Школа обольщения - Джудит Крэнц

Все возражения и сомнения Джоша Хиллмэна она отметала с ходу. Приобрести полквартала за три миллиона долларов — это очень выгодная сделка, настаивала Билли. Она платила за все из сумм, которые год за годом дарил ей Эллис. Магазин будет принадлежать не «Айкхорн Энтерпрайзиз» — он будет магазином Билли Уинтроп. Она покажет им всем в Беверли-Хиллз, как нужно управлять хорошим магазином. О ее магазине заговорит весь мир моды, ее универмаг станет аванпостом элегантности, стиля и утонченности, которые до сего дня можно встретить лишь в Париже.

Весь тот год, что строился магазин, Билли жила целиком во власти своей новой навязчивой идеи. Она решила, что архитектором будет Пей, но он отрабатывал семьдесят миллионов долларов, будучи занят возведением пристройки к помещению Фонда Рокфеллера, и посему Билли пришлось довольствоваться самым выдающимся помощником прославленного архитектора. Тот спланировал здание, которому полагалось стать достопримечательностью. Билли целыми днями торчала на стройке, изводила рабочих, докучала бесившемуся субподрядчику и чуть не вывела из себя архитектора, готового уже бросить проект. Ее жизнь превратилась в ожидание, ее снедало нетерпение, но, по крайней мере, она знала, что осуществление ее грез — всего лишь вопрос времени.

Когда осенью 1975 года перед самым открытием магазина умер Эллис, Билли осознала, что давно перестала скорбеть по нему. Истинной прощальной скорбью сопровождались первые два долгих, ужасных года его болезни. Она всегда будет любить Эллиса, за которого в 1963 году вышла замуж, но тот, кто умер, а именно парализованный, полумертвый старик, — абсолютно не Эллис, и не стоит лицемерить. Но она назовет свое детище «Магазин грез». Пусть он будет данью памяти, торжественным салютом в честь тети Корнелии, напоминанием всему благопристойному Бостону, Кэти Гиббс и так терзавшейся душой Уилхелмине Ханненуэлл Уинтроп, что некогда уехала в Париж и вернулась преображенная. Пусть магазин станет символом пережитого, пределом всех терзаний, которых она отныне не испытывала. На всем белом свете, может быть, одна лишь Джессика оценит эту шутку, но Билли этого достаточно. Она выстроила нечто в благодарность самой себе, взяв реванш за годы, прожитые в заточении в башне Бель-Эйр. В глубине души Билли согревало название «Магазин грез».

Сейчас, лежа в постели, она с отчаянием думала: как хорошо все начиналось! Первое время, похоже, все богатые женщины от Сан-Диего до Сан-Франциско рвались посетить новый магазин. Они приходили, покупали, покупали, и несколько пьянящих новизной и успехом месяцев Билли казалось, что дела с магазином обстоят прекрасно. «Вумен веар дейли» внимательно отслеживала новое предприятие. Имя Билли Айкхорн и прежде не сходило со страниц журнала, а уж если светская женщина решила заняться коммерцией, то это всегда сенсация. Газета отвела целый разворот фотографиям Билли на фоне строившегося магазина и серии ретроспективных снимков из ее жизни с Эллисом. Позже, когда магазин открылся, они посвятили событию еще один разворот — это вдвое больше, тайно злорадствовала Билли, чем они уделили Гест с ее патентованными комбинезонами, книгой по садоводству и ароматизированным репеллентом. По сравнению с таким начинанием, как «Магазин грез», самодовольно думала Билли, эти дамы занимаются просто пустяками. Особенно ей нравилась ее собственная мысль сделать интерьер универмага точной копией обстановки дома Диора.

