Седьмой Круг. Свой Путь (СИ) - Великолепный Дмитрий

Лео нашёл себя в руках Бьерна, когда кошмарный визг затих. Штаны его обмокли до колен, но никто не посмел обвинить его в слабости. Убийцы держались за стены и едва ли не падали с ног. Даже Аркрайн не выглядел больше гордым, и горбился, точно бы боролся с чем-то внутри себя.

Но они продолжили путь.

И скоро оказались у заветной, последней двери…

Глава 22. Принц Безумия

Мы и не знали, что день этот мог наступить. Словно бы мир больше никогда не станет прежним. Но кто? По чьей злой прихоти вынуждены мы страдать и пребывать в этом кромешном марке? Почему вернулись они – мертвецы из нянькиных сказок, которых и не было то на самом деле? Они были лишь выдумкой… или пророчеством?

Почему же в детстве нам не рассказывали сказок добрых и радостных? Почему?..

Предсмертная записка Герцога Золотого Холма. 710 год.

Великий Архонт прибыл в княжество Варок утром, сопровождаемый целым воинством мастеров ратного дела. Бледный, словно сама смерть, словно снег на хребтах Горного Края, он пообещал извести возницу и весь его никчемный род, если тот не поторопится, меняя лошадей особого, срочного дилижанса. С ним был Мастер Игни, как и обычно, сплошь укутанный чёрными тканями раваррийских портных-чародеев. Безликий и безымянный, незнакомый в лицо никому из ныне живущих.

Они двинулись дальше на север, к горам, путями сокрытыми и запретными. Туда где холод, озлобленный и вечный, не пророчил ничего кроме гибели. И только к вечеру остановились у заледенелого озерца, не значащегося на картах, и вышли навстречу беспощадному, лютому ветру, который, казалось, способен был содрать с лица кожу и всякую малодушную улыбку превратить в предсмертный оскал.

Он уже ждал их. Тот, кому ни лед, ни огонь не сулили ожогов. Тот, кому не было дела до смертных; кто скрывался среди бесконечных вьюг и снежных вихрей у самого края мира, не смея вмешиваться в дела его и устои, и только изредка лишь мог одарить советом сильнейших его.

Архонт трепетал. Ничего в жизни не мог он позволить себе страшиться; такова была его власть, таковым являлось его могущество. Но сущность, не смеющая и дрогнуть под натиском бешеных, смертоносных морозных смерчей, необъяснимая и древняя, как столпы самого мироздания, пугала его до седин в темных, точно ночь, волосах.

– Мы не смогли уследить, о мудрейший, о древнейший мой покровитель! – взмолился Великий Архонт, точно смерд, не смея и припомнить о своём высокомерии. Ветер обращал его слова в ничто. – Скажите только, ведомо ли было вам? Такова ли судьба или всё это – лишь наша недальновидность, наша глупая беспечность, и наша гордость, ослепившая, затуманившая глупые людские наши умы?

Человечески силуэт за слепящей снеговой завесой не двигался. Только продолжал смотреть безразличными своими глазами на корчащегося червя, возомнившего себя неоспоримым повелителем Царствия Смерти. Но Архонт слышал его глас, его приказы и его наставления. И не сказали они ему ни о чем, кроме надвигающихся хаоса и безумия.

И когда древняя сущность закончила, то исчезла, растворилась и скрылась за воющей стеной ледяного урагана. А Архонт и Игни вернулись, дрожа, к теплой карете, заперлись на все засовы и велели везти их обратно, без оглядки, так скоро, как только можно. В Хотунхельм, где ждала их новая веха истории и игра, полная интриг и страшных решений, полная отреченности и самоотверженности, полная смерти, крови и жертв во имя благополучия и величия царствия Крокснорт.

Архонт дрожал. Сокрушали его ужас и холод, и навис над ним грядущего мрак. Былой гнев и суровые черты на лице обратились щенячьим испугом. Еле держался он за здравый смысл и силился, чтоб не упасть и панически не зарыдать…

Но мастер Игни тем вечером был другим. Он злоехидно улыбался где-то в черноте своего капюшона, среди теней колдовских камуфляжей. Он тоже сумел расслышать кое-чего. Сущность поделилась откровением и с ним. Иным, не тем, что поведала Великому Архонту. И наказала под страхом падения вечную бездну Пустоты помалкивать о нём.

