Камбэк - Лили Чу

– Он это сделал? – Повисает долгая пауза. – С его точки зрения, это имеет смысл. Ты знаешь, это может повлиять на твои шансы стать партнером. Это серьезно.

Стать партнером. Его даже не волнует, что мое имя разнесли по миру или, можно сказать, вываляли в грязи. Партнер – вот вся его забота.

– Полагаю, повлияет.

– У тебя так хорошо все складывалось. Мы так гордились тобой.

Глаголы в прошедшем времени режут слух.

– Я знаю, – отвечаю я.

– Что с тобой происходит? Я бы ожидал этого от… – Он осекается, но я могу закончить за него: «…Фиби, но не от тебя».

– Я этого не планировала, – мой ответ резок, и папа встречает его неодобрительным молчанием, которое разносится над континентом и океаном. Из статей, которые он мне присылает, я знаю, что отец ожидает от меня хладнокровия при любых обстоятельствах, но нынешняя ситуация выходит далеко за рамки трудных переговоров.

– Мы будем ждать звонка, – говорит он. – Спасибо за информацию.

Когда он вешает трубку, не дожидаясь моего ответа, становится ясно, что он расстроен больше, чем я думала. Живущая во мне маленькая девочка, которая никогда не вырастет, хочет перезвонить, попросить прощения и сказать ему, что я все улажу с Ричардом.

Приходит сообщение от Фиби:

Ты знаешь, что твое имя теперь хештег?

Я: Да.

Фиби: Ты в порядке?

Я: Нет.

Фиби: Обещаю, что не расскажу им, как ты плакала, когда мама постирала твоего плюшевого мишку.

Я: Спасибо.

Фиби: [Эмодзи в виде сердечка]

Я вижу несколько пропущенных звонков от Ханы, но не хочу ни с кем говорить.

Вместо этого я иду в свою комнату и собираю вещи.

43

Я не настолько незрелая личность, чтобы сбежать, не поговорив с Джихуном. Я достаточно незре-С лая личность, чтобы быть готовой уйти сразу после разговора с ним, поскольку этот разговор не обещает ничего хорошего. То последнее, так и оставшееся без ответа сообщение, отправленное ему, я назову самым прискорбным поступком в моей жизни, даже хуже, чем сделанный когда-то перманент.

Я никогда не открываюсь людям, и на то имеются причины. Разочарование. Боль. Унижение, когда неправильно понимают.

Я зачесываю волосы назад, убирая их в привычный пучок, и натягиваю одежду, в которой приехала. Остается только ждать.

Когда Джихун возвращается, уже ночь, и сияние подсвеченных зданий Сеула просачивается в окно. Он один и задерживается у двери, чтобы снять обувь, с низко опущенной головой, опираясь рукой на стену.

Когда он проходит в гостиную, я встречаю его молчанием, потому что не знаю, что сказать. Он встает рядом со мной у окна, задерживая взгляд на моем пучке.

– Все получилось не так, как я хотел.

– Ты сказал им, что я – сасэн, – это даже не вопрос.

– Это не то, о чем я договаривался с «Ньюлайт», когда они готовили заявление.

Он протягивает ко мне руку. Я аккуратно отхожу в сторону, чтобы сохранить дистанцию между нами, и его рука безвольно падает.

– Нет?

– Я одобрил текст, в котором говорилось, что фотография вводит в заблуждение. Я вообще ничего не хотел говорить, но компания настояла.

Вводит в заблуждение. Я прикусываю щеку изнутри.

– И что именно должно было прозвучать в заявлении, которое ты одобрил?

– Что ты подруга моей кузины.

Я жду, но, похоже, на этом все.

– Но только не то, что мы встречаемся.

Он теребит сережку – ту, что я ему подарила.

– Нет. Из моего текста следовало, что у нас нет отношений. Сейчас неподходящее время объявлять об этом.

– Что плохого в том, чтобы признать, что мы вместе? – настаиваю я. – Неужели я – настолько ужасный выбор?

– Прости, Ари. Нет ничего плохого в том, что мы встречаемся, но все нужно тщательно спланировать. Это небезопасно для тебя, и нам нужно сосредоточиться на камбэке. Я не могу подвести команду, и, если бы о наших отношениях стало известно, вся эта шумиха сильно отвлекала бы меня.

Если так посмотреть, с рациональной позиции, это незабываемый опыт – быть отвергнутой настолько публично, особенно с учетом того, что у нас никогда не было официального разговора о том, ЧТО ИМЕННО МЕЖДУ НАМИ. Это как коан[109]: как звучит, когда бросаешь девушку, которая не была твоей девушкой?

– Какая шумиха? Ты просто был бы честен с ними. Люди поймут, что ты имеешь право на собственную жизнь.

Я смотрю на его отражение в окне. Он выглядит усталым, да и я не лучше – волосы убраны в тугой пучок и не скрывают осунувшееся от переживаний лицо.

– Изначально компания хотела исключить меня из группы, – говорит он. – Я должен был принести извинения и прервать на время творческую деятельность.

Я отступаю назад.

– За то, что ты с кем-то встречаешься?

– Ты знаешь, некоторым фанатам это не нравится. – Он потирает затылок. – Они распространяли петицию с требованием убрать меня из группы, потому что я не полностью предан StarLune.

– Значит, ты нашел выход. Отдал на растерзание меня ради собственной карьеры, потому что несколько человек подняли шум из-за той части твоей жизни, в которую они не имеют права вмешиваться. – Мне отчаянно нужна машина времени, чтобы вернуть то гребаное сообщение.

– Нет. Я просил их выпустить поправку к заявлению. Хён Кит сейчас в офисе, бьется с ними, но мне нужно было увидеть тебя, чтобы все объяснить. – Он берет меня за руку. – Мы можем с этим разобраться.

Я стряхиваю его руку.

– Ты сделал свой выбор четко, недвусмысленно и на глобальной платформе. Ты позволил «Ньюлайт» очернить меня перед миллионами, а сам остался в стороне.

– Я не могу вот так открыто выступать против нашей компании. – Он нервно проводит рукой по волосам цвета лаванды. – Ты не понимаешь. Я сопротивляюсь, но это должно быть сделано правильно.

– Недостаточно сказать, что я не сасэн. Самое правильное – это говорить правду. – Теперь я чувствую себя неловко, как будто принуждаю его к отношениям, которых он не хочет.

– У меня не было выбора. Ари, ты должна понимать, что поставлено на карту. Я в StarLune уже более десяти лет. Участники группы – это моя семья. Речь идет не только обо мне, но и об их жизни и карьере, которой они посвятили себя без остатка.

– Это я понимаю.

– Тогда ты поймешь, что мы принимаем наши решения вместе, и так было всегда. В этом наша самая большая сила. Я не могу угрожать им своим уходом. Не могу отказаться от StarLune ради…

Он запинается,