Четыре сестры - Малика Ферджух

Глаза Беттины, злые от голода, вдруг блеснули.

– А ферма-то, – сказала она. – Ферма!

Все уставились на нее.

– Я хочу сказать: телята, коровы, свиньи, цыплята!

Из глаз ее товарок по несчастью наконец брызнула надежда, как вода из лопнувшей трубы. Но тут же все вздохнули. Дороги раскисли, надвигалась новая гроза, темнело… Это отбивало всякую охоту выходить на улицу.

– Кто пойдет?

Беттина, подумав, подняла руку. Она встала с дивана и подошла к камину, где было теплее. Десять минут спустя она все еще стояла там.

– Да, да, – сказала она, поймав умоляющий взгляд Сюзи и такой же – Денизы. – Я морально готовлюсь.

Она надела сапоги, которые стояли в прихожей, ветровку, дождевик с капюшоном и взяла свой кошелек в форме тюбика зубной пасты.

– И ради бога, – добавила она, – не думайте, что я самоотверженная, человечная, добрая, великодушная, альтруистка, филантропка…

Она открыла дверь, как раз когда вдали загромыхал гром.

– …я просто умираю с голоду!

На улице она бросилась бежать под чернильным небом в сторону тополей. Запыхавшись, добралась до строений фермы. Пересекла пустой двор. В этот дождливый летний вечер окна уже светились. Трапеция желтого света упала на грунтовую дорогу: кто-то открыл дверь. Беттина узнала парня с трактора.

– Добрый вечер, – поздоровался он.

Она распахнула ветровку. Не потому что ей было жарко, просто из вежливости, потому что на нем все еще была та же футболка с растянутым воротом. Она присмотрелась: никакого воробья под ней не было.

– Мы хотели бы купить молока, яиц, сыру и все такое.

В желтой трапеции появился силуэт мужчины.

– Кто там, Огюстен?

– Тут из «Ржи» хотят купить что-то на ужин.

Мужчина вышел к Беттине. Его, должно быть, самого оторвали от ужина, он жевал, пожимая ей руку.

– Чего бы вам хотелось? – спросил он.

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Огюстен, сходишь с ней на склад?

Он вернулся в дом, и желтая трапеция захлопнулась на грунтовой дороге. На Беттину и Огюстена опустилась вечерняя тишина. Помолчав, он сделал ей знак следовать за ним.

Огюстен привел ее на задний двор фермы. Он прихрамывал, совсем немного, но достаточно, чтобы это привлекало внимание. Как будто танцевал.

Он открыл низкую железную дверь, которая вела в большое холодное помещение с двумя рядами полок, полных всевозможных коробок, мисок, банок, подвешенных колбас и сыров, бочонков и ящиков со свежими фруктами.

Сердце Беттины набухло сладким теплом… Она выбрала абрикосы, вишни, большую банку мягкого сыра, окорок, бекон, яйца, молоко. Взяла еще половинку круглого хлеба. После этого ее кошелек-тюбик опустел, и она с сожалением посмотрела на рисовую молочную кашу в холодильном шкафу.

– Я дам тебе сумку, – сказал Огюстен.

Это был пакет из крафтовой бумаги без ручки.

– Ты сможешь все унести?

Она кивнула. Но не прошла и половины аллеи, как пакет порвался.

– Надо было дать тебе два, – сказал парень и скрылся за поворотом аллеи. Беттина ждала. Что-то он долго. Она уже начала переминаться с ноги на ногу, когда Огюстен появился с двумя мешками. Он переложил половину в один, остальное в другой. Дал ей тот, что полегче, второй оставил себе и сказал:

– Я тебя провожу.

Он был не один. Едва завидев Огюстена во дворе, сорока, утка и давешний кот потрусили следом. Вскоре к ним присоединился цыпленок. Огюстен посадил его себе на плечо. Беттина увидела еще один клювик, торчавший из его кармана.

– Если ты ждешь потопа, – прыснула она, – бери их парами.

Он рассмеялся. Небо было яблочно-зеленое над дорогой, конфетно-розовое вдали. И, пока они шли рядышком, вернее, она шла, а он танцевал, Беттина попыталась завязать разговор.

– А ты ее знаешь, кузину Вирсавию?

– Не особо. Она приезжает только на каникулы.

– Как видишь, нет.

Пауза. Беттина подавила нервный смешок.

– Ты сын этого… э-э… господина, которого я видела? Фермера?

– Алена? Нет.

– Ты у него работаешь?

– Это моя приемная семья. Мой отец меня сюда поместил.

Это пахло неприятностями. Беттина подумала, что лучше поговорить о погоде. Но следующий вопрос задал Огюстен.

– Завтра будет рынок. Вы придете?

Ей понадобилось пять секунд, чтобы понять, что это могло быть приглашение.

– А ты там будешь? – спросила она.

– Я продаю фрукты и овощи.

Он остановился и отдал ей второй пакет. Только тут Беттина увидела, что они уже стоят у ограды «Ржи».

– Большое спасибо, – сказала она.

Он почесал висок и пробормотал что-то, чего она не расслышала.

– Прости?

– Я говорю: не за что.

Она развернулась, прижимая два пакета к груди. Огюстен открыл перед ней калитку, закрыл и ушел. На пороге дома она обернулась.

Странное зрелище открывалось отсюда, парень шел, пританцовывая, под яблочно-конфетным небом с цыпленком на плече, птицей в кармане, котом и уткой под ногами, сорокой на голове…

Она толкнула дверь и крикнула:

– Убирать ничего не буду!

– Ваааау! – взвизгнула Сюзи. – Сыр! Яйца!

Она зачерпнула пригоршню вишен и сунула их в рот.

– Ооооой! – вскрикнула Дениза. – И молоко! И курица!

– Ууууй! – подхватила Беотэги. – Хлеб! Рисовая каша!

Курица? Рисовая каша? Откуда?

Беттина проверила. Никаких сомнений, были излишки! Огюстен.

* * *

Они пристали к берегу под частым дождем. Виго выкрутил полы своей рубашки, выжав из нее добрых пол-литра пресной воды. Женевьева закрутила мокрые насквозь волосы в пучок. Когда они затащили лодку и мотор в ангар, Женевьева на бегу схватила Виго за руку и повела под каплями к «Жюльену», единственному кафе, открытому в такую погоду и в этот час.

Но они туда не добежали.

На ступеньках набережной человек в рыбацком непромокаемом плаще с капюшоном вынырнул из ливня и крепко ухватил Виго за шиворот. Их лбы столкнулись.

– По какому праву ты взял мою лодку? – закричал человек. – Кто тебе разрешил? Отвечай!

Полузадушенный Виго моргал от капель и не мог выговорить ни слова. Человек в плаще с силой хлестнул его по правой щеке, по левой. Виго из последних сил попытался его оттолкнуть, но тот не отпускал.

– Это называется кражей! – кричал он. – Пошли со мной в полицию! Ну, живо!

Он развернул Виго, который отбивался, но не мог вырваться. В схватке капюшон плаща откинулся назад.

– Деде! – воскликнула ошеломленная Женевьева.

Она знала Андре с раннего детства. Но никогда не видела его в таком гневе.

– Я не разглядела, что это ты!

Шарли всегда покупала у Андре рыбу, а еще они брали у него напрокат лодку, когда хотели прокатиться по морю.

– Женетта? – ахнул он.

По привычке и из любви он называл Женевьеву тем же уменьшительным именем, что и свою дочь, которую тоже звали