Римские рассказы - Альберто Моравиа

Это решение успокоило меня. Теперь, если мне было угодно, я мог видеть торчащие за кабиной две пары ног, вытянувшихся рядом: ног Пины и этого парня; но мне показалось, что все это не имеет для меня больше никакого значения. Я растянулся на песке и очень скоро заснул.

Проспал я порядочно, а когда, наконец, проснулся, то первым делом увидел эту парочку, направлявшуюся к морю купаться. Они разговаривали и, казалось, уже обо всем договорились. Сердце мое сжалось от ревности. Море, было неспокойно, и когда они входили в воду, волна накрыла их. Пина вскрикнула и отскочила назад. Юноша, чтобы поддержать ее, естественно, схватил ее за руку, правда, немножко высоко, прямо под мышку. И тут я услышал голос Пины:

— Вы хотите воспользоваться случаем, чтобы подобраться ко мне… Очень сожалею, но только здесь не поживитесь… я вам это сразу сказала: держите руки подальше.

— Но я…

— Нечего якать… уберите прочь руки… что я, по-китайски говорю?.. И вообще… оставьте меня одну… идите к своей сестре, зачем терять со мной время попусту?

Парень обиделся, тем более, что, видимо, она уже не в первый раз отвечала ему подобным образом. Он смущенно сказал:

— Пожалуйста, как хотите… я вас оставлю одну.

— Вот и хорошо… оставьте меня… до свидания и спасибо за компанию.

Он отошел от нее, но все время оборачивался, словно надеялся, что она вновь позовет его. А Пина, совсем одна, вошла в море, держась за спасательный канат. Я долго смотрел ей вслед, и мне уже хотелось догнать ее и помириться. Но я сказал себе: «Маурицио, это очень подходящий случай, другого такого никогда не представится» — и немного погодя вернулся в кабину, оделся, сказал соседям, чтоб предупредили Пину, заплатил и ушел.

Я побродил еще немного по Остии, сам не знаю зачем, может быть, в надежде встретить Пину. Потом пошел на станцию и в толкотне и суматохе сел в поезд. В вагоне было полно народу, я устроился в углу, смирившись с тем, что всю дорогу мне придется стоять. И вдруг в толпе я услышал голос Пины:

— А мне на это наплевать!

— Синьорина, это место заняла я, все это видели, тут была моя сумка.

— А теперь тут мой зад.

— Грубиянка!

— От грубиянки слышу.

— Короче говоря, встаньте… сейчас же.

— Маурицио!

В этой толпе Пина все-таки заметила меня и тотчас же позвала, чтоб я поддержал ее нахальную выходку. Я не хотел было подходить, но меня потянуло, как магнитом. Я выбрался из своего угла и подошел. На этот раз Пина поспорила с пожилой синьорой, довольно интеллигентной, страдающей подагрой, с шапкой седых волос на голове. Я как можно мягче проговорил:

— Синьора, советую вам не настаивать.

— А вы кто такой?

— Я жених синьорины.

И дальше все пошло как по-писаному: кто-то предложил синьоре место, и все косо смотрели на меня, а Пина осталась сидеть. Но знаете, что сказала эта синьора, когда садилась:

— Так вы жених?.. Бедняга… Я сочувствую вам всем сердцем.

И она была права.