i cf85044c3a33e6c4 - User

— И ты об этом никогда не узнаешь, — начинаю я рьяно защищаться.

— Ой, это навряд ли.

— Окей, трое есть. Мы с Каддини — Конелл, Йол — Картер, — тем временем, продолжает

моя

Хелен.

— Что это ты к Конелл то? Она же тебя Хелен Амберт номер два называет.

— Да пусть хоть мышкой-малышкой, только не к ректору. Я его боюсь.

— Мышка-малышка у нее только Каддини, и то во время пижамных вечеринок! —

хихикают студенты.

— Смейтесь-смейтесь, я на вас посмотрю, когда она меня Бабочкой выберет, —

удивительно злорадно сообщает им мой вроде как любимый итальянец на планете. Это

заявление заставляет меня застыть столбом, но кто ж позволит оклематься.

— Молодец парень, — хмыкает Картер. — Пошли. — И хватает меня за руку. Как только

мы показываемся студентам, разговоры смолкают. Все сразу такие честные и шелковые, что

хоть мультик о Шрэке вместо кота подставляй.

— Моя аудитория, — показывает Шон на одну из двух закрепленных за нами дверей.

Несколько студентов начинают семенить туда.

— Окей, — пожимаю я плечами.

— Что окей? Даже не поспоришь?

— Ты всего несколько минут назад сообщил мне, что являешься ректором и можешь делать

все, что вздумаешь, — фыркаю я. — Кстати, раз уж будешь сидеть около входа в серверную,

настрой сеть, она все время падает. Заранее спасибо, — сверкаю я лучшей из своих улыбок. Ну

не могла я не сказать ему какую-нибудь гадость.

— О, Конелл, я только что уверовал в карму и мировую справедливость. Клегг, — до

неприличия радостно объявляет Шон. — Его настраивал Клегг.

Награждаю Картера убийственным взглядом, рывком распахиваю дверь и раздраженно

плюхаюсь на стул, который будет греть мою задницу ближайшие пять месяцев. Мне не

понравилось то, что я, выходит, подставила Роба. Сижу и стучу пальцами по столу. Студенты

ждут.

— Что таращитесь? Включайте компьютеры, идите на полудохлый сервер и разбирайте

лабораторные. Варианты по алфавитному списку, который и вам, и мне любезно предоставит

Хелен.

Я сижу перед ноутбуком и чувствую, что видеть его уже не могу. Меня тошнит от его

экрана и клавиатуры. Прикосновение пальцев к тачпаду причиняет физическую боль. Глаза

тоже болят, но я не знаю от чего именно, возможно, виноват недосып. Я так устала от

постоянного страха и вины. Хочу выкарабкаться, и никак. Мне нужен буксировочный тросс и

кто-то, кто за него потянет, потому что сил лезть наверх уже не осталось. И хуже всего, что

после подслушанного под дверью, я стараюсь даже не смотреть в сторону Каддини. Конечно,

было ясно, как день, что он не просто так вокруг меня бегает и кофе носит, но это не значит, что

мне приятно знать, что все наше общение держится только на взаимной выгоде. Я настолько

дезориентирована, что отказываюсь помогать мальчишке разобраться в коде. Прикрываюсь

крайне срочным проектом для Бабочек, а на самом деле сижу на портале и тупо кликаю по

вкладкам браузера. Какое счастье, что меня сейчас Шон не видит.

Но возмездие всегда найдет свою жертву. Только я выхожу из аудитории, вижу у дверей

Селию Штофф. Не могу сказать, что это худший вариант из возможных, но после Эмилио Юнта

и из-за чувства вины перед Керри, я ее избегаю.

— Чего тебе? — бурчу я себе под нос, пытаясь попасть ключом в замочную скважину.

— Да так, пришла удостовериться, что ты жива, — любезно информируют меня.

— Очень мило, учитывая, что ты пригласила Эмилио Юнта…

— Нет! Ты прекрасно знаешь, что его пригласил Ашер! Хватит придумывать причины,

хватит отталкивать окружающих. За три недели ты не ответила ни на один мой звонок и дело не

в Эмилио Юнте.

— Селия, твоя опека закончена. Ты мне ничего не должна. — Наконец, мне удается

справиться с замком, и я начинаю двигаться по направлению к кафедре.

— Напомни-ка, кому ты позвонила, чтобы тебя доставили домой после распитой напополам

с Клеггом бутылки текилы?

— Это только потому, что Мадлен жалко, а на мужиков никакой надежды, — фыркаю я. —

Так зачем ты пришла?

— Завтра ты идешь со мной на благотворительный бал. Можешь расценивать это как плату

за то, что я безропотно согласилась стать твоим шофером на вечер.

— Я тебя умоляю, я и благотворительность? Дамам на обесцвечивание волос не хватает?

