Время надежд (Книга 1) - Игорь Русый

Невзоров догадался, что говорит он с кем-то из руководивших формированием отрядов для заброски в тыл противника.

- Да... Фронт уже разорван. Опасный прорыв на Вязьму...

Слушая, он закрыл трубку ладонью и кивнул Невзорову:

- Всех операторов я разослал. Устали вы, голубчик, да послать некого больше к Можайску. Взгляните, готовы ли противотанковые рвы и как войска туда выходят?

Спустя несколько минут Невзоров уже ехал по городу в штабной "эмке". Москва была пустынной. Редко моросил осенний холодный дождь. В темноте угадывались зенитки на бульварах и часовые возле них. Это придавало городу настороженный, фронтовой вид. По Садовому кольцу расставляли уже надолбы и бетонные щиты, здесь готовилась внутренняя линия обороны на случай уличных боев.

У Дорогомиловской заставы боец-регулировщик остановил машину, пропуская длинную колонну войск.

Топот сотен ног, приглушенный хруст орудийных колес, цокот лошадиных подков разносились по затихшему городу.

- На фронт идут, - проговорил степенный, молчаливый шофер, которого и старшие командиры штаба называли дядей Васей.

- Идут, - сказал Невзоров, разглядывая покачивающийся лес штыков, мокрые от дождя каски.

- Видать, рабочие батальоны тронулись...

Теперь и Невзоров обратил внимание, что бойцы идут вразвалку, неровными рядами, и вместе с юнцами степенно шагают седоусые мастера.

- А по Рязанскому шоссе из Москвы некоторые бегут, - говорил шофер, рабочие там устроили проверку. Из одного грузовика шесть ящиков мыла взяли. Натоварился... Шашель эта расползется, а стоящие люди на фронт идут.

- Да... Закономерность войны, - отозвался Невзоров. - И гибнут лучшие. Но без этого не достичь победы.

Он думал о том, что из рабочих батальонов уже формируются под Москвой новые дивизии, а полк, где находится Марго, стоит в лесу, недалеко от Можайска.

И о том, почему Ставка не дает фронту крупные резервы, хотя по ударам немцев рисовался замысел, как и в битве у Днепра: обойти Москву и с юга и с севера, зажать танковыми клещами наши войска.

Колонна бойцов прошла, за ней катился обоз, и следом опять двигалась пехота. Но эти бойцы шли ровно, точно на параде. Невзоров заметил, что многие одеты в командирские шинели и фуражки, а каски болтались у пояса.

Возле машины остановился невысокий командир, и Невзоров сразу как-то узнал в нем того майора, который выпросил билеты на "Лебединое озеро".

Приоткрыв дверцу, Невзоров окликнул его.

- Это вы? - тоже узнав Невзорова, обрадовался майор. - Ну, здравствуйте! Как тогда удружили! И понастоящему отблагодарить не смог...

- Какие тут благодарности! - усмехнулся Невзоров. - Если в сторону Можайска, то подвезу.

- Ну раз такая оказия случилась, довезите немного.

Команду лишь передам...

Он убежал и скоро вернулся. Как-то боком забираясь в машину, сказал:

- Я уж в госпитале две недели отвалялся. Легко ранило. А что за прелесть был танец маленьких лебедей! Ну, прелесть!.. Тар-рам-там-там...

- Полком командуете? - спросил Невзоров.

- Батальоном, - растирая оттопыренные уши, проговорил тот.

- В звании майора - и на батальон?

- Это штурмовой...

- Ах вот что, - сказал Невзоров. - Я смотрю и удивляюсь, отчего бойцы в фуражках идут. За какие же это грехи?

- Разное... Кто приказ не мог выполнить, а кто лишнее усердие допустил, - в голосе у него клокотнул смех. - Чего не бывает... Одного интенданта бес попутал. Вдовица шепнула ему, что попозже окно раскроет.

После баньки он влез, да нащупал вдруг пышные усы.

Ревность, конечно, взыграла. И сапогом-то по усам.

Оказалось, что хату в темноте перепутал. А там генерал их отдыхал...

Невзоров знал, что такое штурмовые батальоны: их кидали на самые трудные участки. И, слушая веселый, екающий говорок майора, он почему-то уже испытал невольную симпатию к нему.

"Право, чудак, - думал он. - Хотя и рисуется и бравирует".

Ему было невдомек, что это далекое от рисовки и бравады свойство: кто видел смерть и привык уже к мысли о ней, как добрые, веселые люди привыкают к сварливым тещам, тот начинает улавливать комизм, сопутствующий любой трагедии.

- Война, правда, не мать родна, - говорил майор. - И если не убьют, опять приеду, чтоб сходить в театр на "Лебединое озеро". Сильная штука...

- Сила вечно женственного, - улыбнулся Невзоров.

- И не поймешь что! До войны, бывало, заедешь:

то да се жена приказывает купить. Некогда... А не единым хлебом жив человек.

От улыбки его широкое, простое лицо как-то расплывалось и делалось наивно задорным, но едва сжимал губы, щеки каменели, а маленькие зрачки казались свинцово-тяжелыми.

- Вы-то женаты, подполковник?

- Был, - ответил Невзоров. - Да как-то не получилось. Теперь один живу.

- Да, да, - торопливо сказал майор, очевидно испытывая неловкость за такой вопрос. - Чего не бывает?..

Семья, как земля, чем больше в нее вкладывают, тем больше получают. А на сухом-то месте колючки растут.

Ничего, другой раз все получается лучше.

- Если получается... - усмехнулся Невзоров.

- Супруги-то, - заговорил шофер, - из давнего слова "супряж" вышло. Дед мой, лошадник, толковал еще:

"Не всяких двух запрягать в один возок ладно".

Обогнув колонну пехоты, машина уже ехала по загородной дороге. Тут были дачные места. Вековые сосны кружевными лапами укрывали домики. Через луг, затянутый еще синеватой дымкой, тянулся глубокий противотанковый ров. И, как разбежавшиеся по лугу деревенские модницы в ярких платках, стояли березки, окутанные желтой листвой. Впереди замигал красный стоп-фонарь.

- Проверка документов, - сказал шофер.

- Вот здесь я и сойду, - отозвался майор.

У самой дороги была выкопана землянка, торчал пулемет. Несколько бойцов и милиционер с автоматом грелись, толкая друг друга. Рядом стоял "виллис", и около него ходил круглоголовый полковник.

- И начальство уже здесь, - сказал майор.

- Командир ваш?

- Полковник Желудев. Мы к его дивизии приданы.

Я с ним и в госпитале был.

Старший лейтенант проверил документы. Майор боком выбрался из "эмки", долго тряс руку Невзорову, словно прощаясь с хорошим, старым товарищем.

Когда машина тронулась, Невзоров подумал:

"А фамилию его я не узнал. Да и зачем? Случайная встреча... Где-то здесь базируется дивизия ополчения.

Вот бы повидать Марго".

Он припомнил ужин в ресторане и то, что говорил за их столиком художник. Не будь этого, Марго, конечно, не додумалась бы идти в ополчение. А не встреться ему тогда майор, они бы пошли не в ресторан, а в театр.

Случайные встречи, случайно услышанные фразы как иногда меняют все. И образ хорошенькой, капризной Маши Галицыной никак не увязывался в его сознании с шинелью и солдатской каской. Это порождало невольную грустную улыбку.