Пионеры Вселенной - Герман Нагаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Думаешь, нас примут?
– Не беспокойся. У меня дядя в Цюрихе. Списались. Он обещал похлопотать.
– А когда ехать?
– Через три дня. Завтра нужны твои документы и прошение на имя губернатора. Ты доволен?
– Даже не знаю… так это неожиданно.
– Чудак! Ведь Цюрих – Европа! Это надо понимать! Эх и заживем мы там… – Оттель поцеловал кончики пальцев и, закатив глаза, вальяжно развел руками. – Мечта-с!..
В субботу, днем, в порту собралась большая группа провожающих. Тут были и молодые люди, и барышни, и старики – родители. Студенты расположились в каютах второго класса. Прощанье было шумным, веселым. Пили шампанское, кто-то играл на гитаре…
Пароход отошел от берега, и на палубе грянула песня:
Коперник целый век трудился,Чтоб доказать земли вращенье;Зачем, бедняга, не напился?Тогда бы не было сомненья!..
Фридрих стоял чуть поодаль и, слушая залихватскую студенческую песню, с грустью смотрел на уплывающую Ригу. Будущее рисовалось ему весьма смутно…
Глава третья
1
Море штормило. Только на третьи сутки пароход пришел в Штеттин. Там веселая ватага пересела в поезд. Подъезжали к Цюриху. Студенты сгрудились у окон. Вдалеке, в утренней дымке, прорезались высокие горы. Они казались то серовато-лиловыми, то голубовато-бурыми с глубокими темными впадинами. А когда поезд поворачивал – играли желто-розовыми бликами, ослепительно сверкали снежными вершинами.
Поезд петлял. Горы то словно отодвигались и тонули в дымке, то вдруг призрачными утесами нависали над самым поездом…
Но вот показалось плоскогорье, потянулись зеленые холмы, сверкнула на солнце лазурная гладь озера.
Над озером, в купах пожелтевших и побуревших деревьев, замелькали красные черепичные крыши домов, белые причудливые виллы.
После завтрака в отеле все пешком направились в город. Решено было начать осмотр с верхней части нового города, расположенной на пологом склоне горы Цюрихберг, где находились университет и политехникум. Было задумано все осмотреть, поговорить со студентами, собрать необходимые справки об этих заведениях и уже тогда принять окончательное решение.
Крутая опрятная улица с белыми домами в два-три этажа, с красными черепичными крышами вывела на широкую площадь. В цветистой зелени молодого сада возвышались массивные здания университета.
Облюбовав в саду белую удобную скамейку, тучный Басов завалился на нее, облегченно вздохнув:
– Однако жарко, господа. У-х! Вы осматривайте университет, а я посижу здесь.
– Мы пойдем выше, к политехникуму, – воскликнул Мюллер, – вон белое здание виднеется за деревьями!
– Нет, господа, увольте, – я не пойду. Меня вполне устраивает университет. Я одинаково согласен быть физиком, врачом или математиком, лишь бы не таскаться в гору.
Все расхохотались и, оставив Басова в саду, побрели вверх по тенистой ступенчатой панели…
Новое светлое здание политехникума, отделанное белым камнем, снизу казалось жемчужной короной, венчающей город. И вблизи оно выглядело величественно. С небольшой площадки открывался чудесный вид на город, озеро и далекие горы.
– Господа, как хотите, а я буду учиться здесь! – восторженно воскликнул Мюллер. – Сейчас же иду и подаю прошение.
– И я! И я тоже! – воскликнули двоюродные братья Готинги – чванливые немецкие бароны.
– Все же, господа, надо пойти в дирекцию, навести справки, – озабоченно сказал Цандер.
– Пойдем, Фридрих, – поддержал Мюллер, – а вы, господа, побродите тут, понаслаждайтесь чудесными видами…
Цандер и Мюллер, поговорив с администрацией и студентами, вернулись несколько смущенные. Прием в политехникум давно закончился; и русских студентов в виде особого исключения, администрация соглашалась принять лишь вольнослушателями.
В отель возвращались невеселые. Однако за обедом, изрядно выпив, все, за исключением непьющего Цандера, пришли в хорошее настроение и отправились на пароходе на прогулку по Цюрихскому озеру. Фридрих отказался от прогулки.
Он долго бродил по набережной. Ему предстояло самому определить свою судьбу. В отель Фридрих вернулся вечером, не запомнив никаких достопримечательностей города, но с твердым убеждением поступить не в политехникум, а в университет, на физико-математический факультет.
