс ответить либо не смог, либо и вовсе не счёл нужным. Лишь вдумчиво, с наслаждением почесал задней лапой поочерёдно за каждой головой да улёгся дрыхнуть опять. Смежил взгляд тихо пламенеющих глаз, чтобы не лицезреть все эти запретные соблазны, да и снова задремал в своё удовольствие…

Валлентайн осторожно, на пробу открыл один глаз. К его немалому облегчению, комната под островерхой крышей хоть и покачалась эдак неуверенно, своим игривым поведением словно напоминая что расположена на самом верху угловой башни - но удирать подобно благонравной девице, завидевшей возмутительно резвую мышь, всё же не стала.