Талтос - Энн Райс

Дело в том, что, после того как все кости в теле Талтоса затвердевают, его череп еще долго остается эластичным. Но этот череп можно легко разбить, если знать, как это сделать, и мы, к несчастью, этому научились.

Но смерть все еще ужасала нас. Убийство было весьма редким преступлением. И смертельный приговор выносился лишь тем, кто угрожал всей коммуне. Рождение продолжало оставаться нашей главной священной церемонией. Когда мы находили подходящее место, чтобы там осесть, что неизменно решалось в процессе споров, то, как правило, выделяли места для религиозных хороводов и выкладывали там камни, обозначая круг. Иногда очень большие камни, чем гордились.

Ох, эти каменные круги! Мы стали, хотя сами о себе никогда так не думали, народом каменных кругов — так нас называли.

Когда обстоятельства вынуждали нас уйти на новую территорию — иногда причиной служил голод, иногда приход других Талтосов, которые нам не нравились и рядом с которыми никто не хотел жить, — мы взяли себе за обычай сразу же создавать новый каменный круг. Диаметры этих кругов и вес камней стали некой заявкой на определенную местность, и вид очень большого круга, выложенного другими, был знаком для нас, что это их земля и что нам следует уйти.

Находился ли кто-то достаточно глупый, чтобы не обратить внимания на священный круг? Что ж, он не знал бы покоя, пока не убрался бы подальше. Конечно, лишь скудость ресурсов вынудила к таким правилам. Огромная равнина на самом деле могла прокормить лишь немногих охотников. Места у озер и рек, на морском побережье были, конечно, лучше, но ни одно не было раем, нигде не было неиссякаемых источников тепла и того изобилия, что мы имели на утраченной земле.

Против захватчиков и незаконных поселенцев устанавливалось нечто вроде священной защиты. Я помню, как я сам на огромном камне в одном из наших кругов вырезал фигурку Доброго бога, каким я его себе представлял: с женской грудью и с пенисом. И это было просьбой к другим Талтосам с уважением отнестись к нашему священному кругу и, таким образом, к самой нашей земле.

Когда в силу каких-то личных причин, непонимания или ради жажды захватить именно этот кусок земли случалось настоящее сражение, захватчики могли перевернуть камни тех, кто жил в этом месте, и построить собственный круг.

Уходить с насиженного места было тяжело, но в новом доме желание построить еще более впечатляющий круг буквально сжигало всех. Мы могли бы найти камни, говорили мы себе, такие огромные, что никто не смог бы их даже сдвинуть с места, даже и пытаться бы не стал.

Наши круги говорили и о наших претензиях, и о нашем простодушии, о радости танца и о готовности сражаться и умереть за земли племени.

Но наши основные ценности, хотя и не изменились после утраты родины, каким-то образом сосредоточились вокруг определенных ритуалов. Для всех стало обязательным присутствовать при рождении нового Талтоса. Стал законом запрет женщинам родить более чем дважды. Был и закон, что рождение должно сопровождаться почтением и чувственностью. Надо признаться, огромное сексуальное возбуждение при этом возникало частенько.

Новый Талтос рассматривался как некое предсказание: если он не был безупречен телом и конечностями, прекрасен на вид и не обладал достаточными размерами, всех охватывал страх. Идеальный новорожденный, как и прежде, считался благословением Доброго бога, но наши верования стали мрачнее. А поскольку они перестали быть чистыми, поскольку мы делали ложные выводы из естественных явлений, то и наша одержимость огромными каменными кругами стала иной, как и наша вера в них как в подношение Доброму богу, как в моральную основу племени.

Но наконец наступил год, когда мы осели на той равнине.

Теперь это южная часть Британии, Солсбери, где климат был для нас хорош. Он был наилучшим из всех, какие мы вообще могли найти. Когда это было? До прихода человеческих существ.

К тому времени мы уже знали, что зима всегда будет с нами; мы не думали уже, что можно сбежать от нее в какую-нибудь часть света. Если подумать, это был безупречно логичный вывод. Увы! Хотя, насколько я знаю, в той части Британии действительно лето тогда было самым длинным и теплым, леса — густыми и полными оленей, а море находилось совсем недалеко.

По равнине бродили стада диких антилоп.

