Русская фантастика 2015 - Андрей Бочаров

Четыре арденнских жеребца с трудом тащили возок, набитый сундуками, которые для верности были привязаны цепями к высоким бортам. Впереди шагом выступал рыцарь в полной броне, шлеме и приметном плаще в виде конской шкуры. Вокруг телеги двигались всадники и лучники из отряда лесничего. Все, кто сопровождал казну на колесах, держали оружие наготове. Мечи в руках, стрелы на тетивах… Только безумец дерзнул бы напасть на такой отряд.

На милю позади уныло тянулся обоз – три воза, груженные пивными бочками, влекомые упряжными клячами. И хорошо бы хоть пивными – из-под пива! Дух от них шел на всю округу. Да только внутри, как ни ищи, не плескалось ни глотка. Везти такое – не работа, а сущая пытка! На каждой из повозок, кроме самого возчика, сидели по четыре молодца-слуги. Да еще один обозник, по виду хозяин, ехал верхом, чуть сбоку и поодаль. Он был одет в длинный темный плащ из хорошей шерсти. Капюшон скрывал его лицо почти до самой бороды, черными клочьями торчавшей во все стороны.

Еще в полумиле за ними шел отряд барона Фитц-Уолтера, по звуку рога готовый прийти на помощь соратникам. Так вот они и двигались. Погода была благодатная, птицы щебетали вдохновенно, будто состязаясь, кто кого перепоет.

В то же время по дороге, перебирая четки, неспешно семенил босоногий монах-кармелит.

– Мир вам, дети мои, – промолвил он, не снимая капюшона, когда груженные бочками возы поравнялись с ним.

– И тебе, святой отец, – отозвались парни на телегах.

Хозяин будто не услышал приветствия. Возможно, он спал в седле. Да и с чего, спрашивается, бодрствовать в такую рань. Поди, разбойники не позарятся на пустые бочки.

– Не в Ковентри ли держите путь? – поинтересовался монах.

– Нет. Однако до Лестера подбросить можем, – ответил возница с ближайшей телеги.

– Должно быть, Господь послал вас мне во спасение! Я иду из самого Шеффилда. Когда б не заступничество Святой Девы Марии, и вовсе стер бы ноги в кровь, – монах взгромоздился на задок телеги и принялся бубнить себе под нос «Pater Noster». Затем эту молитву сменила «Credo», далее – «Ave Maria». Детинушки возле бочек переглянулись и лишь тяжело вздохнули. Молча ехать скучно, а при таком попутчике не больно-то обсудишь прелести толстухи Эмми из Уилфорда или простушки Лорейн из Меттерли. А тот все бубнит свои молитвы. Что же еще делать праведному монаху в долгом пути?

Когда передовой отряд начал спускаться к мосту через Трент и дорога выгнулась, словно натянутый лук, из-за ближайших деревьев послышался крик филина, а затем густо посыпались стрелы. Всадники один за другим падали с коней. Лучники бросились врассыпную, пуская стрелы на звук, но больше наугад. Рыцарь в конской шкуре скомандовал: «Вперед!» – и устремился к мосту. Но тут упавшее поперек дороги ветвистое дерево отрезало его от воза. Еще один всадник, пригнувшись к холке коня, бросился назад за подмогой. Он несся во весь опор, радуясь, что увлеченные атакой разбойники не заметили его бегства. Мчал галопом, нещадно стегая коня, покуда впереди не появился неприметный обоз с пустыми бочками.

– Сэр Гай! – завопил всадник. – Там разбойники, их сотни, они атакуют! Локсли не сдержит натиск! Нужна подмога…

– Успокойся, Генри! – Хозяин бочек отбросил капюшон и хищно оскалился. – Вот пресловутый Робин Гуд и попался.

Он ловко отбросил плащ, демонстрируя полный доспех, схватил пристегнутый к поясу рог, поднес его к губам и протрубил что есть мочи, давая сигнал людям шерифа броситься в атаку. В тот же миг святой отец вышел из сонного отупения. Он резво соскочил наземь и что есть духу припустил в лес.

– Держите! – закричал возница третьей повозки. – У него мешок! Он похитил золото!

Внимательно слушавший рассказчика молодой рыцарь с силой хлопнул ладонью об стол.

– Вот тут ты врешь, старик! Неужто сэр Гай был настолько глуп, что спрятал монеты так ненадежно?

– О, нет. – Из угла послышался хохот. – Вот чтоб мне к причастию не ходить, если я произнес хоть слово лжи. Да и то сказать, к чему мне чернить Гисборна? Его совесть и без того так черна, что кардиффский уголь в сравнении покажется белым. Спору нет, сэр Гай надежно спрятал деньги казны. Все, что было ценного, он положил в пару бочонков посреди каждого воза. Остальное не представляло интереса для лесной братии.

