Русская фантастика 2015 - Андрей Бочаров

Однако небесам то было неугодно. Да и появись вдруг у высшей силы такой каприз, всем святым пришлось бы немало потрудиться, чтобы воплотить его. Ибо в то самое время, когда сэр Гай еще только объезжал ракитник, в ворота аббатства Святой Девы Марии, ведя под уздцы белого, точно молоко, арабчака, входил причетник из Компенхерста, брат Тук.

– Доложите отцу настоятелю, что я желал бы видеть его, – благостно глядя на стража, произнес он. – Скажите, что я доставил ему золото в уплату долга сэра Ричарда Ли. К сожалению, сам этот доблестный рыцарь не может, как подобает, с благодарностью вернуть деньги монастырю, ибо, когда вез их, был ранен алчными разбойниками свирепого Робин Гуда.

Привратник ответил на приветствие, впуская брата Тука.

– Коня покуда держите здесь, – попросил святой отец. – Я должен поговорить о нем с аббатом. Сэр Ричард тяжело ранен, он просил меня отвести жеребца сюда, дабы монастырская братия ухаживала за ним до выздоровления сего благородного джентльмена. Ввиду этого он добавил несколько серебряных шиллингов к тому, что передал в уплату. – Причетник из Компенхерста тряхнул увесистым мешком. – Если же, паче чаяния, сэр Ричард более не поднимется на ноги, он велел передать, что завещает скакуна аббатству Святой Девы Марии, столь благородно и своевременно оказавшему помощь ему в недобрый час. – Брат Тук похлопал арабчака по шее. – По правде говоря, такому красавцу место в конюшне государя, а не монастыря, цена ему уж никак не меньше сотни золотых, а так, может, и побольше. Но мое дело – передать волю раненого. Ну, как бы то ни было, пойду уведомлю аббата об уплате долга.

Не успела свеча брата привратника догореть до очередного темного деления, отмечая проведенный в молитвенном бдении час, брат Тук вернулся.

– Его преподобие велел оставить скакуна у коновязи. Он закончит дела и придет лично распорядиться.

Лишь только брат Тук выбрался за ворота, на разгоряченном, едва не падающем жеребце к ним подскакал Гисборн.

– Он здесь?! – бросаясь к брату привратнику, взревел рыцарь.

– О ком вы говорите, сэр? – опешил страж ворот.

– Этот мошенник в сутане кармелита, укравший золото! – прорычал потомок Хенгиста, наступая на монаха.

– Здесь нет такого.

– Нет?! – с угрозой в голосе проговорил сэр Гай. – Ты что же, за дурака меня держишь?! Ко мне, Лафудр! – заорал он.

Белоснежный конь взвился на дыбы, услышав голос хозяина, и пронзительно заржал.

– А это ты как объяснишь?!

– Один благородный рыцарь оставил…

Договорить святой отец не успел. Тяжелый кулак сэра Гая врезался ему в челюсть, сбивая с ног.

– Так вот где разбойничий вертеп! Так, значит, тут и скрывается Робин Гуд! Потому-то его и не могут поймать! Но я-то всем покажу!

Рыцарь двинулся через двор, раздавая тумаки и затрещины тем, кто не успел спастись бегством. Спустя пару минут он, звеня кольчугой, вломился в личные покои отца настоятеля как раз в тот самый миг, когда завороженный картиной рассыпанного на столе золота аббат, любуясь каждой монетой, складывал их в мешок.

– Вот ты и попался, Робин Гуд! – зарычал Гисборн. – Сегодня тебе не удастся уйти!

– Оставь меня, грешник! – взвизгнул настоятель, выставляя перед собой наперсный крест. – Изыди!

Он явно хотел еще что-то добавить, но рука сэра Гая была тяжела. Удар свирепого потомка Хенгиста впечатал его в стену, затем последовал еще один, и еще, пока бесчувственное окровавленное тело святоши не сползло на пол.

– И так будет с каждым! – Гисборн сплюнул и принялся загребать монеты. – Ну, погоди, я скоро вернусь, я вам тут всем устрою…

Он схватил мешок и, на прощание ткнув сапогом под ребра «коварного разбойника», бросился к выходу. Там в ожидании хозяина рвался с коновязи белоснежный Лафудр.

Фаворит принца Джона принялся отвязывать жеребца, когда услышал за спиной:

– Сэр Гай, рад, что застал. Мальчишка в лесу сказал, что вы направились к аббатству. Мы победили, золото в наших руках, хотя много убитых и раненых. Противник сложил оружие. Но… – Локсли огляделся вокруг, – что вы делаете здесь, сэр?

– Этот человек напал! – всхлипнул, появляясь за его спиной, избитый брат привратник. – Напал на нас среди бела дня! Ограбил!

– Это серьезное обвинение, сэр Гай, – ликование в голосе лесничего сменилось суровостью.

