Все темные создания (ЛП) - Гальего Паула

Его палец проникает внутрь, пока он целует меня в шею, а затем прижимается губами к моему уху. Потом он вводит второй палец, медленно, дразняще.

— Я хочу слышать этот красивый звук, Одэтт, — признаётся он. Я вскрикиваю, и почти чувствую его улыбку у себя на коже. — Так.

Я целую его и ищу его руками, языком, губами… но он продолжает свою мучительную игру, заставляя меня дрожать на его простынях, не давая того, чего я хочу.

— Кириан, хватит… — выдыхаю я.

На этот раз он не смеется, не улыбается. Его взгляд темнеет, и он отстраняется от моего лица, поглаживая моё бедро и колено, слегка приподнимая его и раздвигая мне ноги, оставляя полностью уязвимой.

— Скажи, если я причиню тебе боль.

Он сглатывает, и я замечаю лёгкое волнение на его чертовски красивом лице. Вид этого дикого, сильного мужчины с едва сдерживаемым порывом трогает меня до глубины души.

Кириан занимает своё место, и я вдыхаю глубже, когда он медленно, невыносимо медленно проникает в меня. Он следит за каждым моим вдохом, каждым движением, а я поднимаю бёдра ему навстречу, соединяясь с ним и заполняясь им.

В этот вечный миг не существует ничего, кроме него. Его тела надо мной, его рук, обожающих мою кожу, его запаха, заполняющего всё пространство вокруг.

Он начинает двигаться быстрее, его движения становятся всё глубже, а моё тело постепенно подстраивается под него, мои бёдра находят его ритм, встречая каждую его волнующую атаку, приближая меня всё ближе и ближе к краю.

Мы становимся единым целым, голодные ласки и поцелуи перетекают друг в друга, каждое дыхание движимо первобытной, неутолимой страстью.

Его руки ищут меня, держатся за мою талию и бёдра, как будто он не может перестать прикасаться. Долгий, неспешный поцелуй, в котором его язык изучает каждый уголок моего рта, поднимает меня к небесам. И когда он замедляет ритм, чтобы провести рукой между нами и скользнуть пальцем по самой чувствительной точке моего тела, я разрываюсь в волне чистого наслаждения.

Его губы поглощают мои стоны, а затем он вновь ускоряет движения, делая их глубже, грубее, и в следующий миг Кириан сам отдаётся этому захлестнувшему его чувству вместе со мной.

Его большое и тяжёлое тело обрушивается на меня, и весь воздух покидает мои лёгкие.

Кириан тут же приподнимается.

— Прости, — шепчет он, смеясь у моего уха.

Он отодвигается на бок, но прежде обнимает за талию и поворачивает меня так, что я оказываюсь рядом с ним, и, притянув меня, укладывается на спину. Его сильная рука обвивает меня, а пальцы начинают неспешно гладить моё плечо, и я опускаю голову на его обнажённую грудь.

С каждым выдохом дыхание становится спокойнее, и холод снова даёт о себе знать, и я непроизвольно прижимаюсь к Кириану, ощущая, как его тело излучает невозможное тепло.

Медленно я возвращаюсь к реальности. Туман страсти рассеивается, оставляя после себя ясность, столь же отчётливую, как и это сильное тело, лежащее подо мной.

— Об этом я тоже мечтал, — тихо произносит он.

Снова угрызения совести цепко хватают меня за запястья и лодыжки.

Я до боли ясно осознаю, что этот единственный акт непокорности ни к чему не приведёт. Когда я выйду из этих покоев, всё снова станет как прежде, за исключением того, что у меня останется воспоминание об этой настоящей, идеальной ночи.

Я цепляюсь за это.

Кириан берёт мою руку и мягко расправляет мои сжатые пальцы. Я даже не заметила, что сжала кулак, держась за него. Он подносит мою ладонь к губам и целует каждый сустав по очереди.

— Что будем делать теперь? — спрашивает он. — Чего ты хочешь?

Я содрогаюсь от множества возможных ответов.

Сквозь моё сознание пробегает болезненный перечень возможностей, проникая в мои кости, моё естество, и какая-то жестокая часть меня останавливается, чтобы обдумать их.

Я могла бы больше никогда не принимать облик Лиры.

Я могла бы сбежать и сделать вид, что никогда не знала о существовании Воронов.

