Дети немилости - Ольга Онойко

– Простите, – сказала Неле. – Я... Цинелия. Я могла бы читать для молодой госпожи. И... мне очень интересно, потому что я не знаю этой сказки.

Рескидди одинаковым движением подняли брови.

– Вы ведь издалека? – спросила мать. – Меня зовут Нирайят, это Карисен, а это – Данирут.

Неле неуверенно улыбнулась. Рескидди Нирайят была очень строгая. Легче легкого было представить ее в доспехах и с луком, мчащуюся вслед за сказочной царицей.

– Это не сказка, а переложение Легендариума, – продолжала Нирайят. – А в госпитале есть библиотека. Если вам разрешено читать, можете просто взять книгу.

– Мама, – сказала Данирут. – Госпожа Цинелия предложила почитать мне.

– Дани, это книга твоего брата. – Строгость Нирайят была на излете, как стрела. Данирут фыркнула.

– Разве он что-нибудь читает? Мама, пожалуйста.

Нирайят покачала головой, поджав губы, и встала.

– Благодарю вас, госпожа Цинелия, – сказала она очень сухо. – Вы оказываете большую услугу. Данирут, я еще раз напоминаю, что доктора запретили тебе читать.

Девочка тяжко вздохнула и ничего не ответила.

Нирайят пошла к дверям. Неле смотрела ей вслед, думая, как же все-таки рескидди не похожи на таянок. Нирайят, верно, и взглядом не удостоила бы Юнэ, а та испугалась бы гордой южанки... Широкая ладонь Карисена опустилась горянке на плечо, и Неле, оглянувшись, едва не оробела сама: отец Данирут оказался самым высоким человеком, которого она только видала, могучим, как гора.

– Спасибо, – улыбнулся ей среброволосый рескидди, попрощался и отправился следом за Нирайят.

Неле глядела вслед ему, хлопая глазами. «Нет, – подумала она, – у нас все неправильно рассказывают». В горах о Рескидде ходили слухи, что там женщины воюют, а мужчины сидят по домам смирно: порядок вещей, установленный богами, вывернут наизнанку. И верно, Нирайят была точно львица, но мощь ее мужа превосходила ее мощь, хотя он и глядел ласково. Теперь Неле думала и не знала, как назвать словами то, что стало понятно ей о Рескидде. Южный порядок был не то, что северный, только наоборот. Он был вовсе другой.

«Ликрит, царица Рескидды, прозванная Железноликой за то, что в бою надевала шлем со сплошной личиной, в юности поклялась дойти до Великого моря. Всю свою жизнь она провела в походах. Имя ее наводило ужас от края до края мира, и от края до края мира распространялась власть Рескидды. Но грозен был нрав Ликрит. Даже двенадцать ее военачальников, не знавшие страха перед землей и небом, остерегались ее. К немногим прислушивалась царица, и среди этих немногих была Предстоящая Данирут.

Посадив своего наместника в княжестве Хаскарая, Ликрит вернулась в Рескидду и стала готовиться к новому походу. На этот раз она собиралась увидеть морской берег. Трудными выдались сборы: хотя со всех покоренных земель стекались в Рескидду богатства, но войны истощили Ожерелье песков. Только малые дети не имели боевых шрамов и не бывали в походах. Многие воины погибли, иные стали калеками, и все устали от войн. Никто не смел возражать Ликрит открыто, но тайные сетования народа достигали ушей Данирут. В один из дней Младшая Мать и ее муж-демон пришли к царице.

– Зачем тебе Великое море, Ликрит? – спросила Данирут. – Воды Великого моря холодны как мертвец, солонее солончака, цветом похожи на старую бронзу. От них кровь у людей вымерзает и становится жидкой.

– Мне вода ни к чему, – сказала царица. – Говорят, в безлунные ночи над морем стоит сияние. Это Арсет Заступница сражается с вечной смертью.

– Это солнечный свет отражается в водах за краем мира, – покачала головой Данирут. – Битву Арсет можно увидеть только духовным оком. Но к чему тебе это? Разве влечет тебя стезя веры? Ты покорила мир, настало время им править.

– Мир управится с собой сам.

Данирут удивилась. Она сказала:

– Старшая Мать Рескит создала бессмысленную материю и безграничные силы магии. Арсет связала и упорядочила их, принеся в мир стройность и красоту. Если твое сердце склонилось к Арсет, следуй ее примеру. Сделай так, чтобы не случалось усобицы, чтобы законы были справедливыми, а люди не голодали.

– Сердце мое холоднее Великого моря, – отвечала царица. – Я не хочу печься о людях, мне нет до них дела. Там, где я проходила, пылают горе и гнев. Кто скажет, что я милосердна, того я велю разорвать конями. О другом мои мысли.

– Чего же ты хочешь?

– Нет воина столь могучего, чтобы не нуждался в отдыхе, – сказала Ликрит. – С сотворения мира Арсет в одиночку сражается с вечной смертью. Я знаю, что сил величайшего из людей достанет лишь на один день такой битвы. Но хорошему бойцу хватает одного дня, чтобы восстановить силы. Арсет – хороший боец. Я – величайшая из людей. Я заступлю на место Арсет и буду, сколько смогу, биться со смертью, чтобы Арсет могла отдохнуть. Вы, арсеиты, говорите, что нельзя ей молиться, ибо редко у Милосердной есть силы внимать молитвам. Пусть Арсет внимает молитвам. Пусть утешает, и спасает, и заботится. Что мне делать не свое дело! Такова воля моей гордыни.

Данирут замолчала и молчала долго. Вместо нее сказал Амарсен:

– Зачем тебе идти до Великого моря, царица? Нет на земле места, откуда добираться в обитель Арсет дольше мгновения ока.

– Тогда к чему ждать? – сказала царица.

Амарсен улыбнулся.

– Только демонические кони доскачут до небосклона, – сказал он. – Только я смогу управиться с ними. Ты не отправишься без меня, царица.

И Данирут улыбнулась.

– Без духовного зрения не увидеть тебе вечной битвы, – сказала она. – Только я могу дать тебе око духа. Ты не отправишься без меня, царица, и мой муж никуда не отправится без меня!

Тогда Ликрит расхохоталась и сказала, что выступит через три дня.

Рано утром четверку белых коней Амарсен запряг в колесницу Ликрит, а Данирут, взяв поводья, вывела ее за городские ворота. Молча приняла царевна Мерисет корону матери, и молча сели в зале совета двенадцать военачальников во главе с генералом Джесеном. Никто не провожал Железноликую, но все хранили в сердце мысль о ней.

Быстрее молнии летела четверка. Скоро Рескидда скрылась за горизонтом.

– Вот мы здесь, – сказала царица. – Нет ничего, кроме степи и неба. Данирут! Где враг мой? Покажи мне лик вечной смерти!

И в безмолвии Младшая Мать подняла руку.

Говорят, что царица погибла так, как желала: в сражении с вечной смертью. Соратники ее пали бок о бок с нею. Никто не знает, что стало с ними потом. Но благодать, сошедшая на землю за единственный день, когда Арсет отдыхала, была столь огромна, что эхо ее звучит до сих пор. И так сияет любовь, которой не знала Ликрит, и милосердие, которое она презирала, и отвага, воплощением которой она была».