Стихотворения - Владимир Набоков

636. «Иосиф Красный, — не Иосиф…»

(Марина Цветаева, пародия)

Иосиф Красный, — не Иосифпрекрасный: препре —красный, — взгляд бросив,сад вырастивший! Вепрь

горный! Выше гор! Лучше ста Лин —дбергов, трехсот полюсовсветлей! Из под толстых усовСолнце России: Сталин!

637. «Вот это мы зовем луной…»

Вот это мы зовем луной.Я на луне, и нет возврата.Обнажена и ноздревата…А, здравствуйте — и вы со мной.

Мы на луне. Луна, Селена.Вы слышите? Эл, у, эн, а…Я говорю: обнажена,как после праздника арена.

Иль поле битвы: пронеслисьтут бегемоты боевые,и бомбы бешено впились,воронки вырыв теневые.

И если, мучась и мыча,мы матовые маски снимем,потухнет в этом прахе синеми ваша, и моя свеча.

Наш лунный день не будет дологсреди камней и гор нагих.Давайте ж, если вы геолог,займемся изученьем их.

В ложбине мрак остроугольныйползет по белизне рябой.У нас есть шахматы с собой,Шекспир и Пушкин. С нас довольно.

638. NEURALGIA INTERCOSTALIS

О, нет, то не ребра— эта боль, этот ад —это русские струныв старой лире болят.

639. «Средь этих лиственниц и сосен…»

Средь этих лиственниц и сосен,под горностаем этих гормне был бы менее несносенсуществования позор:

однообразнее, быть может,но без сомнения честней,здесь бедный век мой был бы прожитвдали от вечности моей.

640. ПАСТЕРНАК

Его обороты, эпитеты, дикция,стереоскопичность его —все в нем выдает со стихом Бенедиктовасвое роковое родство.

641. «Как любил я стихи Гумилева…»

Как любил я стихи Гумилева!Перечитывать их не могу,но следы, например, вот такогоперебора остались в мозгу:

«…И умру я не в летней беседкеот обжорства и от жары,а с небесной бабочкой в сеткена вершине дикой горы.»

643. «В ничтожнейшем гиппопотаме…»

В ничтожнейшем гиппопотамекак много есть нежности тайной!Как трудно расстаться с цветами,увядшими в вазе случайной!

644. «Ax, угонят их в степь, Арлекинов моих…»

To Vera

Ax, угонят их в степь, Арлекинов моих,в буераки, к чужим атаманам!Геометрию их, Венецию ихназовут шутовством и обманом.

Только ты, только ты все дивилась воследчерным, синим, оранжевым ромбам…«N писатель недюжинный, сноб и атлет,наделенный огромным апломбом…»

ВАРИАНТЫ

412*. ДЕКАБРЬСКАЯ НОЧЬ

(Из Альфреда де Мюссе){*}

Посв<ящается> В. Ш.

Мне помнится, в школьные дниРаз в классе остались одниВечерние тени да я.За стол мой сел странный прохожий,Ребенок весь в черном, похожийКак брат на меня.

Лицо было грустно-красиво;Он в блеске лампады тоскливойЧитал в моей книге со мной;Склонившись на руки мои,Остался он так до зари,Задумчив, с улыбкой немой.

Шестнадцатый год мне настал,Когда я однажды блуждалВ лесу; у древесного пняНа вереск сел странный прохожий,Сел юноша в черном, похожийКак брат на меня.

Свой путь у него я узнал.Я помню, он лютню держалИ веткой шиповник густой;Он бросил мне дружеский взглядИ, чуть обернувшись назад,На холм указал мне рукой.

В любовь когда верят глубоко,Я раз горевал одинокоНад хрупкостью первого сна.И тут же к огню сел прохожий,Бедняга, весь в черном, похожийКак брат на меня.

Он мрачен был, с тайной тоской;Он меч нес одною рукой,Другой указал свод небес.Казалось, он тоже страдал,Но только вздохнул, все молчалА после как греза исчез.

В то время, когда вольнодумно,Увлекшись пирушкою шумной,Я поднял свой кубок вина,К столу близ меня сел прохожий,Гость новый, весь в черном, похожийКак брат на меня.

Под мантией были одетыЛохмотья багряного цвета;Он был в увядавшем венкеИз мирта: взор жадно искал моего,Разбился бокал мой, касаясь его,В моей ослабевшей руке.

Год минул; с вечернею теньюУ ложа отца на колениЯ пал, в очи смерти глядя;И тут же сел странный прохожий,Несчастный, весь в черном, похожийКак брат на меня.

Он будто был ангел печали,В очах его слезы дрожали,А пурпур был цвета крови;Сплеталися терни на бледном челе,Разбитая лютня была на земле,А меч был в груди.

Я в первые эти годаЗапомнил его навсегда,Всю жизнь его узнавал.Таинственный призрак и странный…Он Богом иль бесом мне данный,Его я повсюду встречал.

