Ты будешь моим - Кэти Эванс

личность под воздействием этих особенностей, и именно это сделало его таким, какой он есть. Он очень сильный из-за этой дряни! Можно быть жалким и можно быть сильным, но нельзя быть и тем, и другим одновременно. Он предпочел стать сильным. Тебе придется взять себя в руки – ведь он сломается, если узнает, что это причиняет тебе боль.

Несмотря на то что охватившие меня страхи полностью лишили меня уверенности, я каким-то непостижимым образом попыталась собрать себя по кусочкам, чтобы уж совсем не потерять человеческий облик. Я с трудом выпрямила спину, подняла голову и сделала короткий вдох – не для себя, для него. Я пройду через это вместе с ним и докажу и себе, и ему, что буду сильной и буду любить его больше жизни. Втянув в себя воздух, я смахнула слезы с глаз.

– Я хочу быть там вместе с ним.

Пит согласно кивнул и указал мне на дверь, приглашая пройти.

– Милости просим.

Я вошла в комнату маленькими нерешительными шагами. Он ведь такой большой и сильный, уверяла я себя, хотя мое сердце и было порвано в клочья, а кровь, казалось, замерзла в жилах. Я докажу ему, что я достойна быть его подругой, быть той, кто выстоит, когда он готов сдаться. Я не знала, как доказать это ему, потому что мне казалось, что я вот-вот рухну, когда я приблизилась к нему. Снаружи все выглядело так, словно я полностью сохраняла самообладание, но в глубине души я рассыпалась на мелкие кусочки – нерв за нервом, орган за органом.

На этот раз он на меня посмотрел – прямо в лицо, – и в его темных глазах я увидела глубокое беспокойство. Конечно, он опасался, что я сломаюсь. Он не хотел видеть страх в моих глазах.

– Все хорошо? – спросил он меня хриплым шепотом.

Я кивнула и взяла его за руку. Мне следовало бы ответить, что я в полном порядке. Но я просто не могла выдавить из себя ни единого слова, так как горло у меня перехватило. Поэтому я просто погладила его пальцы, а когда он сжал их, вспомнила наш полет в Сиэтл и его теплую руку, которую мне так не хотелось отпускать, изо всех сил сжала его пальцы в ответ и робко ему улыбнулась.

– Вот и молодец, – хрипло произнес он, поглаживая мой большой палец.

Он привязан к кровати и вот-вот подвергнется электротерапии, но при этом спрашивает о моем состоянии. О боже, я так его люблю. Если он умрет, я хочу умереть вместе с ним, и это не шутка. Я заморгала, чтобы прогнать слезы, и сжала его руку еще сильнее.

– Могу я держать его за руку? – спросила я одну из медсестер.

– Простите, но во время процедуры это запрещено, – объяснила она.

Ремингтон настороженно наблюдал за мной, когда я заставила себя отойти, и они прикрепили электроды к его голове. Мне казалось, что в горле, сердце и животе у меня застряли комки раскаленного металла. Я не могла даже вдохнуть, когда медсестра спросила его: «Вы готовы?»

– Валяйте, – ответил он, бросил на меня быстрый взгляд, чтобы проверить мою реакцию, и снова уставился в потолок.

Врачи начали вводить ему успокоительное через капельницу, задавая вопросы:

– Как вас зовут?

– Ремингтон Тейт.

Мои глаза наполнились слезами.

– Дата рождения.

– Десятого апреля тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года.

– Место рождения?

– Остин, штат Техас.

– Имена родителей?

– Дора Финли и Гаррисон Тейт.

Я с трудом могла осознать тот факт, что он сейчас лежал, привязанный к постели, и говорил о своих чертовых родителях, из-за которых он пришел в депрессивное состояние, отвечая на вопросы врачей таким уверенным, сильным голосом.

Затем врач сказала ему:

– Считайте от одного до ста.

На него надели кислородную маску.

Он начал считать, и я мысленно считала вместе с ним. Глаза его закрылись, прекрасные темные ресницы отбросили тень на четко обрисованные скулы.

Мой инстинкт защиты взыграл до такой степени, что мне захотелось закричать, тем более что он уже не мог видеть меня и не мог остановить меня. Но я упорно продолжала стоять там, потому что он так хотел. Потому что он был сильным. Гораздо сильнее меня. Он хотел во что бы то ни стало прийти в нормальное состояние, борясь c судьбой.

Последовал электрический разряд.

Его большое тело содрогнулось и напряглось. Мое тоже все сжалось, казалось, сердце вот-вот разорвется.

Аппаратура запищала. Большие пальцы на его ногах поджались.

Мне казалось, он должен метаться, снося аппаратуру, но он оставался относительно спокойным, стойко перенеся удар током. О боже.

О боже.

Я люблю Ремингтона Тейта, и он страдает биполярным расстройством. Эта мысль обрушилась на меня, как лавина.

Не думаю, что я когда-либо так горько плакала. Как бы сильно я ни старалась, слезы нескончаемым потоком лились из моих глаз, руки тряслись. Тело так ослабло от страдания, что я прижалась к стене, отчаянно пытаясь унять слезы.

– Ну же, Брук, – произнес Пит, подходя ко мне и обнимая.

– Это так тяжело, – сказала я, закрывая лицо руками и пытаясь отстраниться от него, потому что Реми это явно не понравилось бы. – Не прикасайся ко мне, Пит. Боже, это так безумно тяжело.

– Ему не больно, Брук. Просто он хочет побыстрее поправиться. Поверь, Брук, он вовсе не жертва. Он сам делает свой выбор в зависимости от обстоятельств. Он будет волноваться из-за тебя. Тебе надо взять себя в руки – посмотри, какой он сильный. Я умоляю тебя, пожалуйста, успокойся.

Он схватил меня за плечи и слегка встряхнул, голос его звучал успокаивающе, хотя в глазах застыла боль.

Я кивнула, хотя все, о чем я могла думать, – это Реми и страдания, которые ему приходится выносить, его бедному мозгу, его прекрасному телу, моей драгоценной святыне.

– Брук, я тоже переживаю из-за всего этого, понимаешь? Это причиняет мне страдания. Реми сильный, потому что такова его реальность. Он привык разбираться с ней, ведь другой жизни он не знает.