Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звонит нам Натали: «Максимилиан! Я звоню, а Мария не отвечает. Но я вижу, она в доме, и я вижу, что она находится в постели. Надо срочно ехать. Она в постели уже сутки».
Макс критически относился к таким вещам: «Ой, оставьте меня в покое с этой ерундой! У меня жена такая же, с ее предчувствиями. Не хочу ничего слышать!»
Через 10 часов Натали звонит опять: «Мы немедленно собираемся и едем. У нас беда, я гарантирую тебе, Макс». Мы поехали. Дверь в особняке была такая огромная, как будто это ворота. Только с помощью соседей мы смогли выбить эту дверь, бежим на второй этаж в ее спальню. Мария еще дышала. Ее увезли в больницу. Она была в коме. Выяснилось, что она приняла о-о-очень серьезное снотворное. Там от трех таблеток сдохнешь, не проснешься. А она приняла 60, чтобы точно умереть. В коме она была неделю.
Макс, чтобы понять, что произошло, просмотрел все в доме, включая ее дневники. То, что она писала в дневнике, было очень трогательно: «Оставайся позитивной! Оставайся позитивной! Оставайся позитивной!». Очень много она писала о своей любви к этому человеку. А мы никак не могли понять причину ее попытки суицида. Вышла из комы она, как и Максимилиан, совсем другим человеком.
Она рассказала, что ее любимый полетел к своей замечательной жене в Мадрид на пять дней, чтобы попросить развод, вернуться обратно и жениться на Марии. Так он ей сказал. Но не вернулся. Никогда.
Об этом очень подробно рассказано в фильме Meine Schwester Maria («Моя сестра Мария»), сценарий к которому писали мы с Максом. Гениальнейший фильм, полудокументальный, полухудожественный. Она оказалась прикованной к постели, но продолжала раздавать свои сумасшедшие команды из постели по телефону, и вот тогда начался кошмар. «Хай, Марк, это Мария, ты мог бы мне перебросить один миллион? Я тебе потом верну», – звонит она в самый большой банк.
Потом в Мурано: «Мне надо пять люстр…» Куда эти люстры?
Она заказала семь телевизионно-звуковых систем BANG & OLUFSEN – каждая система стоила больше $ 27 000! Итого $ 200 000 только для Альп, для каждой комнаты, для каждого этажа дома. везде. она опоясала этим все Альпы.
Мы не знали, откуда идут деньги, думали, что, может быть, от продажи дома? Она уже не считала. Дом в Альпах был построен, но она не заплатила за этот дом. Куда ни посмотри, везде были долги.
Итак, мы с семьей находимся в Лос-Анджелесе. Дело перед Рождеством. К нам в гости прилетела моя мама. И вдруг проходит информация в газетах, что наше поместье в Альпах выставлено на аукцион. Макс в шоке, покупает билеты, тащит нас всех из Америки в Австрию спасать ситуацию. Он начинает выкупать, оплачивать долги Марии. Как только он заплатил один долг, на него накинулись все ее кредиторы. Некоторые из судов Макс выиграл, как, например, с банком, потому что он задал им очень хороший вопрос:
– Простите, вы дали Марии Шелл миллион, поверив на слово? Вы проверили ее кредитную историю?
– Как? Проверять кредитную историю самой Марии Шелл?
– Ну вот, значит, вы и будете это выплачивать!
Эта трагедия обрушилась на всех нас. Прежде всего это разорило Маузи и Оливера – детей Марии. Я очень переживаю за них, потому что это удивительные, хорошие люди. Они заслуживают большего.
А потом и нам пришлось заплатить сполна. Мы, как выяснилось позже, остались практически ни с чем.
Я очень боялась включать в фильм про Марию ту сцену, где на столике стоит портрет любимого Родиона. Мария лежит в постели, и я (мы все в фильме играли самих себя) задаю ей вопрос: «Мария, как это случилось?». В этих кадрах я беру в руки портрет, чтобы не произносить никаких имен. Я не хотела проблем, особенно тогда, когда моя любимая Майя была еще жива. Мы все искренне любили ее, и она была моей чуть-чуть подругой. Мария рассказывает про свою любовь к Щедрину, и как он улетел, как он не вернулся и никогда, никогда не позвонил. Сейчас я просто рассказываю о трагедии нашей семьи, чтобы люди знали.
Макс, со своей любовью к «чернухе», придумал (и даже построил настоящую избушку, копию той фамильной, которая тоже была подарком Франца Иосифа и в которой он жил все время сам), что Мария в конце фильма дойдет до домика и сожжет его вместе с собой.
Надо сказать, что ходить она не могла, она лежала 10 лет. Не могла ходить для них. А с Наташей она всегда ходила. Никто в это не верил. Она всегда говорила: «Если Наташа говорит, что на улице красивая луна, Мария встанет с постели и пойдет с Наташей смотреть луну». Когда я об этом говорила Максу, он махал на меня рукой и говорил, что я сумасшедшая.
И вот эта Мария должна была дойти до домика и сжечь себя в нем.
– О Боже! Ты хочешь зажарить свою сестру, как франкфуртскую сосиску??? Этого не будет! И никакой пятой симфонии Малера в горящем доме с сосисками не будет!
– А что будет?
– У нас будет звучать счастливая музыка. Мы, одетые в белое, идем с ней по самому верху нашей горы, к обрыву, с которого открывается круговая панорама на всю Австрию, на горы Караванке. Мы идем через эту высоченную траву к свету… Это будет такой красивый кадр.
В конце фильма все плакали.
Милая моя сестра! My sister in soul!..
Наташа.
Когда я тебя встретила – любовь, окружавшая меня, делала меня бесконечно могущественной, и я не хотела никакого себе подобия.
Дело было даже не в том, что мой брат был заядлым холостяком, дело было не в нем, дело было во мне. И когда я предлагала тебе астрономическую сумму, чтобы ты оставила его в покое – я уже тогда знала, что я тебя буду любить, и что ты мое второе Я на этой Земле.
Ты не только похожа на меня, ты не менее талантлива, чем я, и нельзя было бы найти более достойной жены, чем ты, для моего брата.
Как же мне было жить, когда появилась ты?
Я всегда