А могла бы просто остаться с ним в этих покоях, пока кто-нибудь не выломает дверь.

Но я знаю, что не сделаю ничего из этого.

Сдерживая вздох, я медленно встаю, проверяя, насколько устойчивы мои ноги, всё ещё немного дрожащие. Стараюсь не смотреть на Кириана. Голый, он — воплощение соблазна.

— Я оденусь и вернусь в свои покои, — отвечаю я, стараясь, чтобы боль не прозвучала в моём голосе.

Возвращаюсь в гостиную и поднимаю с пола платье — то, что от него осталось.

Слышу шорох простыней из спальни и оборачиваюсь, чтобы увидеть Кириана, опирающегося на косяк двери и натягивающего брюки.

— Прости за это, — бормочет он, не выказывая ни капли сожаления. — Слишком много лент.

Он одаривает меня хулиганской улыбкой, в которой, тем не менее, виднеется грусть.

Я ненавижу это.

— Ничего страшного.

Я надеваю платье и завязываю его как могу. Теперь жалею, что пришла сюда без накидки. Если кто-то увидит меня до того, как я доберусь до своих покоев, это будет скандал.

Нежное прикосновение к шее заставляет меня остановиться.

Я закрываю глаза, чувствуя его пальцы, скользящие по моей ключице и плечу.

— Я не хочу уходить, — признаюсь, чувствуя себя слабой.

— Не уходи.

— Рано или поздно взойдёт солнце.

— Когда оно взойдёт, решим, что делать, — спокойно предлагает он.

Его голос звучит так уверенно, а рука такая тёплая, что внутри что-то разжимается. Это нелепо и сентиментально, и я только откладываю неизбежное. Но, может быть, это часть меня, которую я раньше не знала и которой хочу поддаться сегодня, этой ночью.

Я поворачиваюсь к нему, поднимаю руки и обвиваю его шею, а он в ответ обнимает меня за талию, поднимает и дарит долгий, медленный поцелуй. Я обхватываю его ногами, прижимаюсь к нему, и он уносит меня обратно в кровать, не прекращая целовать.

Глава 37

Кириан

Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.

Рассвет не приносит того чувства, которого я ожидал. Вместо этого он дарит нам нечто другое — уводит Эрис и его войско.

Одэтт всё ещё лежит в кровати, укрытая моими простынями, которые теперь пахнут ею.

— Как думаешь, куда он отправился? Новый мятеж?

— Возможно, — отвечаю я, застёгивая рубашку. Останавливаюсь, заметив, как она на меня смотрит. — Я узнаю. Подождёшь меня?

Сквозь окна, занавески на которых я не потрудился задернуть прошлой ночью, уже проникает тусклый свет холодного февральского утра. Свет, к моему сожалению, приносит с собой неуверенность и страхи.

— Обещаю, это стоит того, — ободряю я её.

Одэтт улыбается, но улыбка не достигает её глаз, и она кивает.

— Поторопись.

Я сдерживаю слово и вскоре выясняю, что Эрис отправился в ещё одну горячую точку. Перед тем как вернуться, быстро пишу записку и просовываю её под дверь Нириды.

Не хочу, чтобы она видела меня. Если увидит, то спросит, почему я не сообщил ей новости лично, почему не собираюсь в путь, не собираю сведения, не участвую. И я не хочу отвечать на это, слишком эгоистично.

Я всё сделаю. Через пару минут, но сделаю.

Затем захожу на кухню и запасаюсь пирожными, хлебом и свежими фруктами, прежде чем вернуться обратно.

Одэтт всё ещё лежит в кровати, словно в прекрасном сне.

Когда я вхожу, она поднимается, укрывается простынями, и её лицо озаряется.

Во имя всех богов. Она невероятно прекрасна.

— У меня были немного другие ожидания, когда ты сказал, что это стоит того, — шутит она, откусывая кусочек фрукта.

Я тоже сажусь на край кровати и выбираю одно из пирожных.

— Разочарована?

— Немного, — улыбается она. — Но и это неплохо.

Я проглатываю желание ответить на эту провокацию непристойным комментарием или, возможно, ещё более дерзким поступком — отбросить завтрак в сторону и наслаждаться ею самой вместо еды. Вместо этого снова поднимаюсь на ноги.