В некотором роде волшебник - Нита Неверова

   - Ты эту речь всю ночь сочинял?

   - Всю жизнь!

   Мирра желчно усмехнулась и несколькими остервенелыми взмахами окончательно превратила свою прическу в рыжий куст перекати-поля:

   - Круто. Нет, правда, очень трогательно. Ладно, мудролюб, считай, что ты заслужил свой шмат правды. Про одного поля ягоды ты практически угадал. Этот мальчик, Нисидзима, - Душа города. Вернее, будущая Душа.

   Мирра замолчала, давая Септимусу время переварить услышанное. Нервно дернув уголком рта, Септимус отрезал:

   - Бред. Никакой логики. Если он Душа, почему он...да хотя бы почему он испугался дороги смерти?

   - Вероника тебя заразила глухотой головного мозга? Я ведь ясно сказала: он - будущая Душа. Он и сам пока не догадывается, в кого он превратился.

   - Я не понимаю! Как можно быть существом из нулевого измерения и не знать об этом?!

   - Да потому что он - не из нулевого измерения! Он - человек! Он останется человеком до самой смерти! Остальное случится после. Нулевое измерение, Септимус, охренительно сложная штука. В нем живет куча разных...существ. В нем постоянно бушует волшебство. Люди исследовали часть нулевого измерения и возомнили себя экспертами в устройстве Вселенной. Но правда в том, что даже обитателям Той Стороны неведомы все тайны нулевого измерения. Пустота не отвечает на вопрос "почему?" Она ставит перед фактом: так случается. Случается, что человек испытывает к себе такую всеобъемлющую ненависть, что она проникает в самые глубины нулевого измерения. Случается, что такой человек отказывает себе в праве на существование, но тем не менее продолжает жить. Он не любит себя и верит, что ни одна живая душа не способна полюбить его. Случается, что при этом все тепло своего сердца он дарит неодушевленному предмету - старым часам, зонтику... городу, зеркалу. И случается, что вещь отвечает человеку взаимностью. День за днем, капля за каплей, они срастаются. Волшебство смешивает их, превращает в новое существо - Душу. Финальный аккорд - смерть человека и рождение Души. Звучит убедительно, правда? Хотя, возможно, я ошибаюсь: это всего лишь гипотеза на основе собственного опыта.

   Септимус сглотнул:

   - Значит ты...была человеком?

   - Две тысячи лет назад, - носком туфли она прочертила на песке линию. - Зеркало. У него есть единственное предназначение, простое и однозначное, как...выстрел в голову. Зеркало существует, чтобы отражать реальность. Люди искажают природу зеркал: вставляют их в роскошные рамы и вешают на стену в качестве финтифлюшек. Большего бреда и представить нельзя: оценивать красоту зеркала по его раме! Не говоря уж о том, что к зеркалу вообще неприменимо понятие красоты! Но люди во все времена придавали внешности непомерно большое значение. А я нет. Я любила свое зеркало во всей его простоте и неказистости.

   - Но почему, - сдерживая стон, протянул Септимус, - почему зеркало?

   - Потому что в его отражении я была красивее и добрее, чем в своих собственных глазах! Оно видело то, что не видели другие, чему не верила я сама. Мое зеркало, мое прекрасное зеркало! Безупречное, благословенное! Оно показывало мне уродство тех, кто мнил себя эталоном красоты и морали, оно убеждало, что сама я вовсе не такая омерзительная, какой себя считала. Но я так и не смогла поверить его словам! Мне нужно было, чтобы зеркало твердило их снова, и снова, и снова - бесконечно! Я боялась лишь одного: потерять его. И со временем...что-то изменилось. Я думала, это болезнь: есть и спать мне хотелось все реже, а еще я всегда чувствовала, когда моему зеркалу угрожала опасность. В конце концов я умерла.

   - Как? - вопрос сам собой сорвался с губ, хотя Септимус осознавал всю его бестактность.

   - Меня убили, - сухо пояснила Мирра. - Отец хотел внуков, меня замуж не брали, а моя младшая сестра не имела права завести семью раньше меня. Можно было, конечно, сбагрить меня, всучив какому-нибудь старому импотенту, но отец решил улучшить генофонд.

   Внезапно она рассмеялась:

   - Как они лоханулись! Прикинь прикол: вваливается, значит, ко мне целая толпень...

   - Мирра, - прервал её Септимус, - может, хватит паясничать?

   - Мог бы и помолчать, - Мирра изобразила обиду, - я, между прочим, тут о своей смерти рассказываю. Имею право выбрать любой стиль повествования!

   Септимус развел руками:

   - Без базара!

   - Во, - удовлетворенно кивнула Мирра, однако напускная веселость уже осыпалась с нее, как плохо приклеенные блестки с елочной игрушки. - Подозреваю, дело в том, что мы с моим зеркалом к тому моменту уже окончательно стали принадлежать нулевому измерению. В этом мире оставались только наши материальные оболочки. И когда меня убили, образовалось нечто вроде межпространственного водоворота. Мой дом со всеми людьми утянуло на Ту Сторону. Помнишь пещеру, где вы нашли чаровское зерцало? К твоему сведению, это некогда были мои покои. За две тысячи лет штукатурочка, конечно, облетела, да и мотания между пространствами даром не прошли, но если покрасить потолок и поклеить обои с котиками...

   - Мирра!

   - Я слишком поздно догадалась, что Нисидзима - без пяти минут Душа города. Дура, конечно. Но сам посуди: я-то стала Душой туеву хучу столетий назад. Поистерлись воспоминания-то. Хотя если б я выслушала Пум!.. Ты ведь знаешь: вода помогает мне восстанавливать силы. Не знаю, в чем причина, но вода очень чутко реагирует на мою магию. Началось это, еще когда я была жива. Поначалу я не умела это контролировать, позже освоилась.

   - Вода, которой Нисидзиму облили на арене! - вспомнил Септимус.

   - Ага. Он ещё не умеет черпать из воды силу, поэтому получается фигли что и сбоку бантик. Не беда, у него все впереди.

   - Так зачем было его спасать, если он все равно никогда не умрет по-настоящему?!

   - Логикус кастратус! Это у тебя, видимо, от недосыпа. Включи голову: когда меня убили, в нулевое измерение ухнулся целый домина, а ведь я была связана всего-навсего с зеркалом. Прикинь, что произойдет, когда копыта отбросит человек, связанный с целым городом! Да тут полпустыни схлопнется! И лично я предпочла бы в этот момент находиться от Нисидзимы подальше.

   - Но ведь он ещё не умер, не переродился, - возразил Септимус. - Что если он, к примеру, кого-то полюбит, или Куш ему надоест.

   Мирра покачала головой:

   - Пути назад нет. Не знаю, как он проведет свою жизнь. Может, завтра его прирежут и бросят гнить в пустыни, может, он уедет из Куша, женится и умрет через много лет в собственной постели, окруженный любящей семьей, итог один - момент смерти станет точкой отсчета его Бесконечности.