– К черту обвинения! Это мой конь…

– Это ложь! Скакун принадлежит сэру Ричарду Ли! – вскричал клирик. – Прошу вас, арестуйте этого злодея!

– Он украл золото! – послышалось из другого конца двора.

К воротам со всех концов начали собираться побитые монахи.

– Там отец настоятель! Он умирает, лежит весь в крови! – гомонили они.

– Сэр Гай, потрудитесь объясниться! – Роберт положил руку на меч. – Вы нарушили святость места, избили монахов, похитили золото и теперь собираетесь увести коня доброго рыцаря, израненного в бою с разбойниками.

– Мне объясняться?! Да что ты о себе возомнил?! Одного моего слова будет довольно…

– Сэр Гай, – перебил Локсли, – прошу сдать оружие. Я доставлю вас к шерифу, и он во всем разберется. Прошу вас не сопротивляться, а передать себя в руки закона.

Взбешенный наследник Хенгиста схватился за меч и рубанул, желая рассечь лесничего от плеча до бедра.

– Не дури, Гисборн! – сэр Роберт ушел в сторону, не предпринимая даже попытки вытащить оружие. Но впавшего в ярость сэра Гая было не остановить. Он попытался еще раз атаковать, но в этот миг Роберт подцепил его носком сапога под колено и тут же ткнул каблуком во внутреннюю сторону бедра другой ноги. Могучий рыцарь с грохотом рухнул наземь, роняя мешок.

– Взять его! – скомандовал он.

Через калитку в воротах на монастырскую землю вбежали пятеро лесников, возглавляемые Джоном Литтлом.

– Сэр Гай, я объявляю вас разбойником и святотатцем. Вы при свидетелях отказались принять королевское правосудие и подняли меч на слугу закона. Как и всякий разбойник, вы подлежите казни. Из уважения к вашим рыцарским шпорам предоставляю самому выбрать: повешение или усекновение головы.

– Локсли, ты мерзкий ублюдок! Принц Джон не простит тебе! Я повелю…

– Значит, повешение, – вздохнул лесничий. – Ну что ж, гнусный изменник, тем лучше. Джон, выбери поблизости ветку, достойную сэра рыцаря. И забери мешок, негоже золоту валяться посреди двора. Я заберу эту улику с собой…

– И что же, – снова прервал рассказ рыцарь, явно недовольный услышанным. – Роберт Локсли повесил собрата по оружию, не дав ему даже исповедаться перед смертью, причаститься святых даров?

– Честно сказать, из-за ворот мне было плохо видно, – послышалось в ответ, – однако я не заметил на лицах монахов особого желания оказать приговоренному последнюю услугу. Да он и сам не вспомнил об этом.

Пока Джон Литтл тащил его к дубу, Гисборн упирался и бранился на все лады и обещал скорую расправу всем нам. Так и задрыгал ногами с хулой на устах.

– Стало быть, вы повесили его. За что? – Голос рыцаря дрожал от возмущения. – Он был верным слугой принца Джона.

– За шею, мессир, как есть – за шею. Всякий, кто хоть когда-либо упражнялся с шестом, знает, что тот бывает о двух концах. А если не так, прости Господи, то и бог не свят. По заслугам и расплата. Да и что теперь вспоминать, было ли это таким уж прегрешением? Добрый король Ричард даровал прощение Робин Гуду и всем его людям.

– Да, так говорят, – вмешался менестрель.

– Можете смело этому верить, – отозвался рассказчик. – Я сам присутствовал на том пиру. Так что Алан-э-Дейл, сложивший о том балладу, не соврал. Хотя, как водится, напутал в другом.

– В чем же? – поинтересовался рыцарь.

– Ну, как же. Помните: когда наш добрый государь освободился из злополучного плена, он якобы с малой свитой высадился тут, неподалеку. И якобы случайно, в лесу столкнулся с Робин Гудом, а тот уж, не иначе как по божественному наущению, опознал в неизвестном рыцаре самого Ричарда Плантагенета.

– Да, Алан-э-Дейл пел об этом в одной из своих баллад.

– В этом он мастак. Вот только ответьте мне, с чего бы вдруг нашему королю, взращенному на поле боя, неведомо зачем высаживаться так далеко от столицы, рискуя попасть в лапы ищеек принца Джона? Ведь случись что, никто бы и не узнал, что король вернулся. Не вернее ли было отправиться во французские владения, где всегда отыщутся вассалы, готовые поднять королевское знамя?

– Твои слова не лишены смысла, старик, – подтвердил рыцарь.

– Конечно, не лишены. Так вот, слушайте, как все было на самом деле.

Тот случай наделал много шуму в Лондоне. Принц Джон страшно горевал о своем любимце. Примчался в Ноттингем, чтобы лично прояснить, как было дело. А заодно и архиепископа Кентерберийского с собой прихватил, чтобы он доподлинно выяснил, что за чертовщина творится в аббатстве Святой Девы Марии, а заодно и молебен отслужил, изгоняющий Кернунноса.