Она хорошо помнила, какие чувства испытала, когда пятнадцать лет назад вместе с графиней вошла в знаменитые двери на Монтеня, как с благоговейным трепетом ждала, пока для них найдутся места в главном зале, как, затаив дыхание, смотрела на окружающую красоту, а перед ее глазами плыли коллекционные модели, словно материализовавшиеся из мечтаний, из другого мира. Затем они с Лилиан де Вердюлак с безнадежным интересом осмотрели прилавки магазина, расположенного на первом этаже, прекрасно понимая, но не признаваясь себе в том, что ни одна из них не может себе позволить эти восхитительные мелочи и безделушки. Теперь все это у нее будет. Диор в Беверли-Хиллз.

Конечно, Билли всерьез не рассчитывала, что «Магазин грез» будет приносить доход. Джош Хиллмэн настойчиво напоминал ей, что деньги, которые она, не считая, вкладывает в землю, здание и внутреннее убранство, выброшены и пропадут навеки. Не может такого быть, говорил он, чтобы прибыль от продажи дорогой одежды покрыла расходы на магазин, даже если реализовать одежду в розницу на сто процентов дороже первоначальной ее цены.

— Джош, — ворчала она, — я не собираюсь извлекать из этого деньги. Вы знаете, что мне не грозит растратить весь свой доход. Даже с тем, что я ежегодно жертвую на благотворительность, со всеми этими миллионами, мои доходы все равно растут. Я хочу побаловать себя, и никто не смеет утверждать, что я не могу себе этого позволить. Конечно, могу, и вы это знаете. Это касается только меня!

Если бы, горько подумала Билли, это касалось только ее! Не следи за ней с таким интересом «Вумен веар», она сейчас так не горевала бы. Одно дело видеть, как исчезают деньги, которые ей все равно некуда было бы потратить, проживи она хоть десять тысяч лет, и совсем другое, когда о ее неуспехе на весь мир раструбят газеты и прознают те, чьим мнением она дорожит. Недавно в журнале появился ряд заметок о «глупостях Билли», подписанных псевдонимом «Луиза Дж. Эстергази», — несомненно, это мнение редакции «ВВД», и Билли уловила дуновение грядущих ветров неудачи. Когда опубликуют следующий полугодовой отчет о ее жизни, над ней будет смеяться весь торговый мир. Она почти не надеялась, что сумеет помешать публикации данных о положении дел в своем предприятии. Несмотря на то что об убытках имели представление только ее собственные бухгалтеры, ибо Билли владела магазином единолично, кругом были шпионы и информация утекала в разных направлениях. Даже если бы осведомителей не было, достаточно прийти в магазин любому клиенту, и он тут же убедится, что там почти ничего не продается. Будто на пороге лежит самый красивый в мире труп, думала Билли, а ты не в состоянии убрать его и понимаешь, что вот-вот проснется вся округа и люди начнут дознаваться, откуда идет это странное, ужасающее зловоние.

Почему, черт возьми, она всегда действует по первому побуждению? Она вспомнила телефонный разговор с Вэлентайн, и ей захотелось визжать от ярости, щипать себя до синяков. Ей так нужна была эта девушка! Билли была уверена, что ателье пошива под началом талантливой Вэлентайн — это именно то, что нужно магазину, и потому она просто подкупила Вэлентайн, чтобы та приехала в Калифорнию. Но разве может шитье на заказ поправить дело! Даже Сен-Лоран, Диор и Живанши, как и все парижские дома моды, жалуются, что шитье приносит одни убытки, позволяя сохранить честь имени и уж затем под этим именем продавать по всему свету духи и готовую одежду. Французское шитье финансово погибло. Оно существовало только до Второй мировой войны, поддерживая образ и дух Парижа: оно вдохновляло закупщиков универмагов и изготовителей одежды, и те дважды в год наведывались в Париж. Женщинам, покупавшим за триста долларов готовое платье от Ива Сен-Лорана, предоставляли возможность почувствовать, что снежинки парижской магии оседают и на них. Билли хорошо понимала это. Винить некого, кроме себя. А теперь она наняла двух полнейших дилетантов, чтобы они выполняли работу, с которой может справиться только профессионал.