И мастер-шпион тем был страшно доволен.

Точно масло под раскаленным лезвием, разошлась на две части темная заговоренная дверь из волшебной стали. Лучшие чароплеты ушедших эпох со всех концов Мирового Круга корпели над ней годами, но меч Аркрайна – Власть Древних – развеял её в прах одним лишь взмахом.

Навстречу им ринулся гадкий поток: не ветер, но магия столь могущественная, что смело под её натиском колдовские символы со стен подземелья в один миг.

Бастион Скорби затрясло.

Лео, словно обескровленный, с высушенными губами упал на колени. Убийцы заскулили и заскребли ногтями о пол. Только Аркрайн не шелохнулся, но всё ещё не решался двинуться дальше…

Царь не хотел идти в одиночку. И он ещё помнил, что такое страх. Но пути назад уже не было. Замысел его вот-вот свершится. Остался только последний шаг.

Что-то шепнуло. Из темноты проема глумливой песней полился зов. Но убийцы слышали его по-своему. Зов приказал им нести смерть, и они сцепились между собой. Выцарапывая глаза, пытались вгрызаться друг другу в глотки, будто первобытные, дикие животные, не вспоминая об острых, смертоносных своих кинжалах.

Они разделяли Аркрайна и Лео, кошмарная драка не прекращалась. Тогда царь искупал свой клинок в их крови и Власть Древних вдоволь напился её, впитал всё до последней капли.

– Идём же! – громадной тенью вырос над Лео царь. Он протянул ему руку, и молодой маг не смог не довериться снова. – Мы должны…

Они переступили иссохшие тела, скелеты, обтянутые посеревшей кожей и зашли внутрь. Там не было ничего кроме страха.

И его…

Здесь он ждал ни одну тысячу лет. На коленях. В темной, поганой камере, совсем один, закованный в кандалы и цепи с головы до ног. Яростным огнём пылали его багровые глаза. Сумасбродные, рехнувшиеся, бешенные, как у загнанного в угол зверя.

Он и был зверем. Но из мира другого, существующего за пределами Мирового Круга. Но не мог вернуться в те земли, где когда-то давно родился. И от того обречен был оскалиться и провести так целую вечность. Страдать и жаждать только мести за совершенное над ним злодеяние.

– Легенды не врали, – не смея дышать проронил Аркрайн. – Он всё это время был здесь…

Принц Безумия не узнавал царя.

Лео схватился за сердце и сполз по стене к полу.

И стал рубить царь несдержанно цепи на нём, и радовался совсем, как ребенок, и безумно смеялся, а Принц гоготал вместе с ним. И от отвратного хохота этого сильнее сотрясались стены и магия, дремучая, необузданная, рвалась наружу, пробиваясь насквозь, и мир менялся с её освобождением.

Когда не осталось почти на узнике колдовских оков, когда смог он стать наконец в полный рост, то странно посмотрел на царя. Рот его ходил ходуном, глаза не верили в совершённое.

– Зачем явился за мной, смертный? – торжественно проголосил Принц Безумия. – Откуда узнал о вечной моей муке? И почему решился меня от неё избавить?

– Ты будешь служить мне отныне, – сказал Аркрайн громко, но в почтении склонил голову, стараясь не встретиться с ним взглядом. – Такой будет плата за твою свободу…

Узник будто бы вырос вдвое, втрое… Его тени сотней хвостов закружили, захороводили на стенах, не счесть было их все. Каждая – одна из граней, один из непостижимых осколков сущности принца. Переломленной, изувеченной, распавшейся на куски за долгие годы его заточения здесь.

Зловеще он засмеялся вновь, а когда затих, обратился к царю:

– Если б не клинок, что в руках твоих, заслужил бы ты в благодарность лишь быструю смерть. Но не из простых ты… смертный…

Аркрайн остановился и поднял лезвие перед собой. Он опасался.

– Больно тебе, – иначе сказал Принц. Он унимался, успокаивался и больше не выглядел таким устрашающим. – Ты знаешь ведь, что я не в силах противиться тому, в чьих руках Власть Древних.