— Да что с тобой такое?

— Я и раньше ненавидела благотворительные вечера, а сейчас, раз с Ашером мы

разошлись, я не вижу смысла…

— Выходить из дома, — перебивает меня Селия, закатывая глаза.

— Послушай. Место моей лучшей подружки не вакантно. То, что она умерла, не заставило

меня почистить реестр. Я люблю ее и не хочу…

— Люби, кто бы был против. Но от необходимости заводить новых друзей тебя это не

избавляет. Не отрицай. И не отрицай, что при всей твоей показной агрессии ты просто

замкнутая иностранка, которой безумно одиноко.

— Из тебя плохой психоаналитик, Селия! — рявкаю я на нее. — Ты не виновата в том, что

Ашер ушел. Порадуйся, что так случилось до, а не после свадьбы (ни суда, ни дележки

свадебных подарков), и иди домой.

— Я не из жалости, — вдруг взрывается Селия. — Мне тоже нужны друзья. Джоанна. Я —

Селия Штофф. Меня все боятся, раболепствуют. Но не ты.

Это признание потрясает до глубины души. Не думаю, что Селия часто говорит

подобное своим знакомым. То есть мой скверный характер эту особу вполне себе устраивает?

Хотя, если честно, ее нрав ничуть не лучше, чему уж тут удивляться.

— Если ты собираешь денежки на нужды розовых чихуа-хуа, забудь!

— Нет, для семей погибших на войне солдат. Подумала, тебе это близко.

На базе ВВС я не один раз слышала, как мужчины обсуждали своих погибших

сослуживцев.

— Хорошо, — неохотно бурчу я себе под нос.

— Волосы подкрасить не забудь, не хочу за тебя краснеть, — добавляет она и достает

телефон, чтобы сразу набрать следующий номер. Неисправимая женщина. Помимо воли стою и

улыбаюсь ей вслед.

Я уже почти забыла, насколько противны мне эти сборища и притворные улыбки. К

счастью, хотя бы Ашера и Эмилио Юнта не видно. Здесь почти все по парам, такое

впечатление, что Селия позвала меня для того, чтобы я составила ей компанию, ведь Тобиас —

врач, вечно работает и в обществе с ней не появляется. Клянусь, если бы я могла заснуть или не

испытывала тошноту от одного лишь вида ноутбука — отказалась бы идти. Здесь же такая

тоска… В общем, пока Селия обсуждает последние новости из жизни Сиднея и руководит

закусками, я дегустирую вина. Интересно, если я напьюсь, кошмар пропадет?

Стою около стола и рассматриваю закуски. Так-так, с чего бы начать? Раз уж я тут, хоть

поесть попробую. Однако, пока я пытаюсь решить креветка или устрица, ко мне подходит

какой-то мужчина и приглашает на танец. Я мрачно качаю головой и отвечаю ему:

— Простите. — Не хочу я танцевать, пока не освободилась от власти Керри. — Не так

давно я потеряла очень близкого мне человека, и пока не позволяю себе подобной роскоши.

— Тогда, может быть, выпьем? — А вот это поддерживаю, но надеюсь, что после кавалер

уйдет. — Кстати, мое имя Дрю, — представляется.

— Джоанна, — неохотно представляюсь я.

— Я знаю, — хмыкает он. — Кто же не в курсе трагичной свадьбы Ашера.

Это напоминание — точно поднесенная к фитилю спичка.

— Дрю, вы что, издеваетесь? — возмущенно восклицаю я. — Это худший подкат в истории

человечества! — И еще волосы для полноты картины отбрасываю.

В зале, ну, или, по крайней мере, в радиусе нескольких метров становится тихо-тихо. Я

же, вроде не кричала… не кричала ведь? А почему тогда все на меня смотрят в таком

изумлении? Что вообще происходит? Но понять мне не удается, так как совершенно внезапно

тишину разрезает чуть ли не истерический хохот Селии. В шоке все. На нее смотрят так, будто

она сошла с ума…

— Мне нужно на воздух, простите! — заявляет устроительница вечера и бросается к

балкону. Я следую за ней и обнаруживаю, что всемирно уважаемая миссис Штофф согнулась

около перил, и продолжает хохотать.

— Ты хоть знаешь кто он? — спрашивает она, отчаянно ловя ртом воздух.

— Понятия не имею. Я даже десятую часть присутствующих по именам не помню.

— Этот… этот Дрю, — выдыхает Селия, — считается главным соблазнителем на подобных

мероприятиях! А ты объявила, что он устроил худший подкат в мире.

И тогда хохотать начинаю я. Селия ко мне присоединяется, затем рассказывает об этом

парне и его бесчисленных победах. Когда, вдоволь насмеявшись, мы возвращаемся в зал, на нас