Повелитель крыс - Ричард Кнаак

Ее прикосновение стало подобно электрическому разряду. Григорий ощутил прилив магической силы. Просто поразительно — связь их была настолько сильной, что можно было сразу, без всяких преамбул, приступать к делу.

Глаза Терезы широко открылись, чары с каждым мигом спадали. Она в изумлении смотрела на Григория.

— Что тут…

Григорий понял, что обрел способность не повиноваться приказам Михася. Он схватил Терезу за руку и оттащил от Петера Франтишека, который снова потянулся к ней.

— Вернись на свое место, — приказал хор.

Тряхнув головой, Григорий объявил:

— Мы уходим.

Михась расхохотался тысячей голосов — и все звучали хрипловато, жестоко.

— Чувство юмора у тебя мое по крайней мере! А теперь немедленно вернитесь на свои места, оба, и мы покончим с этим.

Григорий не слушал его и тянул Терезу за собой. На лицах носителей духа древнего колдуна поначалу появилось недоверие, затем — недовольство. Все они как один протянули к мятежной парочке левые руки.

— Не делай глупостей. Ты вернешься, куда тебе положено вернуться. Ты вернешься ко мне.

Даже пребывая в контакте с Терезой, Григорий мог только сопротивляться зову своего противника. Он скрипел зубами от боли, пронзившей голову. Ему было еще труднее из-за того, что приходилось не только отбивать атаку Михася, но и защищать свою спутницу.

Франтишек наклонился, протянул руку, попытался дотянуться до Терезы. Как трудно было сосредоточиться, как немыслимо трудно!

— Ты — это я. Ты вернешься ко мне. У тебя нет иного выбора, мое драгоценное «я».

Михась произносил эти слова, и вдруг его составные части начали одна за другой исчезать. А потом появились вновь и встали, замкнув кольцо вокруг спирали и тех, кто находился внутри нее.

Сделай Григорий еще хоть шаг — он бы рискнул попасть в руки кого-то из частиц Михася. Останься он там, где стоял, — Петер Франтишек сам схватил бы их обоих. Фроствинг своей помощи не предлагал. Он бесстрастно наблюдал за происходящим.

— Ты вернешься ко мне, хочешь ты этого или нет.

Каменный пол под ногами Григория Николау вдруг заколебался. Его вместе с Терезой швырнуло вперед.

Михась в лице Петера Франтишека этого только и ждал.

Григорий попытался сделать так, чтобы они не упали чересчур близко к врагу, но атака Михася оказалась слишком неожиданной и хитрой, поэтому к помощи магической силы Григорий прибегнул тогда, когда было уже слишком поздно.

Франтишек схватил Терезу за руку и с силой, которая просто поразила Григория, чуть не оторвал от пола. Григорий не отпустил руки подруги, и его тоже швырнуло к Франтишеку. Тереза пыталась вырвать руку из цепких пальцев Франтишека, но тот отступал все дальше от Григория и тащил Терезу к себе, как пушинку.

Взгляды двоих магов встретились. Происходящее напоминало жутковатое соревнование по перетягиванию каната. Григорий боролся с Михасем, напрягая последние силы, а его соперник, похоже, был спокоен и как бы вообще не напрягался. У него даже хватило наглости бросить взгляд на застывшего в ожидании грифона и кивнуть ему.

— Можешь приступать, Фроствинг, — возвестил Михась-Франтишек.

— Слушаюсь и повинуюсь… мой повелитель.

Слишком поздно Григорий понял, что попал именно в ту точку, где его желал видеть Михась.

Голоса заполонили его разум. Нет, не просто голоса — то были чужие души, чужие личности. Они рвались внутрь Григория, и с каждым мигом их становилось все больше. Голоса гомонили, мешали думать и уж тем более не давали сосредоточиться. Между тем они обещали ему покой и целостность. Нечто похожее Григорию довелось уже испытать однажды, во время его поединка с Вильямом Абернати — только теперь чужие сознания шли к нему по доброй воле. Они знали, что это их дом, их законное место. Это было…

— Неправильно! — возопила вдруг в унисон толпа-Михась. Похоже, эти частицы не были вовлечены в процесс соединения. Похоже, они даже боялись этого. Этот страх принадлежал Михасю. — Неправильно! Перестань!

Поток мгновенно иссяк, но Григорий чувствовал, что неподалеку парят чужие души в ожидании приказа, который позволил бы им последовать за своими предшественницами. Он хотел, чтобы они последовали за ними, мечтал, чтобы они вновь стали частицами его, но не знал, как этого добиться.

— Кто ты такой? — вопросил сердитый хор, на фоне которого особо выделялся один голос. — Что ты натворил?

Мало-помалу Григорий обрел чувство реальности. Он заморгал и почувствовал, что продолжает поединок с Михасем-Франтишеком. Тереза отчаянно пыталась передать ему свою силу. Физиономия Франтишека выражала неприкрытую ярость, но это выражение мгновенно сменилось наглой самоуверенностью, которая так соответствовала характеру Михася Великого.

— Фроствинг! — Головы частиц Михася повернулись к грифону. Тот кланялся, шаркал лапами, царапал когтями пол, но почему-то не раболепствовал, как ему, по идее, следовало бы. Однако, похоже, замечал это только Григорий. Михась же пребывал в упоении собственным могуществом. — Изволь объясниться!

— Мой господин, мой благороднейший и великолепнейший повелитель, я ничего не в силах объяснить. Могу лишь предположить… Он — также и вы, и потому имеется некоторое сродство. Я пробудил частицы вас во всех, кто носит их в себе, и направил их сюда, но впечатление такое, словно они желают чего-то большего. Из-за того, что ваша дочь питает интерес к этому недостойному существу, она их притягивает не к вам, а к нему.

— Но это абсурдно! Она — кровь от крови моей!

Грифон пожал плечами и беспомощно развел передними лапам.

— Я лишь высказываю предположение, мой господин. Ритуал вы сами придумали, я могу только поспособствовать его исполнению.

— Конечно, мой драгоценный кусок камня! Но… — Все взгляды устремились к двоим пленникам. Невзирая на то, что силы у Григория теперь было намного больше, Михась ухитрился, говоря с грифоном, держать его в бездействии. Да еще и руку Терезы он удерживал, как бы и не напрягаясь. — Пожалуй, это может быть правдой…

Григорий Николау попытался вырвать руку Терезы из пальцев Михася-Франтишека. На этот раз ему удалось нанести удар по магу-сопернику, но Михась отразил этот удар и был готов продолжить свои рассуждения, но его отвлек Фроствинг.

— Да позволено мне будет выказать такую дерзость, мой повелитель… Дело, как мне кажется, в вас. В том, как вы были принуждены… начать жить снова.

— Как я был принужден… Да! — Франтишек выпустил руку Терезы и обернулся к тем, кто окружал его. — Да, конечно.

Не интересуясь ответом, не желая его слышать и видеть, Григорий увел Терезу в другую сторону, все пытаясь найти выход из круга. Выхода не было. Частицы Михася стояли несокрушимой стеной.