Когда же, уставши томиться,Чтоб с прежнею жизнью проститься,Хотелось покинуть родные пути,Когда, чтоб бесцельно блуждать,Хотело<сь> уйти и искатьКакой-то надежды следы:

У Ниццы в солнечных долинахИ где нисходят Апеннины,Средь Эдельвейсов Альп, где так свежа роса,В лимонных рощах Генуи и Пизы,Где поутру в прохладе темно-сизойПолдневный зной рождают небеса;

Где над гандолами сияют,Пока гитары вдохновляют,Венецианские восходы;Где в Лидо темном, помнится, скользилиИ умирали на траве могилыАдриатические воды;

Везде, где в безбрежности далиИ сердце и очи усталиСтрадать вечно свежею точкой,Везде, куда скука хромая,Усталость с собою таская,Водила за новой звездой;

Везде, где, свой взор устремляяНа блеск неизвестного края,Следил я за тенью мечты,Везде, где и жизни не знал я,И прошлое снова видал яВ лице человеческой лжи.

Везде, где я смутно блуждалИ в руки лицо опускал,Как женщина громко рыдая,Повсюду, где я, как овца,Терявшая шерсть у куста,Шел медленно, душу теряя,Везде, где хотел засыпать,Везде, где хотел умирать,Везде, где ждал нового дня,В пути мне встречался прохожий,Паломник весь в черном, похожийКак брат на меня.

Кто ты, призрак, где слезы упали,Я повсюду встречаю тебя,Но твоей я не верю печалиИ что ты моя злая судьба:Слишком много в улыбке терпенья,Слишком жалости много в слезах.Пред тобой я люблю ПровиденьеСкорбь твоя, как сестра всех мучений,Схожа с дружбой в этих чертах.

Ночью, грустный, когда мне не спится,Ты являешься, призрак, опять.Ветер бился в окне, будто птица;Я один был, склонясь на кровать.Это место лобзания знает,Оно знает безумства любви…Только женщина так забывает,Будто медленно жизнь разрываети себя, и лоскутья свои…

Я собрал что она мне писала,Я собрал все останки любви, —Это прошлое напоминалоОднодневные клятвы свои.Я дрожащими брал их руками.Много счастья в святынях былых.Слезы сердца зарыты сердцамиИ уж завтра забыты очами,Лишь сегодня ронявшими их.

Я в кусочек монашеской рясыЗавернул что осталось от грез,Будет жить до последнего часаТолько прядь этих темных волос.И как тот, кто, ныряя, пропал,Я терялся во всем, что забыто,И повсюду свой лот опускал,И вдали от людей я рыдалНад любовью навеки зарытой.

Уж на кладе любимом хотел яСтавить черного воска печать,Я его отдавал, но не смел яЭтой смерти бесцельной понять.Слабой женщины гордость напрасна,И безумна порою она.Отчего лгать душе так ужасно?Отчего ты рыдала так страшно,Если ты не любила меня?

И хотя ты тоскуешь, рыдая,Но мечта разделяет уж нас.Вы уйдите, минуты считая,Что меня отделяют от вас.Да, уйдите. Пора нам прощаться.Ваша гордость довольна собой;Но моя еще может смеяться,Могут скорби еще умещатьсяВ ране, сделанной вашей рукой.

Да, уйдите. Бессмертна живая,Ведь природа не всё вам дала,Вы прошли, красотой увлекая,Но душа вас прощать не могла.Да, уйдите, за роком блуждая,Вас терявший не всё потерял,Да, уйдите, любовь расточая…Вечный Бог, если так покидаешь,Отчего ты любила меня?

Но внезапно во тьме черно-синейПризрак тихий скользнул в вышине,Мне почудилась тень на гардине…Вот она подлетает ко мне.Кто ты, призрак, безмерно несчастный,Странный образ, весь в черном одет,Что желаешь ты, странник злосчастный,Или в зеркале этом неясноЯ свой собственный вижу портрет?

Ты, который усталость не знаешь,Призрак юности бледной моей,Кто ты, странник, зачем ты блуждаешьСредь встречаемых мною теней?Кто ты, гость мой, всегда одинокий,Вечный друг в этом горестном сне?Так блуждать разве долг твой высокий,Отвечай, иль ты брат мой далекий,Приходящий лишь с горем ко мне?

Мой друг, у нас общий родитель,Но я не твой ангел-хранитель,Не злая судьбина людей.Шаги тех, кого я люблю,Не знаю, к какому огнюСвернут средь печальных ночей.

Зовусь я не бесом, не Богом,К тебе, и к царям, и к убогимПод именем брата приду.Всегда будешь жить у меня,И с тенью последнего дняК тебе на могилу сойду.

Тебя мне дано понимать,Ко мне, если будешь страдать,Пусть скорбь повернется твоя.С тобой я повсюду пойду,Но тронуть руки не могу,Мой друг, одиночество — я.

477*. VERS COMPOSES PENDANT L'INSOMNIE{*}