К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины - Ванесса О'Брайен

Может, они планировали устроить бивуак – соорудить укрытие из любых доступных природных материалов, но при таком ветре подобное было невозможно, а спать под открытым небом, конечно, тоже нельзя. Голоса звучали все громче, неприятное удивление сменилось гневом и паникой.

Какого хрена… Чья это палатка? Можно там разместиться? У вас есть место? У кого-нибудь есть место?

Вот именно из-за таких ситуаций на К2 столько погибших. Налегке можно быстро подняться, но идти налегке – безумие. Нужны самые важные припасы. Отказываться от необходимого опасно, это может привести к этической дилемме, когда команды попытаются действовать «правильно», пытаясь спасти попавшего в беду. Но что делать, если все попадают в беду с самого начала? Неужели ветер сдувает ответственность? Это очень тонкая моральная грань. Я была рада помочь им наполнить бутылки водой, но, учитывая, что перед носом торчали ноги Бениньо, пришедшие вынуждены были уйти вниз.

Некоторые из уходивших были друзьями Бениньо, и он ни с того ни с сего вдруг заявил:

– Я хочу уйти вниз.

– Бениньо, какого черта?

Я дважды поднималась с ним на вершины в Эквадоре. Он отличный проводник с сертификатом ASEGUIM (Эквадорской Ассоциации горных проводников) и превосходный альпинист, но он никогда не бывал на восьмитысячниках, и суматоха снаружи начинала действовать ему на нервы.

– Эй, эй, эй, послушай, – заговорила я. – У тебя есть палатка. У нас есть запас провизии. Ты в безопасности, мы собираемся подняться на вершину. Зачем тратить силы на спуск и новый подъем? Ты должен остаться.

Буря бушевала всю ночь и следующий день, и вот, пока мы сидели друг у друга на головах, я пыталась заниматься своими исключительно интимными занятиями и была неприятно удивлена, поняв, что у меня, судя по всем явным признакам, развился самый настоящий геморрой.

«Ни хрена не выходит. Что мне делать?» – в ярости написала я сообщение Пиппе.

«Сохраняй спокойствие и продолжай действовать», – ответила она.

«Отвали. В трудный час ты шлешь мне лозунг времен Второй мировой войны для поднятия боевого духа?»

«Preparation H».

«Если бы у меня было это лекарство под рукой, я бы не писала тебе. Ты ж мать. Как насчет народных средств?»

«Гуглю».

«Тик-так».

«Долька лимона. Исключительно для наружного применения».

«Но разве от этого вкус лимона не станет хуже?»

«Очень смешно. Ты хочешь, чтобы узел уменьшился, или что?»

«Да, мамочка. Спасибо. Если у меня ничего не получится, я стану трупом с чертовым геморроем. Шучу. Пока».

На следующий день команды в первом лагере решили бросить вызов ветру и двинулись вверх во второй, где, как голуби, уселись рядком в палатках, и на другое утро, несмотря на дерьмовую погоду, я увидела, как Ди с командой, тепло одетые, направляются вверх, в сторону третьего лагеря, пробиваясь сквозь жесточайший ледяной ветер. Мне хотелось последовать за ними, но никто из моих товарищей по команде не хотел идти. Через несколько минут я увидела, что Ди первой отщелкнула страховку и повернула назад.

Вскоре после полудня из рации послышались треск помех и оживленные переговоры.

– Ди, это Джейк Мейер. Третьего лагеря нет вообще. Его накрыло лавиной. Повторяю: сошла лавина. Третьего лагеря больше нет. Прием.

Никто не пострадал, но все наши палатки, все снаряжение, спальники, баллоны с кислородом – короче, все, что мы так старательно подняли и сложили наверху, пропало. Первой моей реакцией было задержаться во втором лагере, обсудить ситуацию с командой и попытаться поднять из нижних лагерей дополнительные припасы, чтобы не упустить погодное окно. Именно так поступили бы экспедиции старой школы. Обдумывая дальнейшие шаги, я слышала, как более крупные экспедиции подсчитывают свои убытки, включая, например, один только кислород на 200 тыс. долларов. Я слишком хорошо знаю, что альпинизм – экономическая игра. Более крупные команды выбыли из числа участников, так как у них было вложено слишком много ресурсов: вот так все просто.

Экспедиции уходили в базовый лагерь, а некоторые шерпы и носильщики пошли посмотреть, нельзя ли подобрать что-нибудь из того, что могло быть сметено с горы. Я увидела, как один из них хвастается перед другими шикарным новым спальником, и у меня не хватило духу заявить, что это мой спальник. Он был рад, как малое дитя в Рождество, и я решила, что пропало – то пропало.

Той моей половине, что склонна мечтать, импонировала мысль о вмешательстве горных богов, но мое левое полушарие, отвечающее за логику, на это не купилось. Лавина для горы – то же, что брызги воды для собаки. Намокнув, собака встряхивается, чтобы удалить с шерсти воду. Когда на горе скапливается снег, у природы есть свой способ стряхнуть его. Вот почему альпинисты выжидают после снегопада двое суток или даже дольше, чтобы погода наладилась. Мы знаем, что лавины сходят. Мы ожидаем этого. Так зачем сейчас принимать решение, основанное на страхе? Ди думала так же. На следующее утро мы принялись анализировать собственные данные. Она сертифицированный проводник AMI (Ассоциации альпинистов-инструкторов), и наши с ней аналитические подходы дополняли друг друга. Вооружившись свежими сведениями, мы посоветовались с капитаном Анваром, который предложил нам обратиться к самому старшему ОС, офицеру пакистанской армии, который до этого был занят тем, что помогал другим экспедициям уйти с горы.

– Мы хотели обсудить, нельзя ли нам остаться, – сказала я. – Во-первых, у нас небольшие команды, так что мы с Ди потеряли не так много снаряжения и припасов, если сравнить с крупными экспедициями. Кроме того, судя по истории восхождений, 68 % всех удачных восхождений были совершены в даты, которые еще впереди.

– А еще посмотрите вот на это, – сказала Ди, показывая несколько фото на своем телефоне. – Я внимательно изучила снимки снежного покрова, сделанные после схода лавины в третьем лагере. Видите, вот тут и тут: это доказательства того, что лавина не обязательно была недавней. Конечно, есть и очевидные признаки, вроде того, что мы ничего не видели и не слышали, а ведь были прямо внизу. Так что мы могли бы и сейчас пойти к вершине.

Офицер был явно впечатлен. Он все выслушал, и на лице его расплылась широкая улыбка.

– Вы хотите сказать, что единственные две экспедиции, желающие продолжить подъем на К2 – те, во главе которых женщины? – уточнил он.

– Да, сэр, это верно.

Он кивнул, глаза его блеснули, и я почувствовала, что нас троих сейчас объединяет знаменательный момент в истории Пакистана, совсем как в тот славный