2
Утром Фридрих, ища в справочнике «Пансионат для студентов», наткнулся на отель «Цюрих», где они расположились. Оказалось, что номер в отеле с питанием стоил от семи до десяти франков в сутки. «Мы же разорим добрейшего Мюллера», – подумал он и стал укладывать вещи…
«А не поторопился ли я с решением? Ведь быть вольным слушателем – это отнюдь не то, что быть студентом… Может, съездить в Бауцен, к сестре Елене и посоветоваться с ней? Она учится в Германии и должна знать, в какие немецкие университеты могут принять опоздавшего».
Фридрих отыскал справочник «Высшие учебные заведения Европы». В глаза бросилась гравюра величественного здания времен Возрождения: «Данцигское королевское высшее техническое училище».
«Странно. Как же я раньше не знал об этом училище? А, оно недавно открыто… Так, интересно. Готовит технических специалистов для судостроения… Ускоренный, двухлетний курс обучения… Приглашены лучшие профессора из Берлина, Вены, Цюриха. Да, и главное – рядом с Ригой. Стоит подумать, стоит. Училище существует всего второй год, очевидно, в него легче попасть. Что же делать? Прежде всего, время не ждет. Отец не одобрит «вольное слушанье». Да и я – не одобряю… Значит – еду в Данциг!»
Вечером Фридрих распрощался с друзьями, а утром уже был в поезде. «Среду проведу в Бауцене у сестры, а в пятницу буду в Данциге и в тот же день постараюсь подать прошение в училище».
Данциг чем-то напоминал Ригу и, может быть поэтому, сразу пришелся Фридриху по душе.
Он, подобно Риге, располагался на берегу большой реки Вислы, напоминал Ригу древними церквами, старинными постройками: в нем, как и в Риге, тоже был свой Старый город, с узкими кривыми улицами. Даже здание королевского Высшего технического училища было похоже на здание Рижского политехнического института с тремя выступами по фасаду и большими окнами в три этажа. Правда, высокая крыша с узорными фронтонами и причудливая лепка придавали ему помпезный вид.
Осмотрев город, Цандер поехал в училище. От студентов, толпившихся в вестибюле, он узнал, что здесь учатся немцы, поляки, евреи, латыши. Преподавание ведется на немецком языке и что, действительно, приглашены профессора из лучших европейских университетов.
Цандер попал к проректору и получил заверение, что он будет принят, но процедура оформления займет не меньше месяца.
Получив разрешение на посещение лекций на правах вольного слушателя, Цандер, веселый и ликующий, направился подыскивать квартиру.
Ему вспомнилось, что в Цюрихе он видел табличку: «Пансионат для студентов». «Очевидно, и здесь есть подобные заведения», – подумал он и стал бродить в предместье Лангфур, вблизи училища.
Было зябко: с моря дул влажный холодный ветер. Цандер, подняв воротник и ежась от холода, уже собирался в отель, как вдруг его остановили двое студентов.
– Вы что, комнату ищете, коллега?
– Был бы очень признателен… Я ищу недорогой пансионат…
– Вы из технического?
– Будущий студент… еще не зачислен… я из Риги…
– Вон на горке двухэтажный дом с мезонином. Это пансионат мадам Зольберг. Там хорошо и недорого.
Цандер поблагодарил и стал подниматься по каменной лестнице.
Хозяйка пансионата, фрау Зольберг – полная приветливая дама, – провела его в уютную гостиную с камином, где стоял большой стол. Гостиная одновременно служила и столовой. Затем поднялась с ним на третий этаж в мезонин и распахнула двери небольшой опрятной комнаты с железной кроватью, столом для занятий, шкафом и двумя старомодными креслами:
– Вот, если угодно, эта комната к вашим услугам.
– Простите, а какова цепа?
– С полным пансионом и стиркой белья – тридцать марок в месяц.
– Благодарю вас, фрау Зольберг, эти условия меня устраивают.
Фридрих заплатил за месяц вперед и, взяв извозчика, перевез свои вещи.
В тот же день в Ригу была отправлена телеграмма:
«Приступил к занятиям. Все отлично. Скоро буду зачислен студентом в Данцигское королевское высшее техническое училище. Целую. Фридрих».
Отпустив младшего сына в Швейцарию, доктор Цандер почувствовал себя совсем одиноко. Собственно, его одиночество началось давно, еще со смертью жены, которую он горячо и нежно любил. Сейчас, когда старшие дети выросли и отделились, шумный дом Цандеров опустел. А тут еще уехал Фридрих…
Артур Константинович, приезжая со службы, первым делом спрашивал у няни: нет ли телеграммы от Фридриха? И, получив отрицательный ответ, долго ходил по пустым гулким комнатам или закрывался в своем кабинете.
