Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев

и разоряемого мироедством, кулачеством, кредитом и закабалением, лицами, выходящими из той же крестьянской среды, мы находим в любопытных бытовых очерках Н. И. Наумова, представивших замечательно ярко и правдиво эти явления крестьянской жизни. Из этого разряда людей в Сибири выходят монополисты целых обширных промыслов и округов; на таких монополистов нередко указывают путешественники, посещавшие Сибирь. Так, Шмидт упоминает о Сотникове, державшем в монополии Туруханский край. Другой путешественник, Коттрель, говорит о купчихе Б. в Минусинском округе, подчиняющей себе всю торговлю этого края. В Нарымском крае указывают монополиста В. На реке Кети славился священник, державший торговлю в своих руках и подчинявший всех жителей. Таких лиц множество. В городах существуют своего рода скупщики, кулаки и прасолы, держащие в руках своих рынки[113]. Те же формы монополии и кабалы поддерживают крупную промышленность: эксплуатация русско-американской компанией своих владений была основана на подобных началах; наконец, развившаяся золотопромышленность в Сибири выразила то же при помощи задатков с тою разницею, что только оформила кабалу в стеснительные контракты, которые при кажущейся легальной форме имеют, однако, подкладку сплошь да рядом незаконную».

Нельзя подобные факты, как они не резки, принимать за исключительные, свойственные Сибири. Инстинкт корысти и наживы — черты, присущие всему человеческому обществу. Кулачество и то же мироедство, как и способы закабаления кредитом, существуют и во многих местах в России; особенностью этого явления на Востоке может быть разве то, что они проявляются здесь грубее и необузданнее благодаря неразвитою населения, его дикости и историческим условиям. Особенность сибирской жизни состоит в том, что перед русским населением на Востоке находится огромная масса инородцев, которая представляла удобную почву для эксплуатации и наживы всякого рода благодаря неразвитости, бесхитростности дикаря, низкой культуре и его бесправию, неумению и незнанию защитить себя русскими законами. О характере наживы насчет инородцев свидетельствуют следующие факты. В торговле русских с инородцами цены устанавливаются до сего времени стачками торговцев, которые берут страшный барыш и держат в руках покупателя. В низовьях Енисея до сих пор промышленники берут с инородца 12 р. за пуд пакли, 80 коп. за фунт черкасского табаку (Туруханский край, Третьякова). Капитал в киргизской степи учетверяется уже на другой год. Как ведется торговля в степи, можно судить по тому, что русский торговец брал за миткаль, стоящий 5 коп., — 30 коп.; плис дрянной выделки продавался за полбарана, то есть киргиз платил 1 р. сер. за аршин; деревянное блюдо продавалось за барана, то есть за 1 рубль (Описание киргизской степи. Красовский. Ч. II. Стр. 244). Кроме того, русские торгаши стараются навязать всегда товар в долг инородцу, причем при повышенных ценах накопляется огромный долг, ставящий инородца в кабалу. Спекуляция торговли в долг существует в Туруханском крае, где инородцы в неоплатных долгах за хлеб; точно то же совершается и в киргизской степи. Не одни купцы, но и сибирские казаки, на значительном протяжении вовсе не занимающиеся земледелием, спекулируют на счет киргиза. Они берут у купцов товары и развозят их также в кредит киргизам, обмеривая и обвешивая их при этом. Г-н Красовский, составивший по официальному поручению описание положения киргиза, говорит, что казак спекулирует мелко, но с громадным барышом. Пользуясь всякою нуждою киргиза, он продает ему хлеб или выдает в долг по невероятной цене. «В течение года киргиз не один раз приедет в селение за хлебом, будучи готов за недостатком его в продаже на базаре отдать привезенную кожу первому знакомому казаку за полпуда муки; но видя нужду киргиза, казак купит у него за это количество муки две кожи. Между тем, полпуда муки стоит 15 и 20 коп., а две кожи — 6 руб. Пользуясь случаями самыми крайними, — прибавляет Красовский, — прибегая иной раз к обману, в другом — не пренебрегая и воровством, казак копит по мелочи киргизский товар до первой поездки на линию, где, сбыв его, купит для продажи в степи хлеба, чтобы снова сбывать его при крайности киргизам» (Опис. кирг. степи. Ч. I. Стр. 415).

Обратимся к Березовскому краю. Вот что сообщает о торговле там автор медико-топографических материалов о болезнях и вымирании инородцев в Березовском округе д-р Соколов: «Русские купцы, снабжая остяков и самоедов, приняли за правило снабжать инородцев привозными товарами в долг до ярмарки или до следующего года, и это продолжается из года в год, так что инородцы постоянно закабалены не только за себя, но и за детей. Остяки были честны и простосердечны и платили долги. Купцы пользуются случаем продавать затхлую муку, так они сделали в 1862 году. Когда случился недостаток хлеба, начали инородцам вытаскивать из амбаров остатки прежней муки со всяким сором, пылью, мышиным пометом и продавали по каким угодно ценам».

Из этого видно, что на нашем богатом и щедро одаренном природою Востоке в лице кабальников теперь является пролетариат самого жалкого вида в лице инородца: над ним тяготеет какая-то историческая судьба; вслед за завоеванием он несет в себе презрение низшей расы; он поставлен в суровую обстановку дикой природы, которая давит его в силу его невежества и беспомощности. Как дикарь, он не знает русских законов и форм быта, и вот при первом столкновении он испытывает самые грубые формы торговли и эксплуатации его труда и промыслов. По мере того, как потребности инородца растут, он становится все в большую зависимость и безвыходное положение. Быт его ухудшился даже сравнительно в прежним временем: когда инородец приучился к хлебу, он более почувствовал нужды в нем и чаще страдает от голода. Доктор Соколов свидетельствует, что самоеды, остающиеся при животной пище, здоровее остяков, которые снабжаются промышленной мукой дурного качества и при самых стеснительных условиях. Радлов, описывая быт телеутов, сравнивает с ними инородцев, которые уже вошли в соприкосновение с русскими, и приходит к неутешительным выводам. Виною этому, как мы указали, в его очерках он считает купеческое влияние и злоупотребление в торговле по отношению к инородцу.

Вот эти-то указанные причины и бесправие инородца и дают особенно резкое направление сибирской кабале. Те же способы кабалы, практикуемые среди инородцев, входят в нравы, обычай и прием торговли по отношению к русскому потребителю.

Факты эти во всей совокупности явлений не могут не заслужить серьезного внимания. Мы видим, что они не составляют редкого и единичного явления, но охватывают всю жизнь страны и выражают