На высочайших вершинах Советского Союза - Евгений Абалаков

Начали обсуждать возможные кандидатуры из группы Ходакевича (у них пять человек — цифра неудобная для группы). Я предложил кандидатуру Виктора Миклашевского. Возражений не последовало. К вечеру Жора подсел к Ходакевичу, объяснил ему наше положение. Ходакевич не возражал. Миклашевский первое время колебался. Ему, видимо, не хотелось расставаться со своими друзьями, но наконец согласился.

Мы считали, что все теперь в порядке. И вдруг поздно вечером возвратился Коля Чекмарев с поисков Белецкого… Положение неловкое. Ясно, что Коле самое меньшее дня полтора–два нужно на отдых. А это значит откладывать восхождение и отказывать только что приглашенному Миклашевскому. Переговоры с Колей взял на себя Жора. Узнав о нашем решении выходить завтра, Коля явно обиделся, но возражать не стал.

Нелегко подниматься по скальной стене

16 августа. Утро опять хорошее.

Начались сборы. Жирно намазываем ботинки и выставляем их на солнце. Вокруг каждого рюкзака разбросаны вещи в самом неожиданном сочетании: леченье в тесной дружбе с мазью для ботинок, какао с крючьями и карабинами и т. д. Альпинисты успешно оправляются с работой портных, точильщиков, сапожников, поваров.

Едва успев закусить, прилично нагруженные, выходим в пять часов вечера. Работа сегодня небольшая — дойти только до «Русского ночлега». Тепло простились со всеми обитателями Миссес–коша и особенно с группой Ходаке–вича (они тоже сегодня должны выйти на траверс Безин–гийской стены), пожелав успеха друг другу.

Я оставляю контрольный срок 30 августа и примерный календарный план маршрута.

Солнце уже приблизилось к гребню Каргашильского хребта. Идем, то поднимаясь, то спускаясь по зеленым лужайкам близ обрыва, на ледник. Слева в высоте холодным блеском сверкают снежные поля Миссес–тау. Иду спокойно, без всякого волнения, что не всегда со мной бывает перед трудными восхождениями.

Вот и давно знакомая осыпь! В пятый раз я начинаю подъем по ней… Пошли медленнее, аккуратно выбирая место для ноги. Стало жарко. Пот капля за каплей слетает с лица.

Полосы морены на леднике становятся все меньше, а скалистый гребень, за которым скрывается желанный ночлег, медленно приближается к нам. Не желая идти по желобу, заваленному невероятно сыпучей осыпью, пошли вправо на обглаженные скалы и, обходя трещины и уступы, зигзагами двинулись вверх. Трикони еще совершенно новые, не скользят, и мы легко поднимаемся по скалам.

Тень от зашедшего солнца чуть обгоняет нас. В сумерках перевалили гребень и спустились к «Русскому ночлегу». Приятная неожиданность: на площадке обнаружили прекрасную полудатскую палатку, хорошо расставленную. Вот поспим!

Вечер теплый настолько, что это начинает нас беспокоить. На леднике не без труда нашли воду и наполнили ею всю нашу посуду. Ледник с прошлого года сильно изменился — стал почти неузнаваем.

После плотного ужина и чая завалились спать. Тепло, и я вынужден вылезти из опального мешка. Высота 3800 метров.

17 августа. Ночью с тревогой слушали стук дождевых капель о крышу палатки. Утром тоже изредка капал дождь. Облака быстро проносились, облизывая скалы, иногда закрывая нас туманной мглой.

Мы не спешим, выжидая, в какую сторону изменится погода. Просветы меж облаками стали шире, изредка показывались желтые скалы вершины Дых–тау. Решили оставить гостеприимную палатку и двинуться вверх. Вышли в 8 час. 30 мин.

Ледник настолько разошелся, что пришлось обходить его по краю. Из–под нот сыплются камни. Осыпь оседает под ногами.

Вдруг сверху послышались голоса. Отвечаем. Кто бы это мог быть? Вероятно, Кизель с Андреем Малейновым… Вышли на выступ, откуда хорошо виден весь крутой снежник. Никого нет. Кричим. Ответа нет… Так и разошлись, не увидав друг друга.

На снежнике сразу убеждаемся, что без кошек будет плохо. Выше снежник постепенно становится все круче, а слой снега на льду все тоньше. Слева уступами нависают скалы. Справа высоко к гребню Миссес–тау уходит крутой ледяной склон. Внизу глубоко под нами раскрыты черные пасти трещин и где–то совсем в глубине, сквозь просветы в облаках, видны кусочки ледника Безинги.

По крутому ледяному склону поднимаемся зигзагами. На каждом повороте я вырубаю ступеньку, с которой охраняем друг друга. Я иду с Жорой. Миклашевский с Юрием за нами. Уже близок желанный гребень. Еще два зигзага — и мы на нем!

Тринадцать суток в снегах высочайших вершин Кавказа

Восхождение посвящаем

славному двадцатилетию

Ленинского комсомола

14 августа к вечеру двое участников группы, утвержденной Всесоюзным комитетом по делам физкультуры и спорта на рекордный траверс труднейших вершин Кавказа: Дых–тау (высота 5198 м), Мижирги (4928 м), Крум–кол (4676 м) и Коштан–тау (5145 м), Георгий Прокудаев и Евгений Абалаков пришли в горный приют Миссес–кош, расположенный на чудесной зеленой лужайке за валом береговой морены самого длинного на Кавказе Безингийского ледника.

Мы пришли не снизу, из долины, откуда обычно подходят группы альпинистов, а сверху, от белой, закрывающей все ущелье Безингийской стены. Такой необычный подход объяснялся тем, что перед основным восхождением нужно было забросить необходимое питание на вторую половину пути. Для этого мы и проделали кольцевой маршрут по соседнему ущелью Дых–су, поднялись до редко посещаемого Крумкольского ледника, достигли его верховьев и оттуда по крутым и мрачным скалам взошли на самый гребень между Восточной Мижирги и Крумколом. Лишь поздно вечером в туман и снегопад мы спустились опять на Крумкольский ледник, а на следующий день, точно в назначенный контрольный срок, новым перевалом пришли на Безингийский ледник и к вечеру были уже в Миссес–коше.

Погода начала устанавливаться. Даже вечером над Миссес–кошем уже не висел густым покровом туман и моросящий дождь не портил настроения. Группы альпинистов оживленно готовились к восхождениям. Спешили и мы. Необходимо было воспользоваться столь редким здесь периодом хорошей погоды. Однако раньше чем через два дня мы выйти не могли. Нужно было отдохнуть, по возможности полечить обожженные палящим высокогорным солнцем лица и окончательно подготовить необходимое снаряжение.

Стоящая перед нами задача была трудной и даже дерзкой. Мы должны были совершить восхождение, труднее которого по сложности и общему объему работы еще не делалось на Кавказе ни иностранными группами, ни нашими советскими альпинистами.

В 1936 году группа сильнейших альпинистов австро–германского клуба поставила задачу сделать траверс стены Дых–тау — Коштан–тау. Однако этой группе удалось пройти лишь часть пути до седловины между Восточной вершиной Мижирги и Крумколом. Отсюда альпинисты вынуждены были спуститься и вернуться в свой лагерь. Лишь через некоторое время группе уже в другом составе удалось пройти вторую половину пути. Иностранная печать высоко оценила эту победу своих альпинистов.