И мы решили, что останемся здесь навсегда. Идея постоянного движения ради того, чтобы избегать стычек или найти новые источники питания, уже давно потеряла свою привлекательность. Мы в какой-то мере стали оседлым народом. А постоянное движение было связано с поиском постоянного убежища, постоянного места для священных песен и танцев, для священных игр памяти и, конечно, для ритуала рождения.

Мы были глубоко обижены последним вторжением и ушли только после бесконечных споров (Талтосы всегда начинают со слов), после толчков и пинков и после высказываний вроде: «Ладно, ладно, если вы твердо решили устроиться в этом лесу, мы уйдем!»

Мы считали себя во многом выше других наших племен, и причин для этого хватало. Конечно же, прежде всего потому, что среди нас было много таких, кто жил в утраченной земле, и много тех, у кого были белые волосы. Мы во многом были более организованной группой, у нас было больше обычаев. Кое-кто из нас уже имел лошадей и даже умел скакать на них. Наш караван состоял из множества телег. У нас были немалые стада овец, коз и та разновидность дикого скота, которая нынче уже вымерла.

Другие посмеивались над нами, особенно из-за езды на лошадях, с которых мы регулярно падали, однако большинство других Талтосов смотрели на нас с благоговением и готовы были нам помочь в тяжелые времена.

И вот, очутившись на равнине Солсбери, решив, что она останется нашей навсегда, мы решили возвести величайший каменный круг, когда-либо виданный в мире.

К этому времени мы знали и то, что само строительство круга объединяет людей, удерживает их от зла и приносит все больше радости в танцы, по мере того как камень за камнем становятся на место, а круг приобретает все более грандиозный размер.

Это великое предприятие — строительство величайшего круга в мире — заняло несколько столетий нашей жизни и быстро подталкивало нас вперед в смысле изобретательности и организации. Поиск валунов в меловых дюнах, или песчаника, как его теперь называют, способы доставки камней к нужному месту, обработка их, установка вертикально и, наконец, подъем перемычек — все это полностью нас поглощало, практически становилось смыслом самой жизни.

Идея веселья и игры почти покинула нас к этому времени. Нам приходилось выживать в любом холоде. Танцы стали священными. Все стало посвящено камню. И все же это было великое и волнующее время.

Те, кто готов был разделить наш образ жизни, присоединялись к нам, и наше племя увеличивалось в числе, так что мы уже могли сопротивляться захватчикам. Уже самый первый чудовищный камень нашего великого плана пробудил такой душевный подъем, что другие Талтосы, вместо того чтобы попытаться отобрать нашу часть равнины, приходили поклониться ему, присоединиться к нашему кругу или просто посмотреть.

Строительство этого круга стало той основой, на которой держалось наше развитие.

В течение тех веков наша жизнь достигла вершины. Мы построили наши селения по всей равнине — так, чтобы от них легко можно было дойти пешком до нашего великого круга, и собрали наших животных в небольшие загоны. Мы посадили вокруг наших жилищ бузину и терновник, и эти поселения превратились в крепости.

Мы наладили порядок похорон умерших и за это время создали несколько подземных кладбищ. Мы не стали заниматься гончарным делом, но покупали много глиняных изделий у тех Талтосов, которые говорили, что купили их у недолго живущих волосатых людей, приплывавших к нашему побережью в лодках из звериных шкур.

Вскоре племена со всей Британии стали приходить к нам, чтобы среди наших стоячих камней создавать живые круги танца.

Эти хороводы превращались в огромные извивающиеся процессии. Стало считаться большой удачей дать новую жизнь в нашем круге. И к нам приходило все большее процветание.

Тем временем на нашей земле были возведены и другие большие круги — широкие, изумительные. Но ни один, ни один из них не мог сравниться с нашим. И в самом деле, в течение той прекрасной эпохи стало известно, что наш круг — всем кругам круг. Люди даже не пытались соперничать с нами, они просто приходили взглянуть на него, танцевать в нем, присоединиться к процессии, что через многочисленные проходы, образованные перемычками и стоячими камнями, тянулась внутрь его и снова наружу.

Стали регулярными путешествия к другим кругам, танцы с тамошними жителями. Во время таких встреч мы многому учились друг у друга, устраивали великие цепи памяти, наслаждались рассказами и уточняли подробности наиболее любимых историй, исправляли легенды об утраченной земле.