Ты будешь моим - Кэти Эванс

До того, как мы прибыли в больницу, я чувствовала, как тепло его тела обволакивает меня, но когда он наклонился ко мне и прижал свои губы к моим, а потом прошептал: «Я скоро вернусь», у меня мороз пошел по коже.

– Нет! Я хочу пойти с тобой! – закричала я ему в спину, когда он уходил от нас по коридору в сопровождении медсестры, а Пит направился в регистратуру. Я начала подозревать, что это было давно уже спланировано, и в этот момент Райли заговорил, обращаясь ко мне, как к ребенку:

– Будет гораздо лучше, если ты останешься здесь, Брук, – ласковым тоном начал уговаривать он.

– Не надо обращаться со мной так, словно я хрупкий цветочек, Райли. Я хочу быть там ради него самого. И мне просто необходимо быть с ним.

Пит направился по коридору в ту сторону, куда увели Ремингтона, и я побежала за ним.

– Пит, могу я пойти с вами?

Какое-то время парни многозначительно смотрели друг на друга, а потом Пит кивнул Райли и обратился ко мне:

– Я за тобой вернусь, когда его подготовят к процедуре.

– К какой процедуре?

Пит решительным шагом пошел по коридору. Я пребывала в полном смятении.

– Райли, о чем это он?

Райли печально вздохнул.

– Его подвергнут специальной процедуре, чтобы вызвать у него судороги с помощью электростимуляции головного мозга, – начал объяснять он, а мне казалось, что я попала в какой-то темный туннель и с каждой секундой ухожу все дальше и дальше. В глазах началось нестерпимое жжение, и все, что я различала вокруг, это белые стены больницы. Такие пустые и ослепительно белые… – …и через его мозг пропустят ток.

Сердце – это всего лишь полая мышца, и за всю жизнь человека она может сократиться миллиарды раз.

За свою короткую жизнь я узнала, что человек не может бежать, если у него порвана связка, но если твое сердце разлетелось на миллионы кусочков, ты все еще можешь любить – любить всем своим существом.

Всем своим жалким, крайне уязвимым существом…

Мое сердце бешено, как никогда, колотилось в груди – бум, бум, бум… Даже несмотря на то, что я пыталась вести себя, словно ничего серьезного не происходит, я была полностью растеряна и сбита с толку словами Райли. Значит, Ремингтон решил пройти процедуру электрошоковой терапии. Через его мозг пропустят ток, чтобы целенаправленно вызвать у него судороги.

Райли продолжал объяснять, что у Реми может случиться кратковременная потеря памяти, что ему ненадолго сделают анестезию, что уровень кислорода в крови и частота сердцебиений будут контролироваться, что кроме возможной кратковременной потери памяти электрошоковая терапия не имеет никаких побочных эффектов. Я могла поклясться, что когда проигрывала в памяти сцену с уходящим по белому коридору Реми в сопровождении персонала больницы, я слышала низкий гул, эхом отскакивающий от холодных белых стен, – и этот жуткий звук исходил от меня.

– О Райли, – простонала я, закрыв лицо руками, и меня, как безжалостный прилив, захлестнули паника и невыразимый страх.

Мое сердце чуть не остановилось, когда появился Пит и подал мне знак следовать за ним. Я побежала за ним по пятам, полумертвая от леденящего ужаса, и мы вошли в процедурную. Я увидела множество разной аппаратуры и вновь была подавлена бесстрастной холодностью больничной обстановки. Посреди комнаты я увидела его. Его крупные сильные запястья были зафиксированы широкими лентами.

Его прекрасное большое тело, облаченное в больничный халат, неподвижно лежало на плоской поверхности. Глаза его были устремлены в потолок.

Реми.

Мой прекрасный, самоуверенный, озорной, голубоглазый мальчишка, мой серьезный ответственный мужчина, который любит меня, как никто в мире меня не любил.

Желание защитить его от грядущей опасности было настолько непреодолимым, что я подошла к нему решительными шагами, обхватив свой округлившийся живот размером с дыню одной ладонью. Дрожа, я протянула другую и дотронулась до большой загорелой руки, привязанной к кровати. Его обездвижили. Мой голос треснул как стекло, когда я, легко поглаживая его пальцы, произнесла, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно, хотя на самом деле сходила с ума от беспокойства до такой степени, что хотелось кричать.

– Реми, не надо этого делать. Пожалуйста, не причиняй себе вреда.

Он сжал мои пальцы и отвел глаза.

– Пит.

Пит схватил меня за плечи и оттащил от него, и я пришла в ужас, поняв, что Ремингтон действительно не хочет, чтобы я там находилась. Он так и не взглянул мне в глаза. Почему он избегал смотреть мне в глаза? Я повернулась к Питу, когда он выводил меня из комнаты, и просила с истерическими нотками в голосе:

– Пит, пожалуйста, не позволяй ему пойти на это!

Пит еще сильнее сжал мои плечи и тихо, чтобы не привлекать внимание, прошипел:

– Брук, это обычная процедура, которую применяют к людям, страдающим биполярным расстройством, – именно так их спасают от самоубийства. Нельзя в этом состоянии подобрать правильную дозу лекарства, и врачи прекрасно это знают. Это поможет его успокоить.

– Но это всего лишь очередной бой, Пит, – продолжала спорить я, с несчастным видом указывая в сторону палаты. – Всего лишь гребаный бой. Стоит ли рисковать его здоровьем ради этого?

– Он это выдержит. Он проходил через это и раньше.

– Когда? – всхлипнула я.

– Когда ты сбежала, и нам пришлось днем и ночью наблюдать за ним, чтобы он не перерезал себе вены из-за тебя!

О боже. Мое сердце так громко колотилось, что мне казалось, я слышу его стук. Я чувствовала, что все мое тело рассыпается на атомы при мысли о страданиях Реми, о которых мне только что рассказал Пит. Накрывшая меня боль была столь невыносимой, что я обхватила живот, словно стремясь защитить ребенка, и отчаянно пыталась восстановить дыхание – не для себя, для ребенка. Его ребенка.

– Брук, он живет с этим дерьмом всю жизнь. У него случаются периоды подъема и периоды упадка – всякое бывает. Возможно, его решение тебя шокирует, но только это поможет ему преодолеть депрессию. Он сформировался как