Ардагаст и его враги - Дмитрий Дудко (Баринов)

  -- Не задевают ли дорогих гостей песни о моих победах над греками и римлянами? - любезно осведомился царь, усмехаясь в усы.

  -- Мы знали, к кому едем. Император и не послал бы меня сюда, не будь он уверен, что Таргва, царь сванов - самый сильный и отважный среди горских вождей. А силу и отвагу доказывают в бою, - со спокойным достоинством ответил Максим и поднял чеканный кубок. - За Таргву, славнейшего из воителей Кавказа!

   Все выпили. Довольны были не только сваны, но и центурион. В этой глуши ему подали его любимое критское. Он не знал, что амфору этого чудесного вина нарочно для него раздобыл Исаак, старейшина Лахмульда. Это селение недавно основали бежавшие из Палестины иудеи. Одни из них вернулись в Сванетии к привычному крестьянскому труду, другие же шныряли в поисках барышей по обе стороны Кавказа и все обо всем знали. Через Исаака Валент и устроил эту встречу.

  -- Не хочет ли кесарь, чтобы я повел сванов к Вратам Аланов против сарматов? Или в Армению? Мы можем выставить двести тысяч воинов. Если сами того пожелаем, - сказал царь, поигрывая кубком с веселым Дионисом, разящим гигантов.

  -- О, да, вы, сваны, отважны и вольны, как вишапы! - кивнул Аграм. - Вы свершили много славных дел, и можете свершить еще больше. Но все это могут и другие племена, и их ополчения уже идут к Вратам Аланов... Есть, однако, подвиг, доступный лишь тебе, царь Таргва Палиани, и твоей дружине. Освободить Скованного Амирани!

   Все - седобородые старцы, юноши, зрелые, опытные воины - застыли, словно скованные чарами каджей. А речь князя уже подхватил маг:

  -- Да, освободить Амирана Солнцелобого, сына Дали, владычицы зверей, и кузнеца-охотника Дареджана. Амирани, победителя вишапов, каджей и дэвов. Амирани, соперника самого Гмерти.

   Пораженный, медленно заговорил Таргва:

  -- Но ведь никто не знает, где прикован Амирани. Одни говорят - на горе Сакорниа в Иверии, другие - на Казбеке, третьи - на Эльбрусе. Спорят, томится ли он на склоне горы или в глубокой пещере. Говорят еще, какие-то абасги нашли ту пещеру, но, чем глубже они спускались, тем дальше слышался голос Амирани.

  -- Все это - басни невежд и хвастунов. Величайший герой прикован на величайшей горе Кавказа - у западной вершины Эльбруса. Это открыло мне магическое зеркало. Моя магия и твоя сила, царь, - только вместе они могут вернуть свободу Амирани, - некромант испытующе взглянул на Таргву, незаметно выставив вперед железный перстень с рубином.

  -- Освободить скованного богами? Для этого нужно самому быть богом, - покачал седой головой Мабла Палиани.

   Но красный свет камня Марса уже разжег огонь в сердце Таргвы.

  -- Я не бог и не сын бога. Я - лучший воин сванов и за это избран царем. Клянусь волками - псами Белого Всадника, я освобожу Амирани, или погибну, или сам буду прикован рядом с ним! - и царь в знак клятвы выплеснул кубок вина на север, туда, где выше всех гор поднималась двуглавая, закованная в лед вершина.

  -- Таргва Палиани! Слова твои безумны и достойны дерзкого юнца, а не царя. Да, Амирани свершил величайшие подвиги, но возгордился и стал творить насилие и беззаконие. За это его и покарали боги. Или ты решил сравняться с ним в плохом?

   Царь почтительно, но твердо ответил старейшине:

  -- Мабла-батоно! Я почитаю твою мудрость и праведность, но ты - мудрец, а не воин. Если мы, сваны, откажемся от такого подвига, его совершат другие. Наши гости пойдут к двалам, хевсурам или пшавам, и какому-то из этих племен достанется слава, а сванам - позор. Видят боги, не на то меня избрали царем!

   Дружинники Таргвы и молодые воины одобрительно зашумели. Максим небрежно заявил:

  -- Да, мой император не хотел бы обращаться ко всяким хевсурам, у которых даже царей нет. Но мир велик, и в Риме это хорошо знают...

   Неожиданно встал бородатый, могучего сложения мужчина с натруженными руками и горячо заговорил:

  -- Таргва Палиани! Я, Важа-кузнец, всегда ковал оружие и доспехи для тебя и твоей дружины. Никого из вас не предал и в бою ни мой меч, ни моя кольчуга. Клянусь огнем своего горна: не желал я и не желаю вам зла или бесчестья. Но знайте: в день главного весеннего праздника мы, кузнецы, трижды бьем по наковальне - чтобы упрочились цепи Амирани. Этот обычай передаем мы друг другу вместе с тайнами ремесла. Ибо в день, когда вырвется на свободу Скованный, настанет конец света. Не губи мира, храбрейший из сванов!

  -- Да, вам, кузнецам, больше всех и достанется, когда Скованный раскуется, - усмехнулся какой-то молодой дружинник.

  -- Не шути над судьбой мира, бичо! - оборвал его Мабла. - Слишком велика и своевольна стала сила Амирани, а потому зла и опасна. Не его одного держат боги в оковах: трехглавого Аждахака, ведьму Рокапи, Александра, покорителя полумира...

  -- Для богов много кто опасен: вишапы, исполины, герои... Все, кто силен, свободен и горд. Не опасны лишь рабы и трусы, - саркастически ухмыльнулся Аграм.

  -- Мир погибнет! - тоном величайшего презрения произнес Валент. - А если он обречен? Разве мало в нем зла, подлости, распутства? Когда мера зла преисполнится, мир сгорит в огне. Так было и будет много раз. Об этом пишут мудрецы от Греции до Индии, но ты, почтенный Мабла, не читаешь книг.

  -- И твои мудрецы предлагают покориться судьбе и ждать гибели, будто раб побоев? - спросил старейшина.

  -- Да, покориться судьбе. Но не как раб, а как воин, исполняющий долг до конца! - отчеканил центурион.

   Взгляды всех устремились к царю. Таргва поднялся, расправил плечи, окинул взором вековые дубы и платаны, осененные ими боевые башни над домами сванов, склоны гор, одетые густыми лесами, увенчанные сияющими в лучах солнца белыми шлемами ледников. Прислушался к шуму быстрой Ингури. Потом взял из рук молодого дружинника полный вина рог горного тура и громко, уверенно произнес:

  -- Видит Гмерти Мориге: слишком хорош этот мир. Не так он испорчен, чтобы скоро погибнуть. Озаряет его добрая Мзе-кали, богиня Солнца. Ее свет - на челе Амирани, в золотых волосах его матери Дали. Разве может этот свет быть злым? За Солнцелобого Амирани! Да будет он снова свободен!

   От вина и речей царя загорелись глаза у воинов. Даже старики оживились, вспоминая былые подвиги. Аграм поднял окованный серебром рог зубра:

  -- Только свободные мужи могут вернуть свободу Солнцелобому. За вас, вольные сваны!

   Воспламененные его словами, воины разом поднялись. Царь смело обратился к старейшине:

  -- Мабла-батоно! Если ты с нами - вынеси из врат Белого Всадника знамя Льва. Под ним мы пойдем к Эльбрусу.

   Седой жрец тяжело поднялся, опираясь на резной посох.