Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары - Алексей Шепелёв

Валдис Ирмантасович Гаяускас, как и подобало советскому интеллигенту, с большим почтением относился к работам доктора Бенджамина Спока и старался по возможности применять его рекомендации по воспитанию детей на практике. Конечно, в полном объёме это было нереально: доктор Спок писал свою книгу в свободном мире, а скромного вильнюсского музыковеда от этого мира отделял железный занавес. Но тот, кто хочет — ищет возможности. А кто ищет, тот всегда найдет.

Например, Валдис Ирмантасович никогда не пытался подавить увлечений своих детей, хотя зачастую эти увлечения причиняли семье немалые хлопоты. Лучше помучаться некоторое время, чем спустя годы выслушивать остатки детских обид: "а вот хотелось мне заняться тем-то и тем-то, да вы с мамой тогда не разрешили…"

Вот и идея двенадцатилетнего Балиса, что он будет по утрам бегать кроссы, хотя и не вызвала у родителей восторга, но получила полное право на воплощение в жизнь. Каждый вечер, кроме субботнего, мальчишка заводил будильник, а утром торопливо одевался и выскакивал на улицу, стараясь не шуметь, хотя и знал, что родители всё равно услышат и проснутся. Такая уж родительская доля: чувствовать всё, происходящее со своими детьми.

В конце сентября в Вильнюсе вдруг испортилась погода. Резко похолодало. Проснувшись утром, Балис услышал, как в окно барабанит дождь, судя по звуку — сильный и зарядивший надолго. Меньше всего хотелось выбираться из-под теплого одеяла. "Может, поспать ещё?" — мелькнула мыслишка. "Холодно, сыро", — тут же прибежала за ней вторая. Мальчишка понял, что либо их надо немедленно гнать, либо срочно переводить стрелку будильника, отсчитывающего последние мгновения перед тем, как своим стрекотанием взбудоражить всю квартиру.

Вспомнился весенний разговор с дедом, в котором внук впервые признался, что хочет стать военным моряком. Вопреки ожиданиям, горячего одобрения этой идеи он не услышал. Вместо этого дед стал объяснять ему, как трудно бывает заставлять себя делать то, что не хочется. То, что трудно и неприятно. Каждый день, раз за разом. Не видя в этом смысла, не понимая необходимости. А без этого — нет ни солдата, ни офицера.

— А ты так можешь? — спросил в ответ Балис.

— Раз служу, значит — могу.

— Тогда и я смогу! — уверенно заявил внук.

— Проверим?

— Проверим.

— Хорошо. Попробуй каждый день утром пробегать три километра. Каждый день, в любую погоду. Не считая воскресений, ну и если заболел. С первого сентября и до Нового Года. Если сможешь, тогда поговорим.

Балис только улыбнулся, уверенный в своих силах.

А сейчас в голову предательски лезла мыслишка: "Ну, подумаешь, пропущу один раз. Ничего не случится. Да и дед не узнает, он же проверять не будет".

Вот это-то "проверять не будет" всё и решило. Резким движением откинув одеяло, мальчишка выбрался из кровати. Конечно, дед не станет проверять — потому что верит ему на слово. Никто за язык не тянул — Балис сам согласился на такое испытание. А при первых же трудностях в кусты? Да уж, тогда из него точно офицера не получится.

"Интересно, а кто из ребят сегодня не придет?" — подумал он через несколько минут, бесшумно выскальзывая за дверь. Мальчишки из 6"В" бегали по утрам небольшой компанией. Точнее, Балис и Сережка Клоков с этого сентября присоединились к Шурке Царькову и Женьке Гурскому, которые уже давно практиковали утренние кроссы. Шурка — потому что ещё в третьем классе решил, что обязательно будет футболистом и станет играть за «Жальгирис». Женька бегал просто так — для здоровья. И не один, а с отцом. Балис ему немного завидовал: папа Валдис хоть и не возражал против утренних пробежек сына, сам принять в них участие не смог бы, наверное, даже под дулом пистолета.

Дождь действительно разошелся не на шутку. Как говорят в таких случаях, лил как из ведра. А вот вопреки другой поговорке, хозяева собак из дома выгоняли. Погода, непогода, а выгуливать четвероногих питомцев необходимо. Только, разумеется, в такое утро прогулка оказывалась максимально короткой, что встречало у выгуливаемых полное понимание: им хотелось обратно в тепло и уют квартир ничуть не меньше, чем хозяевам.

