Никому не доверяй - Мерил Сойер

Конечно, жаль, что с ней не будет Броуди. Но ужин в ресторане «Брава террас» – тоже важное дело, особенно если о нем договорился с шеф-поваром ее отец. Кэтрин Вилсон не стала бы просить о встрече с Броуди, если бы у нее не было к нему долгого и серьезного разговора. Тори подозревала, что Лу знает, зачем нужна эта встреча женщине-детективу, но никому не говорит. Тори успокоила себя тем, что эта встреча ничем Броуди не грозит, иначе отец предупредил бы его.

Пока все заняты своими делами, она сможет добыть доказательства саботажа. Даже если после этого им не удастся остановить Рейчел, они смогут ликвидировать нанесенный ею ущерб, пока не станет слишком поздно. Или еще лучше – Эллиот получит материалы для возбуждения в суде дела против этой мерзавки.

Броуди захлопнул дверцу «Порше» на стоянке возле ресторана «Брава террас». Сделав несколько шагов, он вдруг остановился. «Что, черт побери, я здесь делаю? – спросил он себя. – Я должен быть в больнице!»

Альдо умер час назад, не приходя в сознание. Они все трое проводили его в последний путь, стоя плечом к плечу около его кровати. Алекс до самого конца держал его за руку, крепко сжимая ее, – как будто старался удержать отца на этом свете.

Но Альдо все равно умер. «Благостная смерть», – сказал Эллиот, и Броуди вынужден был согласиться. Именно так и он хотел бы умереть: заниматься любимым делом до последнего часа, а затем уйти без особых мук и страданий.

Страдание свойственно только живым. Альдо нравился Броуди, но он слишком мало его знал. А Эллиоту Альдо был ближе, чем родной отец, – что же говорить об Алексе. Альдо действительно был отцом Алекса, и они были ближе, чем большинство отцов и сыновей, потому что Альдо выполнял одновременно роли обоих родителей.

А его мать?

Линда была странной женщиной – Броуди не мог этого не признать. Она, несомненно, любила его – до самого последнего мгновения. Но ее постоянно что-то угнетало, даже в детстве он уже понимал это. А теперь он знает и причину.

Она любила Джана Хоука, хотя Броуди не понимал, за что, и очень сомневался, что когда-либо поймет.

Он сделал несколько глубоких вдохов и приказал себе сосредоточиться на встрече с Кэтрин Вилсон. А затем он найдет Тори – с нею он всегда чувствовал себя лучше. Он пытался дозвониться ей из больницы, чтобы сказать, что Альдо умер, но не смог.

Броуди вошел в ресторан и назвал свое имя метрдотелю. Его немедленно провели через великолепный зал к столику перед огромным камином, сложенным из грубых валунов. За ним сидела женщина средних лет и пожилой мужчина с белой, почти прозрачной кожей и темными, глубоко посаженными глазами.

Увидев Броуди, мужчина встал и протянул ему руку – слабую, как у страдающего болезнью Паркинсона.

– Я Джонатан Каммингс. А это – Кэтрин Вилсон. Мы очень рады, что вы приняли наше приглашение.

Броуди вдруг захотелось оборвать его, сказав, что это не дружеская вечеринка. Но Каммингс был безукоризненно вежлив, и Броуди вынужден был ответить тем же. Он изобразил на лице улыбку и пожал Кэтрин руку.

– Конечно, мы празднуем несколько преждевременно… – начал Джонатан, и тут Броуди не выдержал. Последняя вещь, о которой он сейчас мог думать, было празднование чего-либо. Какого черта частный детектив и этот человек хотят от него?

– Не вижу особых причин для праздника, – резко бросил он.

– Вы правы, – легко согласилась Кэтрин. – Ноябрь наступит только через несколько недель.

– И что?

Броуди почти не спал минувшей ночью – нет, ему грех было жаловаться! – и его раздражала бессмысленность разговора и самой этой встречи. Он слишком устал, чтобы вести пустые светские беседы, а чрезмерные занятия сексом повлияли на его умственные способности.

– Семнадцатое ноября, – пояснил Каммингс, широко улыбаясь.

Официант принес бутылку блан-дэ-нуар из подвалов «Хоукс лэндинг».

– За успех! – провозгласила Кэтрин, поднимая бокал. При этом, видимо, подразумевалось, что он должен понять, за какой успех.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Броуди. Каммингс наградил его одним из тех отеческих взглядов, которые Броуди до этого видел только по телевизору.

– Ваш день рождения семнадцатого ноября, вы помните?

Действительно, он абсолютно забыл об этом. Но какое до него дело этой странной парочке?

– Вам исполнится тридцать лет?

– Верно. – Броуди никогда не отмечал своего дня рождения, никогда не устраивал праздников по этому поводу и не мог понять, почему это их интересует. – И что?

Тори припарковала свою машину в кустах на обочине дороги перед въездом в «Хоукс лэндинг». Это была местная дорога, по которой ездили только грузовики, перевозящие вино. Никто не должен был по ней ехать этой ночью, но Тори все же решила соблюсти все меры предосторожности и спрятать свой автомобиль в кустах. Рейчел еще официально не уволилась и могла вернуться, хотя это было весьма сомнительно. Тори больше опасалась приезда семейств Бардзини или Риттво: узнав о смерти Альдо, они вполне могут примчаться.

Шагая по дороге, ведущей в подвалы, Тори увидела свет на первом этаже дома, где жила прислуга. На втором этаже, где располагался офис Эллиота, было темно. Она старалась двигаться без шума и даже не включала карманный фонарик. Джан Хоук ненавидел собак и отказывался тратить деньги на частных охранников, но Тори не хотела рисковать и держалась в тени, чтобы случайно не наткнуться на кого-либо из обитателей первого этажа.

Перед дверью винодельни она вынуждена была включить фонарик, чтобы набрать код на электронном замке. Тори надеялась, что правильно запомнила его, когда видела, как Броуди набирал комбинацию цифр. Шесть, четыре, один, три, один. Замок щелкнул громче, чем она ожидала, заставив ее вздрогнуть.

Тори не стала включать свет и довольствовалась карманным фонариком, который освещал ей путь в тоннеле к кабинету Рейчел. В темноте дорога ей показалась длиннее, чем обычно.

– Ночью здесь страшновато, – прошептала она сама себе.

Внезапно Тори услышала какие-то звуки и остановилась. Она вся превратилась в слух, пытаясь уловить малейший звук. Ничего. Вероятно, это игра воображения. Если бы она верила в привидения, то это могли бы быть призраки рабочих, которые много десятилетий назад трудились, как рабы, прорубая в скале эти тоннели.

– Будь внимательна, – предостерегла она себя, когда чуть было не свернула в боковой тоннель лабиринта, где хранились запасы старого выдержанного вина.

Большинство дверей были открыты – кроме двери кабинета Альдо. На позолоченной табличке было написано: «Альдо Абруццо – мастер-винодел».