Вся беда в том, что когда мы боимся, то видим наяву воплощение наших страхов. Сидя здесь, неспешно потягивая эль, подвох может заметить всякий: как мог клирик, читающий молитвы на виду у всех, достать мешок с монетами из запечатанного бочонка? Но возница был испуган, он ждал нападения разбойников, и вдруг такое. Что он мог подумать? Да и мог ли думать в этот момент? На самом деле в мешке лежали свинцовые образки из тех, что продаются на ярмарках – полпенни за штуку. Согласитесь, что странного в том, что они оказались в руках у монаха?

– Странно, что эти образки вдруг оказались у него в руках.

– Вовсе нет, – хмыкнул рассказчик. – Как и то, что святой отец бросился в бега. Посудите сами, джентльмены, слуга господний – человек мирный, и в схватке лишь помеха. А бежать по лесу, когда наполненный свинцом мешок бьет по животу и, прошу извинить, ниже – весьма неудобно.

– Что ж, – нехотя согласился рыцарь. – Пожалуй, ты прав. Но ведь, держу пари, это был не просто монах. Уж точно кто-то из ваших разбойников.

– Разбойников? К чему одаривать столь нелестным титулом верных слуг короля? Нет, это не был один из разбойников. Это был сэр Роберт Локсли. Но, если вам угодно, чтобы я продолжил рассказ, прошу впредь не оскверняйте язык оскорблениями!

– Ладно, говори, – недовольно буркнул рыцарь.

– Так вот…

Монах соскочил с телеги и бросился в лес. Услышав крик и увидев святошу, улепетывающего со всех ног, сэр Гай, не говоря ни слова, развернулся и устремился вслед за ним. Правда, тут ему пришлось задержаться – прямо у него на пути оказались кусты ракиты, шипастые, точно чертовы плети. Когда же, ругаясь на чем свет стоит, он миновал заросли, не обнаружил и следа проклятого вора. Только замурзанный крестьянский мальчишка, собиравший ягоды, склонился перед разгневанным рыцарем, опасаясь поднять глаза.

– Где монах?! – рявкнул Гисборн, для пущего вразумления занося плеть.

– Туда поскакал, – махнул рукой отрок.

– Поскакал?

– Да. Вскочил на коня, такого прекрасного белого жеребца, и умчался по тропинке.

– Монаха, что же, поджидал здесь конь?

– Так я и говорю. Прекрасный конь, тонконогий, быстрый, словно вихрь. Такой подбористый весь, белый, точно молоко.

Гай Гисборн заскрежетал зубами.

– Это же мой Лафудр! Где он?!

– Там, на тропинке к монастырю… – залепетал малец.

Сэр Гай уже не слушал его, он торопил лошадь, понимая, что ей ни за что не поспеть за арабчаком, не зря носившим имя Молния.

Отрок поглядел ему вслед, покачал головой и свистнул малиновкой. Куст неподалеку от него отлетел в сторону, и монах, уже без бороды и вервия, споро вылез на свет божий.

– Как банально ведут себя люди, пытаясь измыслить хитрый план, – с нарочитой грустью покачал головой он, сбрасывая сутану. – Подведи коня и подай меч.

– Будет исполнено, ваша милость. – Юнец мгновенно превратился из забитого крестьянского сына в подающего надежды оруженосца.

– Прекрасно, – вскакивая в седло и поправляя оружие, подытожил сэр Роберт. – А теперь мчи к Джону Литтлу, пусть разберется с обозниками и поспешит к аббатству Святой Девы Марии.

То, что дальше происходило на дороге, не нашло отражения в балладах. Возможно, потому, что какой-нибудь пытливый ум, выслушав подобный рассказ, мог проникнуться недоверием. Да и старина Алан так сорвал голос на турнире, что всю неделю за порог не ступал.

Всадники барона Фитц-Уолтера промчались мимо застывшего на дороге обоза, подобно волчьей стае, учуявшей близкую дичь. Когда они приблизились к злополучному возку, где-то в листве вновь тревожно закричала неведомая птица, и дождь стрел в один момент стих, будто почудился. Сколько ни рыскал барон, так никого и не обнаружил, только и осталось ему, что, сбив цепи, выкинуть бесполезные сундуки, заполненные камнями, с телеги и погрузить на нее раненых. А в это время люди в черных колпаках, закрывающих лица, почти бесшумно выступили из лесной чащи на милю позади шерифа Ноттингема, держа на прицеле охранников. Те даже за оружие схватиться не успели.

Обо всем этом Гисборн так и не узнал до конца дней своих.

В то время он мчался по тропинке, догоняя тень ловкого мошенника, не только укравшего тысячу фунтов золотом, но и, проклятье, уведшего его собственного коня! Гнев и досада раздирали нутро рыцаря, подобно стае кошек, сунутых в пропахший мясом кожаный мешок. Он молил небеса, чтобы монах оказался плохим наездником, чтобы Лафудр сбросил негодяя, чтобы тот остановился хоть ненадолго.

Однако небесам то было неугодно. Да и появись вдруг у высшей силы такой каприз, всем святым пришлось бы немало потрудиться, чтобы воплотить его. Ибо в то самое время, когда сэр Гай еще только объезжал ракитник, в ворота аббатства Святой Девы Марии, ведя под уздцы белого, точно молоко, арабчака, входил причетник из Компенхерста, брат Тук.