Еще из арки Балис увидел на школьном крыльце, служившем местом встречи, синюю Шуркину курточку. На душе стало чуть легче: с другом и мокнуть не так противно, как в одиночку. А останься он дома, стыдно было бы потом говорить о своем желании стать офицером при Царькове: тот вон как за свою мечту старается. Неужели нужно меньше упорства, чтобы стать офицером, чем для того, чтобы стать футболистом?

— Привет!

— Привет, Бинокль!

— Остальных подождем?

— Гурских точно не будет: они в такую погоду не бегают. Если только Сережка…

Под бетонным козырьком школьного крыльца дождевые струи мальчишек не доставали.

— Надолго зарядил…

Шурка задумчиво оглядывал покрывающие школьный двор лужи. Жирно поблескивал в желтоватом свете фонарей темный асфальт.

— А вот и Клоков.

Остроглазый Балис, оправдывая своё прозвище, первым заметил спешащего друга.

— Здорово!

— Привет!

— Привет! Ну что, побежали?

— Ага!

Капли забарабанили по плечам курточек. Мелкие брызги полетели из-под подошв ребячьих кед. Самое трудное — добежать до парка, который начинался почти разу за школьным двором. Дальше всё же легче: деревья ещё не облетели и кое-как должны были защищать ребят от потоков холодной воды.

— Почему мы не живем в Севастополе? — нарочито жалобно произнес Балис. И тут же пожелал, что у него вырвались эти слова: сразу вспомнилось о том, что Мирон до сих пор не ответил на два письма. Обидно, ведь они договорились обязательно написать друг другу сразу после того, как Балис вернется в Вильнюс. Он честно выполнил свой договор, а вот письмо из Севастополя всё не приходило…

— Ага, там сейчас, наверное, еще в море купаются, — мечтательным голосом поддержал друга Царьков.

— Да там круглый год можно купаться, — фыркнул Клоков.

— Не, круглый год нельзя, холодно. Если ты, конечно, не морж.

— Я что, больной что ли?

— Почему больной? Они наоборот, знаешь, какие здоровые?

— Если они такие здоровые — то чего же ты в проруби не плаваешь?

Балис не видел лица друга, но знал, что Шурка улыбается. Царьков вообще был веселым парнем.

— А ты мне сначала эту прорубь покажи. Во-вторых, я и так на здоровье не жалуюсь. И потом, без друзей — скучно.

Сережка ничего не ответил — на бегу вообще не до разговоров. А здесь еще и дождь лупит, не переставая. Текущая по лицу вода то и дело попадала в рот. Куртки промокли и неприятно холодили плечи и спины. В кедах вовсю хлюпала вода.

Но в то утро они пробежали полный круг по парку — три с половиной километра, столько же, как и в любой другой день. И, забравшись дома под теплый душ, Балис испытывал чувство радости и гордости, что сумел себя перебороть.

Потом эти радость и гордость стали казаться ему наивными и смешными: приходилось сталкиваться с гораздо более серьезными неприятностями, чем холодный дождь ранним осенним утром. Ещё позже он как-то незаметно позабыл этот мокрый кросс — чем дальше уходит детство, тем больше стираются воспоминания о нем…

— Шагом!

"Хорошо живёт на светеВинни-Пух!Оттого поёт он эти песниВслух…"

Фильм "В зоне особого внимания" первое время в клубе «крутили» довольно редко: всё-таки морская пехота в воздушно-десантных войсках всегда видела своих конкурентов. И не просто конкурентов, а более удачливых: к голубым беретам в Советском Союзе относились с большим почтением, чем к чёрным. И только после того, как к фильму досняли продолжение — "Ответный ход" с Вадимом Спиридоновым в роли капитана морской пехоты Евгения Швеца, сеансы сделались регулярными. А Балиса сослуживцы стали подкалывали вопросом, не он ли служил прототипом этого героя: и во внешности, и в характере было много общего. На что Гаяускас неизменно со смехом отвечал, что ему интересоваться девушками в звании сержанта морской пехоты уже поздно: Рита их опередила.

А вот, оказывается, прилипла всё-таки детская песенка и лезет теперь в голову во время марш-броска.

А марш-бросок и вправду получился совсем как в старое доброе время. Ночь, овраги, подъёмы-спуски, населенные пункты обходим с подветренной стороны, чтобы лишний раз не беспокоить честных сторожевых собак. Встречные рощи — насквозь, через подлесок, удаляться от дороги Балис не рискнул, всё-таки единственный ориентир в абсолютно незнакомой местности. К счастью, подлесок оказался не особенно густым: похоже, местные жители усиленно вырубали кустарники и молодые деревца для своих надобностей. В данной ситуации этому можно было только радоваться.